Мария Чурсина - Боги крошечных миров

— Больно?

По его лицу метались отсветы белого пламени, и глаза ей резало ярким светом. Орлана слабо попыталась вывернуться.

— Да.

Орден выпустил её, раздражённо отряхивая руки одну о другую. Пересыпался драгоценный песок в камнях его перстней.

— Почему ты не предупредила меня раньше?

Она закрылась рукой от яркого света. Своды комнаты уходили в темноту, но шар белого пламени висел совсем низко над креслом, и о, как Орлане хотелось убраться отсюда, в свою спальню, в спасительный сумрак. Но это значило бы — снова оттянуть решение проблемы на неопределённый срок. Испугаться, проще говоря.

— Я думала, всё обойдётся, — сдавленно выдохнула она.

Орден усмехнулся, давая ей минуту, чтобы прочувствовать глупость своего оправдания.

— Ну и как, обошлось? — приторно поинтересовался он.

Ей предстояло вытерпеть его иронию. Иначе — зачем вообще явилась?

— Нет. — Орлана тяжело вздохнула — боль проснулась и затянула мерзкую песенку внизу живота. — Раньше обходилось, потому что я была сильнее. А сейчас, из-за Эйрин, из-за Олриска с его интригами, и демоны знают, из-за чего ещё, мои силы подточены. Понимаешь же, если бы я не была в отчаянии, я бы к тебе не пришла.

— Вот и дура, — с чувством произнёс Орден, как будто только и ждал этого момента. Как будто для него и родился. — Глупо приползать к целителю, когда пора на кладбище.

Орлана сжала подлокотники кресла.

— Так ты мне поможешь?

— Попытаюсь, если очень попросишь. Ну а если не выйдет — провожу в семейный склеп, так уж и быть. — Он ушёл в дальний угол комнаты и камнем из перстня открыл замок ниши. Скрипнула давно никем не тревожимая дверца. Орден подманил к себе белое пламя и с полминуты смотрел туда, задумчиво сузив глаза. — Начинай, я что-то до сих пор не слышу слёзной мольбы.

— Орден, а если я её не удержу, что будет? — слабо отозвалась Орлана. Она сдавила переносицу и зажмурилась так крепко, что перед глазами поплыли цветные круги.

— Понятия не имею, — с напускной весёлостью заявил Орден. — И иметь не хочу. А она сама что тебе говорит?

— Я не знаю, я стараюсь не слушать. Пью снотворное, чтобы не видеть её во сне. — Орлана услышала его шаги — теперь они приближались, потом звон хрусталя, журчание воды.

Нет, не воды. Орден вложил ей в руку прохладную ножку бокала, насильно сжал пальцы.

— Пей.

Орлана открыла глаза: вино наполняло бокал до краёв, и багровая гладь подрагивала в такт её дрожащим рукам. Если пить его, как воду, то и пяти огромных глотков не хватит. Терпко пахнущая капля скатилась по пальцам и впиталась в рукав. Ей пришлось опустить руку на подлокотник кресла, чтобы не расплескать вино окончательно.

— Мне нельзя.

— Пей, тебя говорят. Я лучше знаю. — Орден отвернулся к столу, разворачивая на нём тонкую белую салфетку, почти прозрачную в свете белого пламени, и делая вид, что больше не замечает Орлану — какие мелочи в такой приятный вечер.

Орлана закрыла глаза и вылила в себя вино, почти не ощутив вкуса. Закашлялась только на последнем глотке, закрыла рот рукой и едва сдержала подступившую к горлу тошноту. Привычный сладковатый вкус вина показался ей отвратительным.

— Готова? — Орден беспардонно вынул бокал из её рук. Жалобно звякнул тонкий хрустальный краешек, и как будто в полусне Орлана видела, как вытекает на белый платок последняя капля, красит его в цвет крови.

Сонная, она беспрекословно позволила Ордену расстегнуть пуговицы на манжете и закатать рукав бархатного платья почти до локтя. По рукам и ногам растеклось тёплое онемение, голова потяжелела, и Орлана ощутила себя почти счастливой, потому что впервые за последние дни прошла боль в затылке и тошнотворное ощущение чужого присутствия в мыслях.

Орден сжал её пальцы, заставляя выгнуть кисть дугой, поднял в салфетки кинжал с янтарной рукоятью. Наблюдая за ним из-под ресниц, Орлана всё равно внутренне вздрогнула, хоть и видела этот кинжал не впервые. Ложью было бы сказать, что она не боялась боли. Она отчаянно трепетала от блеска стального лезвия, но Руану она боялась в разы больше.

Оставалось только зажмуриться посильнее и надеяться, что от вина и вправду станет легче. Орден делал всё спокойно и быстро, не тратя времени на какие-то ни было слова, кроме заклинаний. Он крепко сжимал её руку, не давая вывернуться. Хотя к середине ритуала Орлана уже дёргалась, потому что боль почти затмевала разум. К концу она обессилено затихала.

Кровь стекла в бокал из-под вина. Орлана приоткрыла глаза: больше багровой мазни на хрустальных стенках, чем самой крови на дне. Порезы на её ладони уже едва сочились.

— Временная мера, — бросил Орден, пока она пыталась разогнать туман перед глазами, а вырезанные на ладони руны всё равно не могла прочитать — мир плыл вокруг. — Она всё равно вернётся. Нужно думать о том, как прогнать её навсегда. Что смотришь? Я за тебя ещё и думать должен? Нет, не дождёшься, императрица.

Снова повеяло холодом от его зло поджатых губ. Она перевела взгляд на стол. Бокал на столе со стекающими по стенкам каплями крови вызвал в Орлане новый приступ тошнотворной боли. Орден бросил ей чистый платок, а тем, который лежал на столе, тщательно вытер кинжал.

Вздрагивая, она долго пыталась перемотать раненую ладонь, но края платка выскальзывали из пальцев, и кровь сочилась на подол платья. Злополучные несколько капель размазались по обивке кресла, и это не укрылось от Ордена.

— Иди уже, — пробормотал он, отворачиваясь, чтобы тяжело вздохнуть. — Не хватало ещё, чтобы ты здесь свалилась.

Хлопнув дверцей ниши, Орден ушёл в соседнюю комнату, благородно оставив Орлане шар белого пламени. Сама бы она сейчас не смогла зажечь ни искры, а блуждая в темноте, наверняка бы свернула что-нибудь в его драгоценном кабинете.

Кое-как перевязав руку, Орлана поднялась. Она понятия не имела, как дошла до спальни, а там, не раздеваясь, легла на кровать и провалилась в темноту.

Такую её, свернувшуюся клубком в обнимку с подушкой, и нашёл Аластар. Опустившись на колени возле кровати, он бережно взял её за перевязанную руку — на платке расцветали багровые розы. Орлана вздрогнула и проснулась. И тут же зажмурилась от света белого огня.

— Что с вами случилось? — Аластар отогнал пламенный шар в сторону.

— Ничего страшного, — сонно пробормотала она, облизывая пересохшие губы. Подтянула руку к себе. — Больно же.

— Простите. Моя императрица, это нужно хотя бы перевязать по-хорошему. Пригласить целителя?

— Нет, я же говорю, ничего страшного. — Орлана попробовала сжать пальцы в кулак, но снова поморщилась от боли.

От всех этих экспериментов только съехал вниз неплотно завязанный платок, открыв порезы багрового цвета. Опираясь на здоровую руку, она села и принялась вытаскивать шпильки их растрёпанных волос. Дёрнула верхнюю пуговицу на платье.