Антон Соловьев - Королевство свободных

Твой неистовый полководец дон Риго рвется дальше в бой. Но пусть побережет силы для подвигов на ниве мирной. Два могучих помощника есть у тебя: один разит мечом, другой кинжалом. Две женщины есть у тебя: одна любит тебя, другая покоряется тебе. Одна будет согревать твою плоть, другая — сердце. Одна подарит наследника, другая — подарит ночи счастливого забвенья. Но берегись, ведь где две женщины, там может появиться и третья. Не натруди чресла свои, ибо тебе предстоит многое еще. И кубок горя ты пригубил еще только едва. И я предвижу это. Потому что власть — это всегда горе.

Ты прекрасен на своем черном коне, в черном плаще с красным подбоем и в серебряном венце, что отливает на солнце металлом. Как и я, ты не любишь золото, ибо оно жжет тебя. А вот серебро по душе тебе.

Как бы мне хотелось подъехать к тебе сейчас и поговорить с тобой. Но я чувствую, что шаг это преждевременный. И я буду просто стоять на этом холме, незримый, и смотреть, как блестят на солнце доспехи твоих воинов, под ногами которых кровь и пепел, боль и горе.

Я буду просто смотреть на тебя с этого холма, потому что вскорости мне надо будет отправляться из этого мира по другим своим делам, которых у меня не счесть, ибо фигуры противника моего не дремлют.

Они и тебя, мальчик мой, бывший их соплеменник, вынудили к шагу преждевременному. Всегда они лезут не в свои дела со своим добром! Настало бы время, и ты сам бы нашел дорогу в миры детей Первых, но они, твои бывшие родичи, слишком боятся тебя. Да, да боятся тебя — такого, каким ты стал, свободного от многого, но скованного тленным телом, которое надо менять в муках ужасных бесконечного круга старости и младенчества.

Но все же они знают, что все, что не убивает в тебе волю к жизни, делает тебя сильнее во много раз, чем их, не знающих болезней и смерти. А посему пусть боятся тебя. Ибо страх и Первым детям противника моего тоже не чужд, как и многое, чему они заразились от смертных.

Что же, желаю тебе удачи, потому как госпожа фортуна не всегда была благосклонна к тем, кто идет своим путем. Но много ли стоят мои пожелания, ибо даже золотые монеты, которые я раздаю от щедрот своих, наутро оборачиваются глиняными черепками? Хотя ты всегда шел супротив всего, а значит, и фортуну ты привлечешь на службу себе по соображениям выгоды. Ты — торговец совестью, ненавидящий торгашей!

…Таким образом, становится ясно, что затмение хоть и было весьма на пользу саранскому войску, но все-таки не явилось главной составляющей победы войска юга. Сильному преувеличению влияния затмения на ход битвы мы в большей степени обязаны литературе как времени Ательреда II, так и более позднего. И чем больше мы удаляемся от тех событий, тем становится сильнее зловещий эффект тьмы, в которой Железный король рубил обезумевших от страха врагов.

Безусловно, король, зная о затмении, максимально использовал его эффект в тактике и стратегии боя, однако настоящий перевес ему дало не затмение и, уж конечно, не мистические силы реликвии, которые, согласно большинству легенд, воплощались в не знающих поражения вооруженных всадниках. Кстати, эта легенда о воинах, вызываемых реликвией, похоже имеет те же корни, что и легенда о Дикой охоте короля. Но об этом мы поговорим позднее. Сейчас же посмотрим на карту сражения.

Основной ошибкой мэнгерских полководцев было явное пренебрежение пехотой врага. Полная уверенность, что железная конница северных рыцарей сметет и обратит в бегство копейщиков, как уже не раз бывало, собственно, и решила исход битвы. Копейщики также имели сильную поддержку лучников, которые составляли каждый второй четный ряд и отходили в тыл по мере продвижения конницы.

Что же касается выучки, то командиры специально готовили копейщиков для борьбы с конницей, потому что знали, что только пехота и сможет сдержать страшный железный поток.

Типичное пренебрежительное отношение северных феодалов к пешим простолюдинам сослужило им плохую службу. С уверенностью можно сказать, что на поле близ безвестной деревушки, название которой даже хронист не удостоился упомянуть, фактически сражались не армии севера и юга, а армия старой феодальной формации с армией нового времени.

Конечно, было бы ошибкой уподобиться тем авторам, которые самоуверенно пишут о том, что войско Мэнгера не знало никакого взаимодействия между отдельными его частями. Это, конечно же, далеко не так. Основная проблема была не во взаимодействии отдельных соединений, а в поддержании дисциплины внутри отдельных отрядов рыцарей, где каждый фактически сражался за себя, желая умереть либо стяжать великую славу. Говоря языком современного спорта, команда посредственных, но сплоченных профессионалов всегда победит в матче с командой талантливых уникумов, желающих только личной славы.

Однако не все так просто, поскольку победа Сарану досталась нелегкой ценой. При сопоставлении саранских и мэнгерских хроник, а также отчетов командиров Сарана, можно сделать вывод, что победа юга воистину была пирровой. Огромное количество южных рыцарей пало от арбалетных болтов швейцарских наемников. Ударный кулак, который вел сам король, состоящий из скэлдингов, иезутов и большей части гвардии, был более чем наполовину истреблен, и если бы не вступивший вовремя резерв, то победа бы, безусловно, досталась Мэнгеру.

Современные военные аналитики склонны считать, что при должной перегруппировке войск мэнгерцы могли нанести окончательное поражение Сарану, дав второе сражение на следующий день. Однако здесь сказался моральной фактор. По сути, никто из мэнгерцев не был готов к столь сокрушительному отпору и к таким большим потерям, которые они понесли в первой же серьезной битве. К тому же не стоит забывать о том, что в плен были захвачены двое предводителей похода: граф Готфрид из Буолье и князь Овернский Имануил II, а также папа Вселенской Церкви Иннокентий IV. Святой же орден был деморализован предательством иезуитов и гибелью на поле боя великого магистра де Гринье.

Здесь и далее в романе все цитаты из Священного Писания будут приводиться по Синодальному переводу.

Отрывок из стихотворения Шарля Бодлера «Падаль»; пер. В. Левика.

В Саране этот титул всегда носили наследные князья Сарские. По сути, он возлагает на почтенного дона заботы по обороне города и содержанию в надлежащем порядке арсенала, запасов провизии и иные почетные и важные обязанности

Великой рекой, Доброй Донной или просто Донной, жители юга называли Рур, реку, пересекающую с запада на восток архипелаг. Условно она всегда считалась границей между северными и южными землями.