В. Бирюк - Догонялки

— Скажи ему, чтобы четыре штыковых лопаты отковал. Я ему про них рассказывал — он знает. Надо эти буераки волхвовские раскопать. Ладно, мужики, пошли. Дорогой договорим.

…

От Пердуновки до НКЗ — Невестинского Кирпичного Завода по прямой — 10 вёрст. По тропе — 12. Каждое утро, ещё сильно затемно:

— Сухан, подъём. Домна — тормозок. Побежали.

Какой я молодец! В том смысле, что предыдущий месяц бегом занимался. Теперь хоть дыхалки хватает. Туда-обратно сбегал, там навставлял… Не то, что вы подумали, а ценных и руководящих. И больше уже никуда ничего вставлять не тянет. Даже без утяжеления сапог.

И тут ребята притащили кирпичника, Жиляту этого. Который прийти — пришёл, а вот почему, как, зачем… — до сих пор понять не может.

Как и положено русскому или советскому мастеру среднего уровня, он начал с охаивания всего и вся, что на глаза попадалось. И лес-де, у вас не такой, и тропки кривые, и небо мутное… Традиция давняя и удивительно устойчивая. Нормальный специалист в третьем тысячелетии, нанимаясь на работу где-нибудь в европах-америках, квалифицировано восторгается тем, что ему показывает потенциальный работодатель. А наш соотечественник пытается найти ошибки и недостатки в работе своего будущего хозяина. Типа:

— Мужик, ты, конечно, бестолочь безрукая-безмозглая, но я, так и быть, соглашусь поучить тебя уму-разуму.

Такой способ самопозиционирования в профессиональном пространстве эффективен, наверное, с точки зрения самоуважения. В чьём-то представлении. Но как элемент стратегии при поиске работы… А вам нравиться, когда вам всякое… неизвестно что… разные гадости говорит да ещё и денег хочет?

Вот и я… Несколько… напрягло это. Улыбаюсь вежливенько всю дорогу, аж скулы сводит. Но когда этот… «мастер по здению» начал мне вычитывать перед людьми моими, уже на островке…

— Глина — не та, песок — не тот, кончайте смешивать — дерьмо у вас…

А у меня в работе тут уже человек тридцать: Фанг со старшим голядином — дерева валяют, из Рябиновки — четверо мужиков, гать строят, Хрысь молодых «пауков» десятка два прислал. Дел-то всем хватает. И тут все на этого… мастера вылупились. Работа встала, ждут истины, «гласа божьего с небес». Жилята продолжает молотить в нормальном «святорусском», да и просто, без «свято», стиле:

— Всё — не так, всё — дерьмо, поломать-прекратить, толку не будет и вообще…

Прямо на глазах моя команда скисает, трудовой дух — падает и скукоживается как… как на морозе, но не у волка. Вместо энтузиазма коллективного труда — сплошной «стрючок скрюченный». Все смотрят на меня совершенно растерянно и очень даже обиженно. А я… А я тут кто?! «Зверь Лютый» или «сопля плешивая»?!

Тут мастер поворачивается ко мне спиной (а вот этого — никому не посоветую), делает, от лёгонького толчка в спину (так оступился ж я, с кем не бывает) шаг и, споткнувшись об корягу (натащили, понимаешь, мусора всякого) летит носом в болото. Не вообще во всё болото — оно большое, в длину — вёрст 10–12 будет, а в конкретную лужу. Где и загруз.

Жилята — в крик. Народ мой — бегом на помощь. Но я им сразу… перекур объявил.

— Эта… Боярич… А чего это? Кур-то… ну… нетути… Вот…

— Это просто: исчезни с глаз моих. До — пока не позову.

Сел я на бережку, подпёр ладошкой личико своё белое и стал слушать: что ж мне этот добрый молодец говорить-то будет? До-о-олго слушал. Терпеливо. Так только, изредка, побрызгаю на него водичкой болотной, ну, когда уж он очень сильно распалится, и дальше жду-ожидаю. Пока он по грудь не утоп. Тут его малость сдавило, и стал он высказываться поспокойнее, ко мне, здешних мест владетелю, поуважительнее. Я его очень неторопливо и доброжелательно расспросил: кто тут, по его высокопрофессионально-кирпичному мнению, хозяин. И под чью дудку, с его точки зрения человека опытного и много повидавшего, кому плясать. Путём нескольких последующих итераций, используя метод половинного деления, добрались мы и до консенсуса. Правда, к этому моменту Жилята уже по плечи в болото ушёл. Но ведь не по ноздри же!

Сухан ему еловину свою подал, стали вытягивать мужика. А тот сапоги там, в болоте, оставил и начал об этом переживать. Сильно сокрушался-печалился. Пришлось Сухану еловину отпустить. Потом — снова, потом — опять. Сапоги, сами понимаете, от этого не вынырнули. А вот печаль об них — прошла. Кто помнит разъяснительную беседу, которую проводил Добрыня Никитич со Змеем Горынычем в одноимённом мультфильме — тот понимает. О чём я.

Вытащили болезного. Стоит мокрый, холодный, весь трусится, траву болотную с ушей снимает. Потом я его вежливенько спрашиваю:

— Ну что, мастер-ломастер, сам работать пойдёшь, или тебе сперва ошейник одеть, да плетями ободрать?

— Как?! Что?! Я — вольный человек! У нас ряд есть!

— Не ори. В ряде, тобой подписанном, сказано: «до отпадения надобности». Надобность моя — печи в избах. Пока вот эту, обжиговую, не сделаем — и домовых печек не будет. Так что, сидеть тебе в этом болоте до… до морковкиного заговения. По ряду с меня — корм и кров. Ребятишки мои сейчас шалашик поставят, вот и кров тебе будет. В нём и перезимуешь. А ведро лягушек тебе на пропитание, они в один момент наберут. Ну так как, дядя, будем дело делать или глазки строить?

Жилята долго отплёвывался, сморкался, губы надувал. Начал даже снова возражать и голос повышать. Видать, сильно привык к уважению окружающих. Понятно, на двести вёрст — единственный кирпичник. Пришлось Сухану свою оглоблю снова наизготовку разворачивать. Эх, дядя, у нас тут не детская песочница, а средневековый техпроцесс. Или — делай, или — сдохни. Но когда в мокром да на ветерке стоишь, да озноб колотит… понты кидать — не весело. Я-то — в сухом. Могу и подождать-потерпеть. Как у него зубы такой степ стали выбивать, что и ни слова не сказать — отвёл к костру. Народ мой подошёл, Жилята отогрелся, опять начал… «по местам боевой и трудовой».

— Да я… да мы…

Снова пришлось дрючком. В грудь упёр:

— Что ты всё о себе, любимом? Давай о деле.

Он снова рот открыл. И — закрыл. И это очень хорошо. А то я уже всерьёз заводиться начал. Дальше пошло уже… конструктивно. Но как же был прав Урфин Джюс, уделяя особое внимание воспитанию капралов в своём дуболомном воинстве! Вот же проблема: и мужик, вроде, нормальный, и мастер, похоже, неплохой. А веры ему у меня нет. Нужен постоянный присмотр да проверяние. Или сбежит, или напортит, или шкоду какую сотворит. Потому что — он мною обижен. Я же часть решений — до него принял. И, тем самым, поставил под сомнение его профессиональную исключительность и эксклюзивность. Теперь он будет старательно, но — не прямо, а — косвенно, доказывать, что и «глина — не та, и песок — не тот». Каждой ошибкой, задержкой, производственным браком — будет колоть мне глаза и самоустраняться. Типа: