Линн Флевеллинг - Ларец Душ

- И что дальше? — запыхавшись, выдохнул он.

- Нет смысла больше хитрить. Нас вычислили.

Они кинулись на Улицу Корзинщиков, и первые настоящие рассветные лучи уже начали превращать восточную половину города в чёрные силуэты на фоне неба. Примерно в полумиле от неё, когда они летели по узкому Гусиному переулку, какой-то темный силуэт с длинным мечом в руке вдруг выступил на середину дороги и решительно преградил им путь. Намерения его были ясны: то был Брадер, который в полной боевой готовности, видимо, приготовился драться со всеми троими сразу.

- У нас нет сейчас времени! — рыкнул Микам.

- Серегил, беги! — крикнул Алек, останавливаясь на полном ходу.

Микам выхватил меч и обрушился на Брадера в лобовую, Серегил же, нырнув вправо, побежал дальше вдоль стены.

За его спиной раздался звон стали.

* * *

- Удачи во тьме, да поспеши! — пробормотал Алек, глядя, как Серегил врезается в толпу ранних прохожих.

На улице сейчас было уже слишком людно, чтобы Алек решился пустить в дело свой лук. Так что, выхватив свои мечи, они с Микамом вдвоём пошли на Брадера, рассчитывая на быструю победу, ведь их было двое против одного.

Однако тот удивил их: против Микама была его молодость, против Алека — масса, но не только это: Брадер был искусен и быстр, как Серегил.

Завидев драку, люди подняли крик и кинулись врассыпную. Маневрировать тут было практически невозможно, что не давало шансов подойти к Брадеру с боков. Вместо этого они лишь толкались, и Брадер по большей части отбивал все их удары.

Хочет потянуть время ради Атре, понял Алек, нанося очередной неудачный удар по ногам Брадера.

Он был настолько сосредоточен на драке, что почти и не расслышал цокота копыт и криков подъехавших жандармов.

Несколько всадников вдруг выскочило из переулка. Воспользовавшись этим минутным замешательством, Брадер ринулся по направлению к театру.

Алек с Микамом рванули, было, за ним, но дорогу им преградили появившиеся ещё и пешие жандармы.

- Убегай! — крикнул Микам.

Нырнув в ближайший переулок, Алек кинулся наутёк, чувствуя прямо за своей спиной топот лошадей жандармов. Зная, что от них ему так просто не уйти, он нырнул в какую-то только что открывшуюся таверну, а оттуда, через заднюю дверь, выскочил в маленький дворик. Здесь стояла тележка молочника и сам молочник беседовал с хозяйкой и её прислугой. Когда бог весть откуда взявшийся Алек, лавируя между всеми, ринулся к задней калитке, женщина испуганно закричала.

Пробежав несколько переулков, перемахнув через вереницу стен, он, наконец, подлетел к театру.

***

Это Брадер придумал отправить Тейбо, на случай, если Лорд Серегил и его компаньоны, или кто бы там ни был, вдруг засели в засаду снаружи. Когда же его опасения подтвердились, Брадер тайком последовал за ними, тогда как Атре, переодетый в простого работягу — в грубой рубахе, штанах и повязав голову тряпкой, — задними дворами заспешил на Улицу Корзинщиков.

Без помех добравшись туда, Атре вошёл через заднюю дверь с аллеи и кинулся к своей мастерской, в чулан.

Очутившись внутри, он зажег огонь и принялся собирать склянки со стойки, складывая их в свой мешок.

Некоторые, конечно, разобьются, но тут уж ничего не поделать. Собрав всё, что было возможно унести в руках, он открыл ларец под столом и стал горстями выгребать оттуда драгоценности, отправляя их туда же, к флаконам. Подзаправившись, он вытащил свободный камень из стенки и достал железную шкатулку, в которой хранились драгоценное матушкино ожерелье из костей и бутылочка с перстнем кавишевой девчонки. Шкатулка была слишком тяжелой, чтобы рискнуть положить её вместе с бутылями, так что он вышвырнул её, а ожерелье накинул себе на шею.

Когда он вешал его, Атре задел пальцами серебряную цепочку, на которой висели брошка и перстень Элани. Это, вкупе с ласковой прохладой старинных костяшек на его шее, вмиг раздули из искры неутолимого голода яркое пламя. Схватив со стойки один из свежеприготовленных эликсиров, из числа «благородных», и не озаботившись даже чтением ярлыка — да какое теперь это имело значение! — он произнёс над ним заклинание и медным стилусом из шкатулки нацарапал завершающий знак. Трясущимися руками он вскрыл флакон, опрокинул в себя содержимое и зарычал, когда его накрыло это золотое блаженство. Эликсир был такой мощный, что он почти сразу почувствовал прилив сил и необыкновенный подъём. Непобедимость!

Сунув стилус в карман, он потянулся за новым готовым флаконом. Ну, или подумал, что потянулся.

Однако в его руке зачем-то вместо него оказались драгоценности Элани. И голод… он проснулся с новой бешеной силой.

Ладно, мигом! Вот это будет завершающим ударом по Лорду Серегилу, ну хорошо, просто хорошим ударом, подумал он, погладив флакон, в котором бултыхалось маленькое серебряное колечко.

Вытянув со стойки пустую склянку, он открыл шкатулку с ювелирными инструментами и выковырнул один из изумрудов из брошки. Когда он кидал камешек во флакон, рот его был уже полон слюной. Он потянулся за мехом с водой, висевшим у края стола и уже собирался открыть его, как услышал, что наверху, вроде бы, скрипнула половица. И опять. Кто-то двигался очень тихо, крадучись, слишком легко для Брадера. Он послушал немного, эликсир не зря обострил все его чувства: тот, кто был там, был один, и он шёл к потайной двери.

Чертыхнувшись про себя, Атре быстро вытряхнул в карман отковырянный камешек и сунул туда же флакон Иллии, потом снова надел цепочку и, засунув её под рубаху, подхватил свой мешок.

Где только носит этого Брадера в самый нужный момент?

Он покинул мастерскую и торопливо пересек чулан, направившись к широкой лестнице, шедшей к бутафорскому люку, в надежде, что ему удастся перехитрить своего противника. Так как парадные двери были закрыты цепью, то этот выход оставался единственным.

К тому времени, как Серегил добрался до театра, уже достаточно рассвело, и было видно, что передние двери по-прежнему заперты на цепь. Развернувшись, он прошёл по аллее до заднего входа. Теперь тут было открыто.

Зайдя внутрь, Серегил вытащил меч и дал глазам немного привыкнуть к полумраку. Пока он медленно крался по коридору, ведущему к двери чулана, сердце его гулко колотилось в груди, перебивая дыхание. Однако прежде, чем он достиг её, он услышал звук, похожий на скрип петель. Шёл он со стороны сцены.

Серегил рванул обратно, и вовремя: он увидел заколыхавшийся задник сцены, а затем рябь на кисейных занавесках, закрывавших левое крыло.

- Тебе не уйти, Атре!

Никакого ответа, ни даже шороха шагов.

Он замер, прислушиваясь, и уже начал сомневаться, не был ли этот шум всего лишь эхом старого дома, а колыхание занавесок обычным сквозняком из открытой двери?