Оксана Елисеева - Ланселот мой рыцарь

— Тебя что-то беспокоит? Или ты собираешься, как всегда, искать сенсации в других странах? — спросила Рита, наблюдавшая за ней. — Неужели ты не можешь использовать свой талант на благо собственного дома?

Хелен сосредоточенно искала на карте Великобритании новые географические названия и не находила. Возможно, стоит просмотреть книги. Не обратив внимания на слова Риты, она начала листать тома по истории Англии.

Внезапно она вспомнила счастливое лицо бабушки, когда та отправила их обратно в двадцатый век, и свой отчаянный крик. Как леди Кассандра могла так поступить? Неужели она не знала, что Хелен полюбила Ланселота? Она положила книги и вышла из библиотеки. Наверное, Ланселот еще не знает, что она исчезла, а когда узнает… Что он о ней подумает? Что она бросила его? Или что говорила правду и вернулась в свое время?

Хелен не помнила, как добрела до своей комнаты и упала на кровать. Очнулась она оттого, что плакала. Плакала так сильно, что тряслось все тело. Она уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания. Она не хотела, чтобы кто-нибудь на земле, на этой земле, узнал, что ее сердце разорвано на части. Всесильная Хелен. Где она теперь?

Весь остаток дня она пролежала в кровати, глядя в потолок и не думая ни о чем. Думать было очень больно, потому что с каждой мыслью приходили воспоминания: вот Ланселот спасает ее, вынося из горящего замка, вот они с Ланселотом гонятся наперегонки на лошадях, вот он сидит у костра, и отблески огня играют на его безумно красивом и мужественном лице. Как он тогда посмотрел на нее! Сердце в груди перевернулось. С тяжким вздохом Хелен уткнулась в подушки и приказала себе не думать.

А когда она увидела его в первый раз без его ужасной бороды? Ей показалось, что всю свою жизнь она ждала только его, и сейчас она была уверена, что это было именно так. Ее руки сами собой потянулись к нему. Все ее тело само собой потянулось к нему.

А как он попросил ее руки в первый раз! В его кабинете, когда впервые поцеловал. А во второй — сам же за нее ответил. Как она тогда злилась на него! И как он стягивал с нее платье, чтобы переодеть к ужину в честь их помолвки, как смотрел на нее восхищенными глазами.

Как они целовались на старых развалинах среди цветущего иван-чая, среди золотых пшеничных полей, и как Гавейн чуть не застал их полураздетыми.

Как она застукала его с Гвиниверой в беседке в Камелоте. Она не признавалась себе тогда, но безумно ревновала его к королеве.

Хелен вспомнила, как они гуляли в поле после приезда из Камелота, и над ними было пронзительно голубое небо, а вокруг — золотые леса. Именно тогда она в первый раз признала, что он ей тоже дорог.

А как она подсматривала за ним, когда он тренировался!

И как они любили друг друга перед тем, как он уехал на Каммлан.

И в последний раз она видела его там. Она перевязывала кому-то из рыцарей рану, а он стоял на пригорке, разговаривал с Артуром и другими вождями и все время смотрел на нее, будто знал, что не увидит ее больше. А она… а она даже не заметила, когда он уехал. Даже не успела проститься с ним.

Ну почему бабушка оказалась такой жестокой? Разве она сама не любила? Как засветились ее глаза, когда она узнала, что дедушка все еще ждет ее! И кстати, где она сейчас?

Хелен вытерла слезы, нахлынувшие от воспоминаний. Ей все равно, где сейчас эта бессердечная женщина. Она никогда в жизни не примет ее как свою бабушку.

Она снова вспомнила, как Ланселот целовал ее после битвы на Каммлане, как она ощупывала его тело в поисках ран, как радовалась, что он жив и невредим. Ведь это она спасла его! Они должны быть вместе! Для чего еще она должна была спасти его, если не для того, чтобы быть вместе? Не может провидение быть таким жестоким. Ну почему их разлучили, почему? Хелен уткнулась в насквозь мокрую подушку и снова разревелась от горького отчаяния. Неужели она никогда больше не увидит его? Невыносимая боль пронзила ее сердце. Какое страшное слово — никогда…

Хелен знала, пройдет время, может быть, много времени — о, да, очень много времени — и все произошедшее станет казаться ей сном, и поэтому ей нужно… ей нужно все записать. Но она пролежала в постели до вечера, пока к ней не поднялась Рита и не потрогала лоб.

— Ты не заболела? Ты какая-то не такая, — сказала она. — Ты плакала? Потому что не можешь спасти Сент-Невилл?

Рита присела рядом с ней на кровать, и Хелен захотелось рассказать ей все. Как она попала в пятый век и жутко испугалась, потому что думала, что ее похитили убийцы, и как потом обнаружила, что находится в настоящем пятом веке, и как потом влюбилась в Ланселота… Но Рите такое нельзя было рассказывать. Любой нормальный человек посчитал бы, что она сошла с ума. Да она и сама бы так посчитала. Раньше. Хелен отвернулась и укрылась одеялом с головой, желая только одного — заснуть и забыть все-все-все…

Ланселот гнал своего коня так, словно снова спешил на Каммлан, пока Гавейн не остановил друга, указав тому на взмыленного скакуна под ним.

— Я понимаю твое нетерпение, Ланселот, — сказал он с улыбкой. — Но леди Хелен никуда не исчезнет.

Ланселот соскочил с коня и принялся ожесточенно вытирать его.

— Ты говоришь так, будто не знаешь ее.

— А ты говоришь так, будто боишься, что она убежит от тебя, — парировал Гавейн, но, увидев, что друг по-прежнему хмурится, удивленно добавил: — Ты в самом деле считаешь, что она может так поступить?

Ланселот промолчал. Как он мог объяснить Гавейну, что его невеста явилась из другого времени и когда-нибудь туда вернется? И щемящее сердце подсказывало ему, что расставание очень, очень близко. Вот почему он загнал своего любимого коня до полусмерти.

— Гилфорд! Подай мне свежего коня. — Ланселот передал своего скакуна подошедшему рыцарю. — Думаю, мне лучше поторопиться, — сказал он, мрачно глядя вперед.

Гавейну стоило лишь коротко кивнуть, как он пришпорил коня.

С каждой минутой, приближавшей его к дому, Ланселот чувствовал, как неясная тревога, охватившая его сердце еще в Камелоте, становится все сильнее. Даже перед битвой на Каммлане, да и никогда прежде, он так не тревожился. Прошло уже пять дней с того времени, как он видел Хелен в последний раз. Она давно должна быть в Солсбери, но что-то подсказывало ему, что это не так. Ланселот не остановился на ночлег, лишь дал коню немного отдыха и снова поехал дальше. При свете луны дорога через луга была видна так же ясно, как и днем.

После полудня Ланселот въехал в деревню около своего замка. Жители приветствовали его, на стенах замка привычно поднялись флаги, затрубили трубы. Из ворот навстречу ему выехал отряд во главе с Персивалем. Стяги с его фамильным гербом развевались на ветру, крестьяне радостно выкрикивали его имя, но Ланселоту все веселье казалось каким-то ненастоящим.