Евгения Фёдорова - Жертвы времени

Я повернулся спиной к колодцу библиотеки и пошел вперед безошибочно ступая по неровной тропке, проложенной через пыльные владения. Мое ночное зрение не покинуло меня, но я, оглядываясь, более не видел обитателей библиотеки, словно их никогда и не было.

И все, что я видел, было всего лишь сном.

Сердце неровно билось в груди. То оно вдруг начинало стучать, как сумасшедшее у меня в горле, то гулко и редко бухало, грозя разорвать грудную клетку.

Радость, которую я испытал, увидев догорающую свечу и книги было трудно описать словами. Значит, зря они не верили мне! Во всяком случае, у нас теперь есть время, если… маги мне поверят.

Но я не торопился, идя по плавно изгибающемуся тоннелю к выходу из библиотеки. Я не мог совладать со своим страхом, я боялся увидеть тоже, что оставил на поверхности, заходя сюда, и коридор медленно тек вперед, словно давая мне возможность приготовиться к тому, то меня ждало.

В конце концов, что-то изменилось, я не выдержал и бросился бежать, но уже через несколько шагов замер. Нечеловеческая усталость навалилась на меня, и я медленно сел у стены тоннеля, прислонившись к нему спиной. Там впереди я видел свет в неровном провале над головой, а это значило, что я ошибся. И пусть в библиотеке время течет по-другому, все же оно не способно течь назад.

Я сполз на пол, свернувшись маленьким калачикам. В горле что-то загорелось, слезы потекли по щекам, и я мгновенно заснул на пыльном полу, прислонившись спиной к шероховатой стене, словно и не спал вовсе в библиотеке.

Парадоксальная ситуация: я знаю, что это сон, но уверен, что не сплю.

Я бреду сквозь серый плотный туман. Он влажный и оседает на моих волосах мельчайшими капельками воды. В нем тяжело дышать, он сжимает легкие, хоть и не имеет никакого запаха.

Я не знаю, куда и зачем иду. Это похоже на бесцельную прогулку, но присутствует так же и понимание, что если я не определюсь, то могу шагать в этом сером тумане вечность.

Мимо меня, скрытые туманом, то и дело проскальзывают смазанные тени. Они стараются обходить меня стороной, словно боятся, но и не оставляют меня в покое, как будто хотят напомнить о своем присутствии.

Я пытаюсь понять, зачем сюда пришел, но единственное, что я принес с собой, это уверенность в необходимости быть здесь. Вокруг меня лишь молчаливый серый туман, напоенный влагой и полный нечеткого движения неизвестных мне существ.

Я иду дальше, стараясь, как и тени со мной, не встречаться с ними.

Внезапно туман расступается и я выхожу к стене. Как перещелкивает секундная стрелка в часах, в голове моей вдруг возникает понимание происходящего, а с пониманием приходит и страх. Я смотрю на мой мир через затуманенное чьим-то дыханием стекло и понимаю, что вернуться не могу. Стоит мне коснуться границы рукой, как побегут, зазмеятся по ее поверхности тонкие трещины. Мириады трещин.

Так было уже однажды.

Так стоял я здесь и тер ребром ладони стену между мирами, так однажды уже разрушил ее. Одно прикосновение, и тогда я вернусь в свой мир, но вернусь туда не один, а приведу с собой смертоносное время. Или останусь здесь, где за моей спиной уже стоят в ожидании фантомы, дышат мне в затылок своим леденящим дыханием, заставляя тело медленно стареть. Они не убьют меня сразу, они не смеют притронуться ко мне, но и их дыхания достаточно.

Как вернуться и не разрушить стену? Как заставить ее укрепиться?

Я смеюсь, поворачиваясь к подступающим фантомам, и они отшатываются от меня, как от больного чумой. Продолжая улыбаться подаренному Шивой знанию, такому простому, такому очевидному для меня, я прохожу сквозь стену, оставляя в ней то время, что вырвал у смерти, то время, которое не позволит фантомам когда-либо прикоснуться к границе между мирами.

Я очнулся ото сна на полу коридора для того, чтобы понять, что умираю. Я зажал рукой кровавую рану на груди, давно зажившую рану, которая снова открылась, и нашел в себе силы встать и пройти несколько шагов. Кровь стекала по пальцам, капала в пыль, превращаясь там в черные комочки. Я дошел до света и понял, что он проникал в тоннель вовсе не через провал в потолке, а через открытую дверь, плавно стекая по ступеням.

Я поднялся по ним, дивясь тому, какие они крутые, как тяжело по ним подниматься, и сел на верхней, подставив лицо живительному солнечному свету. Я вдруг необычайно остро почувствовал, как мне не хватало этого яростного после темноты подземелий, света, его тепла, которое греет саму душу.

Вокруг меня была жизнь. Я чувствовал запахи пищи и разогретого камня, слушал звуки, царившие вокруг; поднял голову и оставил частичку себя там, высоко, в нежной дневной голубизне небес. И никто не обратил внимания на человека, сидящего у стены на ступенях, уводящих в подземелья Форта. Лишь старая сука вышла из-за поворота, втянула протертым от возраста носом воздух и подошла ко мне, виляя хвостом. Я обнял ее за шею и закрыл глаза, борясь с дурнотой, которая захватила меня. Шум в ушах нарастал, а потом вдруг стих. Смерть подошла так же тихо и незаметно, как обычно подкрадываются сновидения…

— Что произошло?

Я не понимал, что слышу.

— Что произошло? — повторил голос.

— Не знаю, — ответил я и подумал, что отвечаю своим мыслям. Я не понимал, что могло вновь спасти меня от смерти. Я безумно устал от этого. Умереть можно лишь один раз, — так звучала известная даже мне мудрость. У меня же вошло в привычку умирать и воскресать вновь. Я не был рад счастливому спасению. Там, на ступенях библиотеки, я был готов умереть, но снова был жив и лежал на кровати в своей комнате в башне, которая должна была покоиться в руинах. В камине мерцали угли, за темными окнами, тихо шурша, шел дождь. Я провел рукой по груди, наткнувшись на повязку.

— Опять ты? — голос мой был хриплым и показался чужим.

— Я, — ответил Мастер, встав с кресла и присев на край кровати. — Так что же случилось? Как могло на твоем теле появиться столько шрамов, Демиан, за те несколько часов, которые ты провел в библиотеке? Откуда это? — он провел указательным пальцем по моему лицу.

От дракона, — хотел сказать я, но промолчал.

— Что за рубцующиеся раны на твоем бедре и руке, откуда шрамы от бича на спине? Почему укол Оружейника превратился в старый шрам?

Я все молчал.

— Объясни мне, Демиан, как ты избавился от нанесенной мною удара, кто помог тебе? Ты даже не представляешь, как изменился…

— От чего же? — подал я, наконец, голос, потому что нескончаемый поток вопросов начал меня утомлять. Мастер никогда не узнает о том, что произошло, он никогда не сможет сказать мне спасибо, хотя… за что? За то, что я чуть не погубил весь мир? Нет, ему не за что говорить мне спасибо. — Я все понимаю, но не беспокойся, то, чем ты меня связал, все еще живо. Мне бы воды.