Мария Чурсина - Боги крошечных миров

— Ладно-ладно, перестань кудахтать. — Он примирительно протянул ей руку. — Ещё не дослушала, а уже грозишься убить, как это в твоём стиле.

Орден снова запрокинул голову, щурясь, как ящерица на нагретом солнцем камне, и Орлана увидела, как бьётся жилка на его горле. Тонкая синяя жилка. Почему-то она не могла оторвать от неё взгляда. Ей бы нож в руки.

— Думаешь, выгоду от этого получу только я? — снова заговорил Орден заговорщицки-приглушённым тоном. — Ты лучше о себе подумай, императрица. У тебя наследники мрут, как мухи, а то ещё похуже. — И кивнул в сторону старого крыла замка, явно имея в виду Эйрин. — А я могу пообещать, что твой ребёнок выживет. И, ты знаешь, я редко даю обещания, но всегда их выполняю. Не торопись, подумай. Я понимаю, что так сразу сложные решения не принимаются.

Орлана втянула воздух сквозь сжатые зубы.

— Я не собираюсь даже воображать себе такое. Найди любую другую женщину и издевайся над ней. Мало тебе беременных в Альмарейне?

— Мало, — сладко пропел Орден. — Я хочу лучшее тело. Которое унаследует твои способности и здоровье Хршасского волка. Слышала, они ведь считаются долгожителями.

Поглощённая страшными мыслями, Орлана не сразу сообразила, что речь идёт об Аластаре.

— Раньше он был для тебя крысой, а теперь — волк? Орден, давай сделаем вид, что этого разговора не было. Я не хочу ссориться с тобой, но, кажется, начинаю закипать.

Он взглянул на неё, сузив глаза, и Орлана поняла, что в лице Амира не осталось уже ничего от него самого. Бедный мальчик.

— Успокойся, — чуть жёстче произнёс Орден. — Я же сказал — не надо отвечать сразу. Поживи с этой мыслью.

Он отвернулся. Бессильная унять дрожь в пальцах, Орлана поднялась, краем накидки смахнув с шахматной доски чёрного ферзя, и даже не подумала о том, чтобы поднять. Стукнулась о стол его жемчужная корона.

— А я сказала — только посмей дотронуться до моего ребёнка. — Она ощутила, как боль вступила в затылок, и тут же огнём обожгло правую щёку. Ногти впились в ладони.

Орден обернулся с выражением сдержанной скуки на лице. На пальцах Амира были надеты перстни Ордена. Один — с прозрачным голубым камнем, второй — с алым. Чуть великоватые для пальцев юноши, они тускло поблёскивали в солнечном свете. Внутри них как будто пересыпался песок.

— В чём дело, по какому поводу истерика? Девчонка тебя уже довела? Понимаю. Но знаешь, ты сама виновата. Кто же эту паршивку родил и вырастил. Придушить надо было в колыбели.

— Не смей так говорить о моей дочери. — Орлана попыталась выровнять дыхание, но щека пылала, как будто по ней провели раскалённым железом. От боли хотелось завыть. Чужой голос бился внутри неё.

— Замолкни, — устало бросил он и отвернулся.

У неё всё поплыло перед глазами. Орлана не раз выслушивала оскорбления от Ордена, и не раз пропускала их мимо ушей. Она прекрасно знала дядю, он и раньше был невыносим, а с течением времени его характер ещё сильнее испортился, и легче было его убить, чем заставить вести себя повежливее. Орлана не сдержалась на этот раз. Чужой голос твердил.

«Убей. Их. Всех».

Под её пальцами затрещала алая ткань. Взвыли от напряжения мышцы. От удивления Орден даже не сопротивлялся, когда Орлана за шиворот стащила его с кресла и швырнула, так что услышала глухой удар головы о мрамор.

«Предатели! Убей».

