Владимир Свержин - Корни огня

— Так это еще не все! Вы бы видели, как ночью химера по улице скакала! Вот это невероятно!

— Да-да, — не отвлекаясь от созерцания, кивнул Элигий. — К превеликому сожалению, у меня нет и никогда не было таких камней.

— Эх, а я думал, вы хозяин всего! У кого же, как не у вас?!

— Я, конечно, расспрошу других ювелиров, — голос золотых дел мастера звучал заинтересованно и несколько отстраненно. Кажется, сознание его погрузилось в прозрачную глубину кристалла и вовсе не стремилось подняться из сияющей бездны. — Вне всякого сомнения, это не топаз, хотя и немного похож. Невероятный камень! Вы бы могли продать мне его?

— Э нет! Это — память. И расставаться с ней я не намерен. Но если захотите еще раз посмотреть — милости прошу. Мастера Рейнара во дворце кесаря всякий знает.

— Да, да, мастер Рейнар, — пробормотал Элигий.

— Так вы поспрашивайте. — Лис осторожно забрал трофей из рук ювелира и опустил в поясную суму.

Элигий жалобно поглядел вслед упорхнувшей диковине и лишь вздохнул.

— Да, конечно. Непременно узнаю, что это за камень.

— Так! Представители феодальной реакции, хватит тунеядствовать! Симулируйте активность мозгов! Новости довольно странные: придворный ювелир, похоже, раньше в глаза не видел таких камней, а у нас их тут навскидку три штуки. Возможно, конечно, он притворяется, но если так, то он большой мастер и в этом деле.

А потому, Бастиан, в добавление к прежнему заданию — проследи, не появится ли вдруг кто-либо из людей Элигия в районе кардинальских палат. Гарантии, конечно, нет. Возможно, для конспиративных встреч отработана система явок и паролей. Но хочется верить, что всем этим тут пока не заморачиваются. Дальше. Карел, проникнись сознанием своего герцогского величия и постарайся расспросить Дагоберта, что ему известно про наследие гарпии. Женя, твое задание проще остальных: Брунгильда и двенадцатый стул! В смысле, третий медальон.

Гизелла согласилась принять сестру майордома без промедления, тем более что сама намеревалась сегодня же навестить едва не погибшую от рук коварных разбойников даму своей личной свиты. Брунгильда склонилась в поклоне перед государыней.

Аудиенция, данная молодым государем папскому легату, повергла Гизеллу в глубокое отчаяние. Она безостановочно ходила по своим покоям, горестно причитая и до боли сжимая руки.

— Зачем он это сделал! Как он мог такое сказать! Ведь теперь Рим отлучит его от Церкви, лишит венца!

Перед глазами встревоженной государыни сам собою всплыл образ не такого уж далекого прошлого. Устроенная Пипином Геристальским ловушка среди зеленеющих виноградников… Страшно подумать, чем бы все закончилось, когда бы не сэр Жант и его спутники.

А теперь, лишь только получив законный венец, ее сын вновь норовит сунуть голову в западню. Это же надо такое придумать! Причислить к лику святых убиенного кесаря Дагоберта! Такого Рим не потерпит.

Она велела послать за благородной дамой Ойген, но той не оказалось во дворце. Это еще более опечалило государыню. От огорчения и страха она совсем уж вознамерилась дать волю слезам, но в этот миг слуга доложил о приходе Брунгильды.

Ответив на приветствие, Гизелла указала даме на низкий табурет возле своего небольшого трона.

— Рада видеть, — стараясь придать лицу и тону величавость, произнесла она. — Мне сказали, вы были ранены!

— Не слишком сильно, — состроив досадливую гримасу, отмахнулась Брунгильда. — Легкий ушиб. Прошу вас, не стоит беспокоиться. Я хотела поговорить с вами о неких вещах, — девушка замялась, — тайных и важных.

— Я слушаю тебя.

— Брат был сегодня очень зол, — начала придворная дама. — Говорит, что требования, которые наш государь выдвинул Риму, неслыханны. Того и гляди, нас объявят врагами христианского мира.

— Увы, я тоже все время об этом думаю, — печально вздохнула мать юного кесаря, и в уголках ее глаз снова блеснули слезы.

— Я подумала, что в непростое время Дагоберту понадобятся могучие союзники. Насколько я могла понять характер нашего молодого повелителя, он не отступится от своих притязаний.

— Не отступится, — кивнула Гизелла, внимательно разглядывая девицу.

От ее обостренного тревогами взгляда не укрылось отчуждение между коварным вельможей и его вновь обретенной сестрой. Но кому из них можно доверять? Неизвестно.

— А это значит, что мой мальчик останется один против всех! Кто же решится открыто стать на нашу сторону, если святейший Папа предаст Дагоберта анафеме?

— Полагаю, нурсийцы смогут, если захотят. В стране, где государь повелевает не только людьми, но и драконами, вряд ли кому-то есть дело до решений папского легата и даже самого понтифика.

— Может, и так, — согласилась Гизелла. — Но какой резон далекой Нурсии, затерянной где-то на краю земного диска, поддерживать нас? Нам и так следует быть несказанно благодарными судьбе или тому колдуну, чарами которого герцог Нурсийский и его люди были перенесены сюда. Когда б не они… — Гизелла тоскливо вздохнула, припоминая бег по лесной чащобе от преследователей. — Но теперь они вернутся…

— Хуже нет, когда покидают те, кому можешь доверять.

— Ты права, — повелительница одарила сестру майордома теплым взглядом. Она с приязнью относилась к спасенной из пещеры девушке, только вступающей в жизнь. Та казалась весьма сообразительной и жадно впитывала все знания, до которых могла дотянуться.

— Я вот подумала, — невольно оглядываясь на открытую дверь и понижая голос почти до шепота, проговорила Брунгильда, — что, если Дагоберт обвенчается с благородной дамой Ойген? Ведь он уже мужчина. Конечно, она старше его, но другой такой красавицы не сыщешь на белом свете.

— Это да, — вздохнула Гизелла. — Совсем как я в ее годы.

— Кроме того, она умна и в родстве с могущественным Инсти, за которым стоит армия незримых драконов. Его войско поможет остановить абаров!

— Все это так, но как же престолонаследник Нурсии? Не думаю, чтобы сэр Жант был доволен такой затеей.

Брунгильда потупила очи.

— Я утешу его, если государыня поможет мне.

Резиденция кардинала Бассотури в этот час напоминала военный лагерь. Встревоженный неожиданным оборотом дела, папский легат рассылал гонцов по всем франкским епархиям, спеша заручиться поддержкой местных иерархов Церкви. Специальный гонец был отослан в Вечный город, чтобы ознакомить его святейшество с неслыханными притязаниями христианнейшего кесаря, а заодно получить новые инструкции и средства для их проведения в жизнь. Никому не было дела до забредшего на огонек менестреля. Все суетились, куда-то спешили, на ходу переговариваясь между собой, бурно жестикулируя и переходя на крик, словно собеседникам приходилось перекликаться через глубокое ущелье.