Людмила Гетманчук - Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!

— Саша! — постучался в дверь канцлер. — Ты готова? Нам пора выезжать.

— Готова, — пробурчала я и пошлепала прямиком к своему «щастью», покачивая юбками и цепляясь ими за все подряд.

— Ты прекрасно выглядишь! — сделал мне комплимент жених, целуя кончики пальцев.

— И чувствую себя препогано, — проскрипела невеста. — Я вообще удивляюсь, как ты меня во всем этом нашел.

— Поехали! — остановил пререкания Леон, в свою очередь облобызав мне перчатки. — Нельзя заставлять королевскую семью ждать!

Я закатила глаза и прикусила язык, чтобы не напомнить: лично я ждала двести лет, а они не могут подождать пару часов. Смолчала — стала казаться умнее.

Меня с трудом усадили в карету. Поскольку оказалось, что, кроме меня и платья, там ни для кого места нет, то отправили невесту одну, в сопровождении взвода королевских гайдуков.

Я почувствовала себя Форт-Ноксом, замаскированным под капусту. Всю дорогу я сражалась с подолом, закрывающим мне обзор, неприятными предчувствиями, мешающими невеселым мыслям.

В общем и целом, из кареты достали ходячую и брюзжащую депрессию. Приятно познакомиться и отравить вам жизнь!

Можно я не буду описывать, как меня тащили к дверям бального зала? Потому что я за время так много и вычурно сказала, что мои спутники до сих пор пытались познать себя и найти пути для цветка лотоса, долбящего им мозг.

Глашатай объявил о нашем прибытии. Маркиз любезно подал мне руку. Герцог сделал то же самое для графини. И мы вплыли в зал под торжественные звуки похор… приветственного марша.

Леон с Лореттой отсеялись в самом начале пути, а мы с маркизом доползли, кланяясь и приседая, почти до самого трона и остановились шагах в десяти от царствующей семьи в полном составе.

Я упорно смотрела только на Эгвара, не кося глазами по сторонам и не рассматривая некоторых там.

Его величество тепло улыбнулся, кивнул и сообщил всем присутствующим в зале (на халяву сюда слетелась вся аристократия страны!):

— Сегодня я, Эгвар Пятнадцатый, подтверждаю заключенную помолвку Адена гер Тримм маркиза гер Шантэ и Александры гер Тримм, графини гер Коэль!

Мы с маркизом снова поклонились.

— Давайте пожелаем молодой паре счастья! — заявил его величество. — Можете поздравлять и дарить подарки! Но сначала… — Он кивнул секретарю. — От меня лично — два золотых кубка!

Секретарь продемонстрировал два кубка исключительно тонкой работы, украшенные эмалью.

Гости дружно зааплодировали, восхваляя щедрость монарха.

— Теперь молодых поздравит Руан Алеос Эгвар гер Севаль, — изрек король и выжидательно уставился на младшего принца с ярким румянцем во всю щеку.

Симпатичный парнишка лет восемнадцати, чем-то неуловимо схожий со старшим братом, ломким голосом произнес:

— Поздравляю вас! — и презентовал нам кинжал.

— Это намек? — прошептала я на ухо жениху, пока все снова отбивали ладони.

— Похоже на то, — хмыкнул Аден, сжимая мою руку.

— А теперь… — завел свою шарманку его величество.

— Отец, — раздался спокойный твердый голос Грэга, пробежавший дрожью по моему позвоночнику. — Позволь мне.

Эгвар кинул внимательный взгляд на сына и кивнул.

Кронпринц покинул свое место около трона, подошел к нам. Подарил маркизу быстрый ревнивый взгляд и посмотрел на меня. Странная смесь чувств была в этих серых очах, что украли и разорвали на куски мое сердце, лишили меня душевного покоя…

Если бы он меня любил… Я бы босиком прошла за ним по стеклу. Нырнула в прорубь, заслонила от пули. Но… история не терпит сослагательных наклонений.

Аристократка во мне дрогнула, но выстояла. Лишь слегка изогнув уголки губ в снисходительной улыбке, я спокойно смотрела ему в глаза, скрыв от него свою боль.

Наследник, не сводя с меня взгляда, поднес мою руку к губам и поцеловал.

Поцелуй Грэга вызвал во мне бурю эмоций. Мурашки побежали от нервных окончаний пальцев вверх до плеча, заставляя сердце биться с ускорением. Словно глупое сердце готово было выпрыгнуть из груди прямо на его ладони.

— Вы сегодня очаровательны, — проговорил Грэг, все еще не отпуская мою руку. — Я приношу свои искренние извинения за свою вчерашнюю безобразную выходку.

— Не стоит… — Мой голос пресекся. — Не стоит унижаться перед кастеляншей, — прошептала я, практически не разжимая губ.

— А перед любимой женщиной? — тихо, почти неслышно прошептал Грэг.

Я опустила ресницы и покачнулась.

Это от волнения. Мне просто дурно, нечем дышать, оттого и мерещится всякое.

— Саша! — подхватил меня за локоть кронпринц. — Ты в порядке?

— Да, — безэмоционально кивнула я. — Я теперь всегда буду в полном порядке. Вечно. Я поняла и осознала свое место…

— Господа! — громко произнес Грэг, разворачивая меня к собравшимся. — Вчера я в состоянии умопомрачения случайно обознался и нанес ужасное оскорбление этой прекрасной девушке! Это было сделано публично, и так же публично я хочу извиниться за свое недостойное поведение. — Наследник опустился предо мной на одно колено. — Мадемуазель Александра гер Тримм, окажете ли вы мне милость и примете ли вы мои искренние извинения?

Канцлер толкнул меня локтем и прошипел на ухо:

— Принимай немедленно! Это просто кошмар!

— Извинения принимаю! — громко заявила я. Добавила тихо, глядя в упор на коленопреклоненного принца: — Но не прощаю…

Лицо Грэга исказила гримаса душевной боли. Кронпринц стоял коленопреклоненный, в унизительной для наследника престола позе и не думал вставать.

— Сделай что-нибудь! — шипел Аден, словно Змей Горыныч на выгуле. — Это ужасно!

Громко перешептывались многочисленные свидетели помолвки. Сцепив зубы, молча сидел король-отец. Мне было страшно и муторно. Начался спазм, я глотала слезы, но мое горло не могло пропустить ни одного звука.

— Сделай! — добавился голос графини.

Я и сделала. Хлопнула ресницами и… упала в обморок. По-настоящему.

— Очнись, девочка, — выплыл откуда-то плачущий голос Лоретты. — Открой глазки.

— Где я? — с трудом разлепила я ресницы. — Что со мной?

Меня с платьем разложили на широком мягком диване в алькове. Рядом на коленях стояла заплаканная графиня, поддерживая мне голову и пытаясь напоить из стакана.

— Слава Пресветлой Царице! — воскликнула тетя и прижала меня к груди, укачивая как ребенка. — Ты перенервничала…

— Я туда не пойду! — заявила невеста, ощущая себя морально и физически обглоданным мослом, за который дерется свора диких оголодавших псов.

— Придется, — тихо сказала Лоретта.

Женщина сочувственно на меня посмотрела и достала из потайного кармашка маленький пузырек из темного стекла. Капнула в стакан три капли и подала мне:

— Выпей. Это сильнодействующее успокоительное. Тебе предстоит долгий вечер, и, боюсь, испытания еще не закончились.