Сергей Петренко - Апрель. Книга вторая

Белое Пламя было абсолютно иным, ничем не похожим на тот жестокий Огонь, что веками рвался из глубин земли. Белое Пламя было лёгким и свежим, оно вошло в меня, как первый и сильный вздох человека, погибавшего от удушья.

Как всё это случилось, когда? И это знание услужливо открылось мне — Острова были запечатаны и заключены в кокон-кристалл. Все эти годы он покоился в океане, сдерживая мощь рвущегося из глубин Огня. А двойник Кристалла был у Троготта. Двойник отбирал в себя часть силы Огня, питая того, кто управлял Кристаллом. Но сейчас кристаллы соединились. И соединил их я. И я, сам того не зная, открыл двери той сверхсиле, что рвалась из самой сердцевины земли.

Я окинул взглядом Океан. Он был спокоен и тих. Цветок вод опал. Подземный Огонь, сбросив веками копившуюся силу, ушёл в глубину. Я чувствовал удовлетворённое ворчание стихии, избавившейся от излишнего напряжения. Я чувствовал, как остывают массы камня — твердь залечивала рану, нанесённую ей давным-давно древним магом по имени Тионат. Теперь она могла уснуть, и спать долго…

Затонувшие Острова были подо мной. Они оставались неглубоко. Я шевельнул крылом, почувствовав, что могу поднять их, не нарушив целостности земной коры. Впрочем… это была мелочь — я мог поднять или опустить в пучину целый материк — быстро и страшно, или тихо и незаметно.

— Поднимайтесь… — прошептал я. — Не торопясь. Пусть проходят дни.

Далеко внизу подземный Огонь послушно вздулся спокойной волной, понемногу выгибая земную поверхность.

— Тише. Тихо-тихо…

Воздух — самая свободная стихия. Ни Огонь, ни Вода, ни Твердь не способны по-настоящему замкнуть его.

Воздух не боится ничего — он не может быть разрушен.

Сознания Воздуха возникают из ниоткуда и исчезают без следа.

В Воздухе нет памяти, нет прошлого — однако Прошлое снова и снова является в нём — без страха быть утраченным.

Воздух не ценит ничего — потому что ничего не теряет — он живёт лишь в те мгновения, когда имеет всё, что ценит.

У Воздуха нет воли — есть лишь чувства. Сознание Воздуха — это сознание идеального сновидения, в котором нет центральной воли, но есть лишь бесконечное множество образов, ощущений и чувств, рождающихся и сливающихся в единой оболочке. И субъективное время в этот промежуток для спящего ускоряется до бесконечности, завися лишь от обширности сознания и количества рождающихся образов. Человек, просыпаясь, фиксирует лишь малую часть открывшейся ему бесконечности, потому что его воля имеет свойства ограниченного. Воздух, замирая, теряет все свои видения без следа и не страшится этого.

Быть чистым Воздухом — слишком мало и слишком много для человека. Я понял это теперь, слившись с Огнём, преодолев твердость камня и соприкоснувшись с покоем Воды. Все мировые стихии прошли через меня, и я понял, что есть что-то иное, главное, соединяющее свободу Воздуха, энергию Огня, волю Тверди и память Воды.

Этого знания было так много, что я хотел улететь за пределы мира, чтобы в пустоте и бесконечности остановиться и стать новым миром.

Но у самых границ я увидел Ласточку — чёрную и стремительную на сияющей белизне.

И я вспомнил другую ласточку, в середине ослепительного солнечного дня — я видел её глазами Альта и чувствовал её нервами Альта, и тогда я понял, что стал и Альтом, и Нимо — не только в одном «теле» (что было неважно), но в едином сознании.

— Я не хочу, чтобы ты умирала! — сказал Я.

— Тогда вернись, — ответила Ласточка. — Ты хочешь покинуть мир, ты — Свет, часть Света, а Свет — бессмертие мира.

И мне стало жалко этот мир. Народ Островов, зовущийся Бродягами и не находящий для себя места на просторах материка. Финетту, похожую на цветок-колокольчик, синим огоньком прячущийся на прохладной опушке леса. Ивенн, появлявшуюся и исчезавшую, как теплеющее мягким светом окно на зимней дороге…

…Даже ледяные сосульки мне запомнились теплом её ладоней…

Ты их жизнь. Их — и многих других. Конечно, они не умрут оттого, что ты исчезнешь из этого мира. Многие даже не заметят изменения. Просто однажды за ночью может не прийти рассвет. И ласточка, которая не боится урагана, в солнечный день окажется неподвижной на изумрудной траве.

— Кто Ты? — спросил Я. И увидел, что мы втроём — возле меня стоял Альт, а я теперь был только Нимо, не больше и не меньше, и это было так же странно, как проснуться после самого яркого и дивного сна — но вдруг узнать, что увиденное — было, и, протянув ладонь, коснуться ладони того, кто был там, во сне, вместе с тобой, и видел всё — и теперь глаза его смеются в ярком свете утра — и он знает всё то, что знаешь ты, и понимает это знание.

— Давайте попьём чаю, — сказал Ба Цинь. — Нам незачем спешить — теперь Время нас подождёт.

…Давным-давно я был тем, из кого Тионат создал Кристалл, — сказал Ба Цинь. — Тионат был первым, кто нашёл способ изготовить Хрусталь Света, или Зеркало — их потом называли Зеркалами Тионата. Это «вещество», наполненное колоссальной энергией, но лишённое собственного Сознания, действовало как идеальный резонатор — любое сосредоточенное Сознание отображалось в нём целиком, потому что огромная масса в малом объёме становилась предельно восприимчивой. В обычных условиях сосредоточенное Сознание не способно управлять веществом, но Тионат открыл, что Сознание всё-таки может энергетически влиять на материю — за счёт суперпозиции квантования времени. Только энергии эти столь малы, что материя оказывается практически нечувствительной к этому воздействию.

В мире было два великих мага, нашедших способы управлять переносом Сознания. Вторым был Командор, но он пошёл по другому пути — и о нём я скажу коротко. Командор использовал эквивалентность плюс-минус бесконечности, полагая, что микрочастицы, из которых состоит наш мир, подчиняющиеся законам квантования энергии, отображают (или содержат) в себе микромиры. Сознание не может воздействовать на материю в макропроцессах, но на уровне микропроцессов это взаимодействие, как обмен информацией, может происходить.

Командор решил использовать «некровспышки» — Сознание, в момент гибели соединяющееся с высокими энергиями, отображает себя в микромир полностью — и продолжает существовать на другом уровне пространства-времени, эквивалентном нашему, но не пересекающимся с ним. Существует теоретическая возможность преобразования размерности пространств одно в другое, например, взрыв, рождение нового — или коллапс.

Теория Командора сложна и интересна. Например, в момент разрушения единое Сознание рассыпается на множество слоёв, в каждом из которых течёт внутреннее, независимое время. Поэтому вся система существует в особом, суперпозиционном времени, где слои Сознания наложены друг на друга, и общее время ускоряется многократно — чем сложнее Сознание, тем больше ускорение, и теоретически в момент гибели Сознание может просуществовать целую вечность — такое преобразование времени рождает колоссальную энергию, достаточную для рождения новой микровселенной. Эффект суперпозиционного времени мы используем и сейчас, например.