Ольга Погожева - Я стану твоим врагом

— Мы случайно, — вставила девушка, снова пытаясь поднять голову. Очевидно, сидевший в кресле мужчина дал знак, потому что мертвая хватка ослабла, позволяя ей выпрямить спину. — Мы пытались уйти от погони, и так получилось…

— Отпусти девушку, Шлак, — лениво велел мужчина, и в бархатном голосе раздались неприятные рокочущие нотки. — Взлохматишь ей всю красоту…

По комнате снова пронёсся приглушенный смех — присутствующие подобострастно приветствовали каждую шутку главаря, но делали это осторожно, бросая на него испытывающие взгляды — оценит ли?

— Как звать тебя, дитя? — обратился к Флорике мужчина, скользнув взглядом по тонкой фигурке.

— Я незнакомцам имени не доверяю, — звонко оттараторила девушка, с ужасом слушая собственный голос. Ведь говорила же миледи, что не доведет её язык до добра! — Где ваши манеры, мессир? Вы должны назваться первым!

Окружившие кресло бандиты дружно хмыкнули; по комнате пронёсся гул. Мужчина в кресле чуть нахмурился, затем усмехнулся.

— Вы действительно не знаете, в кого вляпались, детишки мои?

Флорика развела руками, пытаясь подавить нервную дрожь. Бритоголовый ей не нравился. Не нравилось и его окружение, но больше всё-таки он сам — этот неприятный пробирающий взгляд, гадкая усмешка, кривившая тонкие губы, безумные глаза…

— Тогда вы должны запомнить этот день, — мужчина поднял лежавшую на подлокотнике ладонь, давая кому-то знак, — день, когда вы вломились к Большому Питону.

Феодора вздёрнули на ноги; свистнула плеть.

— Не надо! — взвизгнула Флорика, пытаясь вырваться из рук скрутившего её бандита. — Не трогайте моего брата! Мессир! Не троньте его! Остановите их!

Большой Питон поднял ладонь, останавливая вновь занесённую руку палача. Феодор кривился, едва сдерживая болезненные стоны: всего от нескольких ударов вся рубашка пропиталась красным. Флорика дёрнулась ещё раз, и державшие её руки неожиданно отпустили — девушка метнулась к брату, поддерживая его за плечи, пытаясь заглянуть в горящие, мрачные карие глаза.

— Мне повторить вопрос? — поинтересовался Большой Питон, разглядывая близнецов. — Как тебя звать, красавица?

— Флорика, — голос предательски зазвенел, и девушка вскинула голову, встречая спокойный взгляд главаря. — А это мой брат, Феодор. Отпустите нас, мессир! Мы не знаем, кто вы, и клянусь, забудем то, что видели!

— Не слышали о Большом Питоне? — главарь неприятно усмехнулся, потер щеку. — Вы неместные, это видно… Дети мои! Король правит Валлией днём, а Питон — ночью! Вот кто я такой…

Феодор поднял затуманенные болью глаза, вглядываясь в лицо главаря. На какой-то миг их взгляды встретились — и разошлись. Юноша опустил голову.

— Отпустите нас, мессир, — снова попросила Флорика, удерживая кренившегося к полу брата. — Мы заплатим вам за разбитое окно, клянусь. Мы принесем деньги…

— Мне не нужны ваши деньги, — махнул рукой бритоголовый, поднимаясь с кресла. — Мне нужны вы. Приходите в таверну через неделю, вас будут ждать. Посмеете не прийти…

— Мы придем, — поспешно пообещала Флорика, помогая Феодору подняться на ноги. — Правда, придем. Только… мессир… там, внизу, нас ждут… это от них мы убегали и забрались в окно… мы не…

— Вас проводят, — снова отмахнулся Большой Питон. Казалось, он полностью утратил к близнецам интерес. — Мои люди расчистят вам путь. И проведут до самого дома, ведь таким маленьким детишкам нужна охрана, не так ли? Вот и славно. Жду через неделю, и не опаздывайте.

