Сергей Мясищев - Обреченный на скитания 2

— Тарилана? Это что?

— Это наша земля так называется, — усмехнулся дед, списывая мое незнание на иноземное происхождение.

— В смысле материк?

— Чего?

— Да так, ничего — я вспомнил, что Саймон как-то тоже упоминал это название. — А другие земли есть?

— Как не быть? Есть. Да токо я не знаю, где они. Слышал, что на севере есть земля покрытая льдом, острова ещё есть разные. Всего не знаю я. Не плавал по морям.

— Ясно! — кивнул я. Подошла Милёна с ребятней и стала собирать обед. Над костром повесили котелок для отвара.

Пару раз по тракту проезжали гружёные телеги. На нас мало обращали внимания. Ну, сидят люди, трапезничают — эка невидаль!

Милёна разлила похлебку по тарелкам. Дети ели, обжигаясь, и глотая не разжевывая.

— Э-э. А ну-ка помедленней! — прикрикнул я, — подавитесь, что тогда с вами делать? Еще целый котел еды, всем хватит.

Пару минут все ели чинно, но незаметно опять застучали ложками наперегонки.

— Дед, а много стран ты повидал? — спросил я.

— Да почитай все, — Нахор ел медленно и со смаком, — даже в Светлом лесу был, сопровождал студентов Академии. Они туда на учебу ездили.

— И что, эльфы их пустили, — удивилась Милёна.

— Ага, у них договоренность какая-то была. Давно это было.

— Дед, расскажи про страны, — попросила Флора. Наелись, теперь хочется сказок, известная история.

— А что рассказывать. Везде люди одинаковые — две ноги, две руки. В Орвилии воевали, за рудник бились. Золотоносный. Грифоны у них прирученные. С неба камнем падают, и лучники на них сидят, меткие бестии. Перенесли грифоны отряд Орвилийцев нам в тыл, так мы еле ноги унесли. Богатая страна, одно плохо — рабство там есть. Раненого воина захватят и в рабство продают. Плохая страна, хоть и богатая. Жадные там люди, до денег жадные. Мать родную продадут, не моргнув глазом.

— Ты что дед, как маму плодать можно? — возмутился Полян, — я бы свою ни за что не плодал! — он шмыгнул носом, и кулачками вытер набежавшие слёзы.

— Ты же не орвилиец, — погладил дед сидевшего рядом пацаненка.

— А в Ластанаре был? — спросила Флора. Видно этот рассказ они слушают, далеко, не в первый раз.

— Бывал, — Нахор благодарно кивнул Милёне, которая подала ему кружку отвара, — Добрая страна. Почти как Империя. Народ там честный и трудолюбивый. Лесов много, полей. Сопровождали мы караваны с досками, да зерном. Гномы только Ластанарское зерно покупают, в Империи не берут. И графы там добрые, не то, что наш, будь прокляты его дети до седьмого колена.

Друидка недовольно посмотрела на Нахора:

— Зачем ты так, дед Нахор. Дети-то причём?

— Погорячился, извини, — хмуро проговорил Нахор. Я уже постоянно держал энергетический канал между собой и Нахором. Как только прекращал питать его энергией, аура деда начинала быстро бледнеть.

Полян, прижавшись к деду, клевал носом. Разморило бедолагу.

— Ну что ж, — в полголоса сказал я и встал, — нужно собираться. Спасибо за хлеб-соль.

— Спасибо вам, — отозвался Нахор. Флора сидела вся напряженная, как струна. От нее шло такое беспокойство и отчаяние, что мне пришлось закрыться, — вы, поди, пешком?

— Нет, — вставила Милёна, — Алекс, пойдем Зубатика поищем.

Схватив меня за руку, чуть не бегом потянула через дорогу, в лес. Даже закрывшись, я чувствовал, что от неё шло негодование и злость.

Отойдя немного в лесок, я вырвал руку и спросил:

— Что случилось? На тебе лица нет.

