Валерий Теоли - Убийца шаманов (СИ)

Неспешно текли минуты, складываясь в часы. Никто не приходил, что вселяло надежду на благополучный исход задуманного. Рёбра худо-бедно срослись, правда, от слабенького удара грозили опять сломаться. Я шевельнул правой ногой, согнул в колене. Работает! Приподнявшись на руках, неуклюже встал. Рукоять разломанного каменного топора сойдёт за костыль. Неудобный, тяжёлый, да лучшего не найти. Опираясь о него, я похромал в подземный ход.

Находиться на втором уровне боевого транса - прелесть. Поэкспериментировав с астральными токами в ауре и организме, я "отключил" обонятельные рецепторы и сверхчувственное восприятие. "Ароматы" логова больше не беспокоили, позволив сосредоточиться на регенерации.

Подволакивая левую ногу, отказывающуюся слушаться, я прошёл примерно половину хода. Торчащий из земли корень прервал моё триумфальное шествие, зацепил стопу, и я кубарем покатился в пещеру. Мои бедные рёбра от такого стресса снова затрещали, однако, цель достигнута - я лежал в пещере. В центре возвышался смахивающий на алтарь камень, по бокам от него стояли две плиты поменьше, тёмные от крови жертв. Центральный перехватывали крест-накрест проржавевшие истончившиеся цепи. Когда-то они приковывали рассыпавшееся ныне в прах тело.

Вид цепей и каменных плит живо напомнил помещение с мёртвыми паладинами под Проклятой башней. По словам зверомастера, эльфы запечатали там мятежного графа, спускавшегося в древний колодец. Верно, у них решение проблемы бессмертных колдунов и ведьм одно - запечатывание.

С трудом поднявшись, - руки и ноги почему-то дрожали, - я нарвал кореньев у выхода и поковылял к брошенному факелу. Несгораемое масло исправно давало свет и тепло, древесина лишь немного обуглилась. Откалываю щепку и, сложив на жертвенной плите корни, подсовываю зажигатель снизу. Разгорится костерок не скоро, успею покинуть логово. Из маленькой походной сумки, прикреплённой к поясу, достал глиняный кругляш, начиненный гремучим зельем, и положил сверху древесной конструкции. Бабахнет, мама не горюй. Камень разворотит.

Установив импровизированную бомбу, переходим к центральному каменному ложу, напоминающему саркофаг. Четверть корневищ у изголовья, четверть посредине, на обе кучки по алхимической гранате. Подумав, добавил ещё по одной. На всякий пожарный, чтоб уж точно разнесло кроватку ведьмы.

Оставшуюся бомбу я водрузил на третью каменную плиту, предназначавшуюся, по аналогии с захоронением в башне, для принёсшего себя в жертву эльфийского мага. Подожгу костерки чуть позже. Несгораемое масло из бутылочек в поясных петлицах разливаем по всей пещере, у стен, по центру, образуя знак Серафима. Запылает жарче, гореть будет дольше. Воззвание к ангелу огня гарантирует энергетическую подпитку масла и повысит астральный урон. Выжгу айгату ведьмы, напитавшую логово, и в завершение развалю центры колдовского аккумулятора - жертвенные камни.

Ну, взвейтесь кострами синие ночи, как пелось в одной песенке старины седой. Аккуратно поджигаю кучки сухих корней в самом низу. В моём распоряжении немного времени, пора перемещаться в зал с имитацией звёздного неба. Взрыв может обрушить свод пещеры, но купол из зачарованного серебряного древа устоит. Отсижусь на чердаке, так сказать, а там, глядишь, меня вытащат. Если, конечно, ведьма не соизволит нанести визит вежливости развалинам своего жилища.

Меня отвлёк от поджога звук, похожий на хрип. Твою же... развернувшись, я увидел у выхода тень, отбрасываемую, казалось бы, пустотой. Предупреждённое обострённым восприятием чутьё взвыло об опасности.

Интерлюдия третья

Растратив почти всю Силу, Ланира застыла в шаге от Серых Пределов. Светящаяся серая кожа девочки почти угасла, она прерывисто дышала на плече матери-сэкки, прикрыв глаза полупрозрачными веками.

Гарана сызмальства привыкла к потерям. Таков уж удел троллей - лишаться близких и друзей, на межплеменной войне или на охоте, или... да мало ли причин гибели синекожего в аранье. Лес полон злых духов, они всюду охотятся на синекожих. В день её рождения на клан Остролистого Камыша, в котором жили родители, напало племя Огненного Жала. В резне погиб отец, мать родила прямо на улице, посреди разворачивающейся бойни. После появления девочки на свет троллиха прожила ровно столько, сколько понадобилось вражескому предводителю, чтобы, увидев лежащую под горящей хижиной женщину, размозжить ей череп дубиной. Гарана выжила чудом - в деревню как раз ворвалась охранная дюжина Бена-Джака с верховным шаманом Анг-Джином, восседающим на чудовищном одержимом звере. Хотевший раздавить малявку воин Огненного Жала кинулся на колдуна, забыв о ней, и, разумеется, погиб от рук телохранителей вождя. Его бойцы, увидев смерть неистового предводителя, бежали, однако, ушедших в Серые Пределы жителей деревни было не под силу воскресить даже могущественному целителю и колдуну Анг-Джину. Девочку взяла на попечение старая ведьма, жившая неподалёку от селения у Лысого Холма.

Старуха научила её варению зелий, обращению к духам, проклятиям и благословениям, да не научила, кого можно любить. В семнадцать лет Гарана потеряла голову, повстречав юношу по имени Гал-Дан, Чёрный Шиповник. О, как он был красив и ласков с ней. Тогда она испытала счастье. Под лунами ходили они к реке купаться, он дарил ей ожерелья из зачарованных ракушек, она же отдала ему всю себя без остатка. А потом одной прекрасной ночью под пение цикад он заявил, что им надо расстаться, ибо таков его путь - путь шамана племени. У них ничего не выйдет, ведь колдуны обречены на одиночество. Гарана не хотела верить ему, умоляла остаться с ней, плакала, цеплялась за края его одежды, и Гал-Дан, оторвав её руки от своей лисьей накидки, ушёл, оставив одну на берегу реки.

Она едва не сошла с ума, пыталась утопиться. Её в который раз спасла ведьма. Старуха сказала, что Гарана особенная, и в её чреве зародилась жизнь от колдуна. Такие дети наделены особо сильным Даром старейших лоа. Они станут помощью матери и опорой племени, если выживут. Запрет великих духов нельзя обойти, но юноша ещё не прошёл посвящение, потому есть надежда на рождение живых детей.

Возможно ли обмануть Владык Мира? Близнецы родились раньше положенного срока. Мёртвые плоды высохшей матери, они мало походили на новорождённых троллей. Серые безмолвные комки слизи и крови, словно вываренные в молоке. Гарана безутешно рыдала над ними три дня и три ночи, проклиная Гал-Дана, принявшего в день их рождения вместе с благословением Озёрной Улитки имя Гал-Джин, собственную глупость и великих духов, жестоко наказавших невинных детей.