Линн Флевеллинг - Ларец Душ

Впрочем, всё это было не так уж важно. Какое, однако, отношение ко всему этому имел Рельтеус? Серегил ещё раз, уже более придирчиво, перечитал письмо. Почерк более походил на мужской, нежели на написанное рукой юной девицы. Причём написано это было кем-то сведущим в искусстве изящного письма. А это означало несколько возможных вариантов.

Судя по тому, что следов от печати не имелось, это могла быть либо копия, либо подделка, хотя казалось странным, что кому-то могла прийти в голову идея подделать столь обыденное письмо.

Звуки любовных игр, меж тем, достигли высот кресчендо, перемежаясь со всхлипами и бессвязными ласковыми бормотаниями. Серегил легонько толкнул Алека плечом и игриво пошевелил бровями. Алек в ответ закатил умилительно глазки, трясясь от беззвучного смеха. Любовники, похоже, достигли взаимного блаженства, о чём должен был свидетельствовать их постепенный переход к тяжким стонам, а затем смех. Парочка счастливцев! Но, однако, кто же это мог быть?

Несколько мгновений спустя, огонь погас, и они услыхали, как дверь в кабинет негромко открылась и затворилась снова. Серегил едва успел подобрать ноги, как дверь, за которой он стоял, вдруг распахнулась, и из неё вышел совершенно голый молодой человек весьма дородного телосложения, и, судя по всему, очень довольный собой. Напевая себе под нос какую-то песенку, он прошёлся до края балкона и облокотился на каменные перила. Для герцога он был, пожалуй, слишком юн, взрослые же сыновья герцога от первого брака нынче находились на войне. Скорее всего, это кто-то из слуг решил воспользоваться отстутсвием господина и получить собственное удовольствие.

Тронув Алека за запястье, Серегил указал головой на дверь и тихонько скользнул в тёмную комнату. Алек двинулся следом за ним, ни на шаг не отставая. Счастливый любовник ничего не замечал. Им ничего не оставалось, кроме как воспользоваться дверью кабинета, и Серегил двинулся вдоль темного коридора к спальне, дверь которой была в нескольких шагах отсюда, молясь, чтобы там оказалось пусто. Там, действительно, никого не было, к тому же стоял нежилой запах.

Прислушиваясь к тому, что творится за дверью, они переждали там, пока счастливый воздыхатель удалится из кабинета, а затем прокрались обратно. Алек встал на стражу, а Серегил тем временем уселся за стол, чтобы, скопировать письмо Принцессы Элани на великолепные пергаменты Герцога при помощи его дорогих чернил. Покончив с этим, они вернули документы в их потаённые места и поспешили к служебной лестнице в конце коридора, негромко шурша сапогами по истоптанным деревянным ступеням.

У главного входа и основных ворот стояла стража, а вот у стены в колодезном дворе её не было. Им удалось, протиснувшись через мизерное оконце в комнатке прях, в которое вряд ли пролез бы человек крупнее их, спрягнуть с высоты в два человеческих роста на рыхлую землю. Взобраться на стену позади колодца после этого было уже парой пустяков, ну а дальше они направились вдоль небольшого рва к главной дороге. Всё это время они то и дело оглядывались назад, готовые услышать крики за своей спиной, однако в поместье, оставшемся за красивой каменной оградой, по-прежнему было темно, и ночную тишину нарушал только отчаянный стрёкот сверчков.

Чрезвычайно довольный тем, что им удалось выйти сухими из воды, Серегил игриво дёрнул Алека за косичку.

- Я рад, что ты услышал, как любовнички направляются к нам. Представь, какой досадой было бы испортить им вечер!

- Угу, и себе тоже. Ну что, домой?

Серегил похлопал себя по рубашке, где были припрятаны письма.

- Домой.

Они пристроились пассажирами на Нимбус — торговое судёнышко, курсировавшее вдоль побережья — и уже шесть дней спустя после свого отъезда из Римини возвратились обратно. Вечернее солнце, гнавшее по волнам тень впереди корабля, обрызгало золотистыми крапинами рабочую гавань, окрасило в розовый цвет макушки скал, вздымавшихся над Нижним городом. Соединяясь между собой извилисто карабкавшейся вверх и огороженной стенами Портовой Дорогой, Верхний Город с его дворцами и громадами рынков, венчал собой отвесные скалы, в то время как Нижний — нагромождение складов, податных домов, съёмных многоквартирных бараков, зданий Гильдий и бесчётное множество харчевен и дешёвых борделей, предоставлявших кров морякам и торговцам — широко раскинулся вдоль устья просторного залива внизу под ним.

Облокотившись о поручень рядом с Серегилом, Алек наблюл, как стремительно приближается городской берег. Нынче оба они в своей простецкой и грубой дорожной одёжке ничем не выделялись из толпы — длинные льняные рубахи, заляпанные грязью кожаные штаны, изъеденные морской солью сапоги, к поясам подвешены ножи, волосы спрятаны под вылинявшие соломенные дорожные шляпы.

Первое, что их встретило, едва они миновали прибрежные моллы, — знакомые «ароматы» Нижнего Города, принесённые ветром вместе с раскалённым воздухом с побережья. Алек рассеянно почесался под лопаткой, глядя как матросы, убрав паруса, заводят судно наверх, к каменному причалу. Даже без камзолов их рубахи подмышками и на спинах взмокли от пота. Благодаря же избранным себе ролям для того, чобы проникнуть в усадьбу Рельтеуса, они уже около недели не имели возможности нормально помыться.

- Я бы что угодно отдал, лишь бы прямо сейчас очутиться в бане, — проворчал Алек.

Серегил нюхнул себя и поморщился:

- Да уж, прежде чем войти в приличный дом, не мешало бы помыться.

Как только корабль встал на причал, они вскинули на плечи свои мешки и, скользнув по трапу, постарались затеряться в толпе. Здесь их запросто могли узнать, стоило лишь кому-нибудь повнимательнее приглядеться к их лицам. Пока они торопились выбраться из лабиринта лавочек и палаток портового рынка, их преследовал висевший в воздухе запах протухшей рыбы и кислого молока.

Местные нищие попрошайки были жирными, как мухи: многие из них были в прошлом вполне уважаемыми людьми, докатившись до нужды лишь благодаря затянувшейся войне.

Когда они проходили мимо хлебной лавки, откуда-то вынырнул парнишка и, зажав подмышкой краюху, бросился наутёк от помощников хлебопёка. Те очень быстро его нагнали и, свалив с ног, принялись колошматить бедолагу, пока тот не взмолился о пощаде. Во мгновение ока собралась толпа сочувствующих, кинувшихся на выручке несчастному парню. И прямо на глазах у Алека с Серегилом и пекарь и его подручные были сами сбиты с ног и избиты, а лавка заполыхала огнём.

Едва они выбрались из трущоб на более или менее безопасные кривые улочки за их пределами, Серегил грустно покачал головой:

- Просто чудо, что весь город до сих пор не спалили.

Здесь громоздились друг на друга многоквартирные трущобы, словно пьяницы, стоящие в обнимку. Тут и там, свисая с подоконников, сушилось белье, и в наступающих сумерках местные матроны, высунувшись из окон, кричали своим играющим на грязных тротуарах детишкам о том, что пора расходиться по домам. Мусорщики, похоже, не слишком-то часто заглядывали к своим соседям, так что сточные канавы «благоухали» гниющими отбросами.