Ольга Погожева - Я стану твоим врагом

Мимовольно он задумался. Что он знал о своей супруге? Практически всё — и абсолютно ничего. Она и в самом деле оказалась хрупкой аверонской игрушкой, чересчур хрупкой для него, обожавшей цветы, романтику, прогулки по саду, и длительные службы в храме Единого — возможно, единственное место, где он не мог её достать, просто потому, что самому преступить порог храма каждый раз становилось для него всё большей пыткой. Казалось, стены здания сжимаются, выталкивая его наружу — зато Таира могла прятаться от него там, сколько угодно. И эти прогулки по саду… ему было совершенно неинтересно, чем на самом деле живёт и занимается молодая королева. Настолько, что он даже не особо разгневался, когда узнал, что эта стерва, леди Марион, оказалась хитрее его шпионов, раз за разом срывая их наблюдения, помогая своей подопечной уйти от вездесущих глаз и ушей.

Скорей бы всё это кончилось. У него есть дела поважнее этих проклятых традиций. Сейчас он отдаст свой последний супружеский долг на глазах у пары десятков самых приближенных придворных — и прощай навсегда, аверонская принцесса! К слову, на днях приезжает императрица Северина — но ей прекрасно покажут путь к месту захоронения дочери и без него. Старуха не заслужила и капли его внимания. Пожалуй, не заслужила и гостеприимства — и при мысли о возможностях публичного унижения стареющей императрицы на губах короля вновь заиграла кривая ухмылка. Северина выкатится из его дворца кубарем — вместе с этими бесполезными отбросами, камеристками его покойной жёнушки. Леди Марион, по слухам, исчезла ещё вчерашним утром — что ж, в таком случае, осталась лишь герцогиня Гелена. Кстати, о последней… надменная аверонка ещё не растеряла своей привлекательности, несмотря на зрелый возраст. Пожалуй, стоит воспользоваться таким уникальным случаем. Ещё раз отыграться на очередной аверонской шлюхе…

Карета остановилась, и Андоим без удовольствия выглянул в окошко. Охрана выстроилась вдоль главных ворот, десять лучших воинов, личная охрана монарха. Сопровождавшие процессию стражники, небольшой отряд из шести воинов, выстроились у дороги, оцепив карету кольцом, и Андоим наконец вышел в открытую лакеем дверцу.

Придворные, прибывшие на каретах, остановились у ограды, выложенной серыми валунами, и почтительно склонились, позволяя королю в одиночестве почтить память захороненной в фамильном склепе молодой супруги. Андоим стрельнул взглядом в сторону одетых в чёрное, как вороньё, прихлебал: командующий Ликонт спокойно остановился у ограды вместе со всеми, даже облокотился о серые камни, разглядывая старое городское кладбище с таким вниманием, будто перед ним раскинулись, по меньшей мере, войска противника.

В самом центре, недалеко от входа, располагался фамильный королевский склеп — а вокруг и на целое поле позади него нестройными рядами располагались могильные плиты упокоившихся высокорожденных. Хоронили на старом кладбище и особо отметившихся простолюдинов, и при мысли об этом Андоим поморщился, ступая на каменную дорожку, ведущую к склепу. Теперь, когда он добился своего, отправив отца к прародителям, ему начало казаться, что королевская власть даёт не так много, как он ожидал. Врагов оказалось куда больше, чем друзей — и те, и другие не давали продыху, душили, наступали, выжидали и таились. Андоим стал хуже спать и чаще видеть кошмары, хотя никогда не страдал ничем подобным. Не раз и не два мерещились ему фигуры в чёрном в наглухо запертых окнах, слышался скрежет в камине, и чьи-то кошачьи, осторожные шаги. Король мог бы списать всё это на проснувшуюся в нём паранойю, если бы его последняя любовница не услышала того же. Должно быть, проклятый Ликонт всё же испытывал его, подсылая своих убийц к нему в постель — но недолго, недолго ублюдку радоваться. И у него есть слабые места…

Что-то лежало на ступенях перед слегка приоткрытыми дверьми склепа, и Андоим прищурился, силясь разглядеть предмет в зыбком, стелящемся по земле тумане. Иней покрыл каменную тропинку, могильные плиты и сухие, высохшие силуэты кладбищенских деревьев, влажной сеткой покрыл стальные латы выстроившихся вдоль тропы рыцарей — и крупными ледяными каплями застыл на ярко-красных лепестках лежавшей на ступенях розы…

Андоим замер, не доходя до открытых дверей склепа всего несколько шагов, ошарашено уставившись на нелепо яркий посреди поздней серой осени цветок. Длинный толстый стебель, сочный бутон, вызывающе распустившийся в столь неуместную для себя пору…

— Назим! — рявкнул он, разворачиваясь к начальнику охраны. — Проверьте склеп, живо!

Крупный, заросший густой рыжей бородой мужчина молча кивнул, знаком отправив двух рыцарей внутрь. Придворные зашевелились, переглядываясь пока что молча. Андоим не стал оборачиваться, прикипев взглядом к красной розе. Нет, в самом деле, чего он испугался? Цветка? Смешно… даже если этот поклонник его покойной жёнушки и объявился к ней на могилу, то кто он такой, чтобы его боялся сам король? Здесь, на открытом пространстве, где прятаться было негде, на глазах у десятка придворных, охраны…

И Ликонта.

Андоим резко развернулся, встречаясь глазами с командующим. Проклятый герцог даже не пошевелился, без улыбки встречая его взгляд, и это его непробиваемое спокойствие, граничащее с равнодушием, острые, как глыбы льда, синие глаза посеяли настоящую панику в сердце монарха — Клеветник побери, хитрый ублюдок Ликонт знал, ради чего пришёл!..

Посланные на проверку рыцари задерживались. Назим нахмурился, кивнул ближайшему охраннику, и тот прошёл к тяжёлым дверям склепа, распахивая их с неприличным месту захоронения грохотом. Гулкий свист, раздавшийся тотчас, как только нога рыцаря коснулась первой же внутренней плиты, окончился глухим влажным звуком — и вскрикнувший охранник, поскользнувшись на последней ступени, рухнул под ноги заслонившему короля Назиму. Начальник охраны пригляделся: переносица рыцаря, не защищённая открытым шлемом, оказалась разрубленной пополам и вдавленной внутрь застрявшим в черепе круглым металлическим шариком.

— Отступаем! — гаркнул Назим, разворачиваясь всем корпусом к замершим воинам…

…И разверзлась бездна.

Могильные плиты дрогнули и сдвинулись со своих мест, как по команде, выпуская на свет вначале иссиня-чёрные, в струпьях руки, а за ними — крепкие, покрытые землёй и чёрными язвами тела. Распахнулись двери склепа, выпуская наружу десятки жутких, обезображенных болезнью людей, взвыли десятками глоток показавшиеся из-за стен покойники, свистнули тетивы спущенных из-под могильных плит арбалетов — и вскрикнули подстреленные охранники, падая на землю.

— За-са-да-а-а!!! — дико заорал Назим.