— Ты что, действительно собрался уезжать? — вся вибрируя, спросила Милёна. Наложил на неё слабенькую руну безразличия, — не смей магичить со мной!

— Успокойся, что ты так разволновалась? Я ничего не делаю.

— Ты собрался бросить их и уехать?

— Почему бросить? Они нам никто. Понимаешь? Просто случайные, встречные прохожие.

— Как ты… как ты можешь?! — не унималась Милёнка, — У них же никого нет. Нахор через несколько дней умрет. Они останутся совсем одни, они же ещё маленькие!

— И что? В Империи огромное количество сирот. Причем тут я?

— Ты не можешь так поступить!

— Ты думаешь? — усмехнулся я, — Оставим им продуктов. Доедут до города, а там устроятся.

— Они едут туда же, куда и мы. Почему ты не хочешь им помочь и довести их до знакомых.

— Одних я уже обещал довести. Нет! Хватит! Милёна, они нам никто. Пойми это. Я не могу заботиться обо всех.

— Ты — здоровый, сильный мужик, бросишь умирающего деда и двоих детей в лесу? Да какой же ты вождь? Вожди заботятся о своих подданных.

— Вот именно! О своих! Они мне чужие. И прекрати истерику! Собираемся и едем. У меня есть дела поважней.

— Саша, что может быть важней жизни ребёнка? — вдруг спокойно сказала Милёна, из глаз девушки брызнули слезы, — Сашенька, не говори так. Ты не такой… Нельзя так…

Девушка смотрела на меня своими глубокими глазами, по щекам у неё катились огромные слёзы. У меня засосало в солнечном сплетении. Я понял, что проиграл.

— Что же ты со мной делаешь, Милёнка? — прошептал я и сел, обхватив голову руками, понимая, что теперь уже не уйду без детей, — ну зачем мне этот детский сад? Тоже мне, спаситель мира.

— Сашенька, хороший мой. У нас всё получится! — девушка стояла на коленях, прижимая мою голову к своей груди, — ты сильный, ты самый сильный в мире! Я это точно знаю. Я это чувствую! Поэтому тебе жалко детей, женщин, стариков. Ты можешь их защитить! Потому к тебе все и тянутся. Потому что чувствуют твою внутреннюю силу.

— Мне бы твою уверенность, — буркнул я, — с одной друидкой справится не могу!

— Нет, Сашенька, нет, — горячо проговорила Милёна, глядя мне в глаза, сжала мои щёки своими ладошками, — это не слабость. Я просто озвучила твою совесть!

— Иди сюда, совесть ты моя, ненаглядная, — и, обняв девушку, прижал к груди… — Ты знаешь, стрекоза, у меня никогда такого не было. Я чувствую твои эмоции как свои! И в то же время понимаю, что они не мои.

— Я тоже.

— Почему? Что у друидов всегда так?

— Нет. Ты же Посвященный, и нас Лес благословил.

— Никакой я не Посвященный, — проговорил я, — что вы все мне клички придумываете. То Истинный, то Посвященный… Я даже не знаю, кто это такие.

— Это друидские ведуны, которые ушли в Проклятый Лес и не дают ему расползтись по всем землям.

— Даже так? — я отодвинулся и посмотрел на девушку, — а ну, поподробней.

— У Жизнемиры спроси, я больше ничего не знаю.

— Лучше ты спроси, мне как-то неловко. Она меня за Посвященного держит. Получается, сам про себя, буду спрашивать!

— А ты разве не Посвященный?

— Ты удивительно догадлива!

Сзади подошел Зубатик и грызнул меня за плечо, за что сразу же получил шлепок по морде.

— Зубатик, зубы чистить надо, вонючка! — Милёнка заулыбалась.

— Ну хорошо, пойдёмте, посмотрим, что можно сделать, — сказал я и легко посадил девушку на Зубатика.