— Не смей. Говорить так. О моей дочери. — Сбившееся дыхание не позволяло выговаривать длинные фразы. Теперь отчаянно заныло внизу живота, но это отвлекло её от боли в щеке. Стало чуть легче. Орлана запрокинула голову и судорожно втянула воздух. Ярость проходила, а на её место волной хлынул страх.

Орден приподнялся на локте. Тряхнул головой, отбрасывая с лица пряди светлых волос, и в его глазах Орлана увидела давно забытое выражение холодной ненависти.

— Ну вот и всё, императрица, ты своего добилась.

Медленно сев на полу, он одёрнул рубашку, и растопыренными пальцами забросил назад волосы. Орлана не шевелилась, стоя в трёх шагах от него. У неё онемели кончики пальцев.

— Беги, — сказал Орден, поднимаясь на ноги. — Мой тебе дружеский совет. И не попадайся мне на глаза хотя бы до завтра.

Она развернулась и зашагала к выходу из библиотеки, чувствуя, как внизу живота больно колотится сердце. Ногти бессмысленно проскребли по чёрному бархату платья в том месте. Мутная пелена перед глазами медленно таяла, а сзади стоял Орден и смотрел Орлане в спину. Молча смотрел.

Она пришла в его комнаты уже вечером, когда стемнело. Постояла в галерее, не решаясь постучать, потом дёрнула дверь — та оказалась не заперта — и вошла без разрешения. В кабинете горело белое пламя, правда, всего один шар. В его свете она различила фигуру Амира у шкафа.

Маг стоял, ткнувшись лбом в сложенные на дверцах руки, как будто очень долго выбирал книгу и невозможно от этого устал. Орлана замерла на пороге комнаты.

— Зачем явилась? — хмуро бросил Орден. — Я же сказал — не раньше завтрашнего утра. Видеть тебя не желаю.

Он даже не обернулся, и Орлана шагнула вперёд, в лужицу света от белого пламени, переступая через брошенные на пол книги. Опустилась в кресло.

— Прости. Я больше не могу. Я пришла к тебе за помощью.

Орден выпрямился, откинув назад непослушные светлые пряди, и скривил губы в презрительную ухмылку.

— Помощь? Ты не слишком ли многого хочешь? Сначала вытираешь мной пол в своей библиотеке, потом требуешь помощи. Ты ошиблась дверью, императрица. У тебя полно слуг, но не в этой комнате.

Казалось, он никогда больше не станет называть её по-другому. Ни эфемерно-дружелюбное «дорогая», ни горько-сладкое «племянница», только прохладно звучащий титул, как выжженное клеймо на лбу, «императрица». Возможно, он обращался вообще не к ней, и чем больше Орлана жила с этой мыслью, тем больше убеждалась — не к ней, ведь и правда.

— Я много хочу, но я многим и жертвую. — Она сидела, сложив руки на коленях. Усесться на его кресло — огромная вольность. Прикоснуться к чему-нибудь на столе Ордена — смерти подобно. Впрочем, она уже и так балансировала на тонкой грани. Ещё немного, и он бы не совладал с собой, тогда — держись, императрица. — Я больше не в состоянии с ней бороться.

Она зажмурилась, шепнула: «замолчи!» и прикусила губу. Орден неслышно встал рядом, взял Орлану за запястье, рванув манжету платья, так что едва не отлетели пуговицы. Он долго смотрел на её ладонь, освещённую белым пламенем, заставил поднять руку выше, так что хрустнули кости. Заныли судорожно распрямленные пальцы.

— Прекрати трястись, ты меня сбиваешь. — Минута пытки, и он выпустил её руку. — Да, ты впуталась. И я тебя предупреждал.

Орлана бездумно расправляла складки на подоле платья, слушая его шаги. Из угла в угол, от письменного стола, заваленного старыми записями, к двери, обратно. Он замер у кресла и взял Орлану за подбородок, заставляя её поднять голову. Осторожно коснулся правой щеки.