Плеть свистнула ещё раз, рассекая незащищенные спины, и Флорика вскрикнула, не удержавшись от боли. Подгоняемые болезненными тычками, близнецы спустились вниз и вышли на улицу, минуя шумный пьяный зал.

Ночная прохлада, против обыкновения, не радовала: приставленный к ним конвой будет следовать за ними до самого дома, а значит, придется вернуться к Большому Питону и делать то, что он велит, иначе…

Подставлять Синюю баронессу и, самое главное, баронета Михаэля во второй раз Флорика не хотела.

Януш ехал по улицам Галагата со смешанным чувством. С одной стороны, он не хотел видеться с местной придворной знатью — его всё ещё помнили здесь, как сына порочного отца и обнищавшего дворянина — с другой, жизнь во дворце обеспечивала ему частые встречи с леди Марион. Патрон вызвал его неслучайно: на днях в Галагат на свадьбу дочери должна была приехать Северина, передавшая бразды правления старшему сыну, и торжественная церемония могла таить в себе самые различные повороты событий. Присутствие личного лекаря не помешает — учитывая также взаимное противостояние герцога и баронессы, результат которого всегда оказывался непредсказуем.

Януш ехал верхом; за ним тянулась крытая телега, управляемая слугой, в которой лекарь перевез все необходимые инструменты, лекарские сумки, наполненные лечебными травами и настойками. Была бы его воля — захватил с собой всю лабораторию, но вряд ли его опыты оценят местные черные языки. Прослыть колдуном Януш всё ещё боялся.

Переезд из фамильного замка Ликонтов в столицу занял долгих два дня — от северных пределов Валлии к южным — и лекарь озаботился о том, чтобы взять охрану. Преступность после войны превратилась в нечто большее, чем разрозненные грабежи, бандиты, казалось, сгруппировались, ведомые одной рукой, и нарваться на обнаглевших разбойников лекарю не хотелось.

Патрон нередко с большой неприязнью отзывался о том, что творилось в столице по ночам, и жалел, что его руки никак не дойдут до развязания «змеиного клубка», как любил выражаться Нестор. Как-то генерал даже обронил, что, будь его воля, он бы договорился с местным главарём — управляемые бандиты могут быть полезнее, чем творящие беспредел одиночки — но Большой Питон не шёл на переговоры с представителями дневной власти.

Обо всём этом Януш думал лениво и отстранённо — мысли скрашивали долгую поездку — не забывая рассматривать знакомые улицы валлийской столицы.

— Я-яну-уш! — позвал его громкий, сочный голос, и лекарь едва не вздрогнул, оборачиваясь. — Дорогой! Сынок! Какими судьбами?

— Граф Хэсский, — поприветствовал Устина Януш, жестом останавливая следовавшую за ним повозку. Устин выглядывал из окна кареты, приветственно махая полной рукой. — Рад видеть вас. Герцог вызвал меня в столицу…

— О, да, да! Герцог! Всегда восхищался его осторожностью! — жизнерадостный голос графа не оставил его равнодушным: Януш ощутил, как против воли его губы растягиваются в ответной улыбке. — Здоров как бык, этот молодой генерал, а туда же, всё ждёт от судьбы подвоха! Ну да дело молодое, горячее, кто знает!.. Миледи, — обратился к кому-то в карете пожилой граф, — позвольте представить вам барона Януша, замечательного человека и лекаря, отмеченного Единым! О его необыкновенных талантах давно ходят самые невероятные слухи, и клянусь, все они правдивы! Кроме слухов о его отце, — тотчас оговорился граф. — Придворные сплетники любят рассуждать о том, в чем ничего не смыслят… Покойному барону Тадеушу просто не повезло влюбиться в одну женщину… Януш! — обернулся вновь к лекарю Устин. — Со мной в карете сидит настоящее аверонское сокровище — Синяя баронесса Марион! Леди-рыцарь, леди-воин! Ты, должно быть, частенько слыхал о ней за время вашего пребывания в Ренне?