Ярослав Коваль - Венец проигравшего

Однако надо бы хоть ради приличия чем-нибудь заняться. Вытащив из-под панциря рабочий артефакт, я наклонился над бесчувственным телом. Медик из меня вообще никакой, но инструмент универсальный, самый лучший, какой только можно получить за деньги или в обмен на ценные услуги. И сделан с расчётом именно на такого долбоклюя, как я, без тени магических и прочих навыков. С трудом двигая руками (они почему-то здорово затекли), применил чародейский предмет по назначению, продиагностировал всё, что положено, и со второго раза привёл страдальца в себя.

— Пусть полежит, — прокомментировал его коллега, ни на миг не прерывая работы. Он даже не обернулся, будто видел спиной, что происходит. — Отдышится. От него сейчас всё равно никакого толку.

— Ты как, парень?

— Благодарю, милорд! — просипел он каким-то неестественным фальцетом, слишком громко. — Что это грохочет? Что происходит?

— Он не услышит, милорд, — снова прозвучал комментарий чрезвычайно занятого мага, который всё равно отлично видел затылком. — Он контужен. Тут определённо травма головы и в особенности слуха, надо будет поправлять.

— А что с ним вообще?

— Перенапрягся, милорд. Держал верхнюю кромку, пока не отключился.

— И?

— Бросай это дело! — крикнул ещё один чародей. — Бессмысленно! Бестолково! Уже слишком опасно.

— Как «бросай»-то? Там люди! Живые!

— Пока живые.

— Сворачивай! Без толку.

— Нет, держать!

— Что происходит, вашу мать?! — заорал я, уверенный, что уж теперь-то мне всё объяснят в лучшем виде, никуда не денутся.

— Милорд, невозможно строить щит за щитом на такой высоте. Огонь всё равно прорвётся, это вопрос нескольких мгновений.

«Сделайте хоть что-нибудь!» — едва не рявкнул я, но в последний момент удержал себя. Рявкнуть-то можно, и рявк, само собой, примут к исполнению. Но и без него видно, что они трудятся за пределами человеческих возможностей и не могут делать больше. Мой приказ просто вставит палки в колёса реально осуществимым планам, пока чародеи будут изо всех сил пытаться выполнить высочайший приказ, и так, чтобы лорд остался доволен. Привычка к ответственности подарила мне и привычку взвешивать свои слова на точнейших весах. Лучше вообще промолчать, если сомневаешься в возможных последствиях сказанного.

В конце концов, мои люди мною же были подобраны и расставлены на свои места. Мне следует доверять их опыту, знаниям, умению оценить ситуацию и совладать с нею.

Я обернулся, чтоб взглянуть на огневую стену как раз в тот момент, когда пламя всё-таки взломало верхнюю кромку защиты и рухнуло вниз. Охнул, но беззвучно, уже представляя, какой ад ждёт бойцов, застигнутых ею. И словно в ответ на этот мой нутряной ужас огонь подхватило что-то, он потёк вниз, сдерживаемый какой-то незримой силой и вполне безопасный для солдат на стенах.

— Держит?

— Держит. Но на сколько хватит?

— Секунд на семь?.. Ну, десять.

— А ещё одну?

— Тут не попластуешь. Угол подкашивает.

— И чего?

— А того! Просто рухнет им на головы, и всё! И нам заодно тоже.

— А если свёртку?

— Ну давай, делай внекритическую свёртку на коленке и в масштабе полной линии обороны!

— Надо уходить. Прямо сейчас. Вот что.

— Это ад какой-то…

— А приказ? Разве мы можем отступать без приказа?

— Приказ будет! — прозвучало от меня, причём как-то само собой. Почти неосознанно. — Если мне вообще объяснят, что тут происходит!

Чародеи все вмиг замолчали, переглянулись. И один из них — я его помнил в лицо, Отабиш, а потом и Тархеб, помнится, убеждали меня доверить этому свежеиспечённому выпускнику островной Академии всю мою замковую артиллерию — решительно заявил:

— Да объяснить-то можно, только это долго. Можно, я потом объясню? А сейчас мы отступим.

И меня вдруг до боли под ложечкой поразил в нём внезапно увиденный сходный взгляд на вещи. Что за разговор, что имперцы бывают только вот эдакие, и никакие другие? Вот же, вполне похожий на меня имперец, ведущий себя прямо как я. Такой же, в глубине души плевать хотевший на основные правила протокольного общения. Ну не имел права мой человек так со мной разговаривать! Но разговаривал! И, пожалуй, был прав.

— Валяйте. Отступайте. А куда собрались? Далеко ли?

— На новую линию обороны… Милорд разрешает?

— А то!

— Милорду тоже надо отступать с нами.

— А то б милорд сам ни за что не догадался!

Огонь всё-таки взломал преграду и рухнул, причём сразу же мощнейшей волной, белой от жара, вспененной, как настоящая вода. Он накрыл каменную кладку стены, перехлестнул через неё и затопил внутренний двор. Дальше я не смотрел, конечно — осознание своей смертности, в чём моя особа изначально находится на равных с любым из моих солдат, подстёгивало весьма бодро шевелить ногами. Мне, как и всем остальным, следовало поторопиться.

Интересно, что там с Тархебом…

Уже в воротах последней стены, последней нашей линии обороны (сляпанной на скорую руку, а потому какие уж тут могут быть ворота — какие попались, такие и поставили), мне пришли в голову две вполне разумные мысли. Первая: кажется ведь, для меня этот огонь не смертелен. В полосе обеспечения я попадал под его действие и почти совсем не пострадал. Я в силу своей чуток застарелой магической невинности практически неуязвим для их заклятий. По сути, приравнен к былинке дикорастущей. А может, к дикому животному? В общем, та ещё скотина, которая вражеским червякам не по зубам.

Вторая мысль, посетившая мою голову, оказалась намного менее приятной. Ну хорошо, вот мы радостно отступили. А дальше-то что? Сейчас нас накроет точно такой же волной уже на этой стене, и куда мы будем убегать? Правильно, в Ледяную крепость.

А это означает конец Серту. Ледяную твердыню можно обойти.

Я обернулся и схватил за плечи первого же мага, попавшегося мне на пути. Кажется, как раз того самого, свежего академиста.

— А теперь-то что? Бежим дальше с весёлыми песнями? До самых южных границ, что ли?

— Отпусти. — Он неожиданно сильно и бесцеремонно вырвался из моих рук. Но, обернувшись и, должно быть, узнав меня, пояснил: — Вот здесь мы попытаемся сделать свёртку. Не средство, конечно, но отсрочит падение. Если милорд не станет мешать работе, конечно.

— Чего? Вот, блин, я реально начинаю думать, что махом вернулся в прошлое эдак на четверть века. Что за разговоры? Что за тон? Ты вообще с кем разговариваешь?

— Милорд будет вправе потом меня казнить, — грубо ответствовали мне. — А сейчас я должен работать. Должен спасать людей.

— Вот так вот один раз уступишь… Подход, конечно, правильный, — проговорил я ему вслед. — По идее. Но ведь действительно может закончиться не наградой, а трагедией.

Впрочем, побьюсь об заклад, он меня даже не услышал.