Сергей Уксус - Путь к жизни

Вздохнув — ноги уже слегка гудели от беготни — приказчик покрутил головой и уверенно направился в сторону ведущей к башне тропы. Однако когда до окраины селения оставалось несколько шагов, позади раздался знакомый бас:

— Доброго вам дня, почтенный Гжирни!

Гжирни — точнее, Гжирнитарис Кхерникис, — едва заметно поморщился, остановился и обернулся:

— И вам доброго дня, почтенный Гримхирд, — лёгкий поклон, — почтенный Элиранд, — ещё один. — Как ваши дела?

— Нормально наши дела, — ответил за обоих Садовод. — Вы никак в башню? Так пойдёмте, поговорим по дороге.

— Пойдёмте, — приказчик развернулся в нужном направлении и стронулся с места. Провожатые же заняли места по бокам. Такой вот шеренгой троица добралась до тропы, где опять пришлось перестраиваться — теперь уже в колонну. Беседа тут же прервалась — Кхерникис предпочёл поберечь дыхание, поскольку подъём, как он помнил, предстоял достаточно длинный. Местные, похоже, рассудили так же, и на ближайшие полчаса или около того в группе воцарилось молчание.

Наконец извилистая тропа закончилась, выведя всех троих на просторную каменистую площадку, в середине которой возвышалось жилище некроманта. Остановившись, чтобы немного передохнуть и отдышаться, приказчик огляделся по сторонам и замер: почти у самого крыльца крутились двое вооружённых палками, изображая что-то похожее на поединок. Один, облачённый в лёгкие кожаные доспехи, атаковал, второй же, закутанный в длинный плащ с капюшоном, закрывавшим голову почти до самого подбородка, как-то лениво отмахивался. Во всяком случае именно такое впечатление возникло у Гжирнитариса за ту секунду, которая понадобилась дуэлянтам, чтобы заметить гостей и разойтись, занимая места по обеим сторонам каменного крыльца. Подождав, пока поднимутся спутники, Кхерникис осторожно двинулся вперёд и чуть было не остановился, услышав негромкое: «Повежливее! Убьют!» «Повежливее так повежливее» — давно не снимаемая маска приказчика прекрасно знала, что делать в таких случаях. Подойдя поближе, она отвесила соответствующий предполагаемому (высокому!) статусу встречающих поклон, произнесла положенные слова приветствия (оба к удивлению носителя кивнули в ответ), после чего сообщила о послании для «глубокоуважаемого господина Гельда». Не успела маска договорить, как закутанный стремительно шагнул вперёд, протягивая руку, второй же встал так, чтобы между ним и посланцем не было никаких помех.

«Не кормят его, что ли? — Гжирнитарис наблюдал, как тощие руки — почти кости, обтянутые странного бледного с землистым оттенком цвета кожей — смело ломают печать и достают свёрнутый в трубку лист, плотно исписанный мелкими буквами. — И как он в таком капюшоне читать может?» — всё те же странные руки развернули письмо и поднесли к голове.

Постояв секунду, закутанный развернулся и исчез в башне, следом за ним, прикрыв за собой тяжёлую дверь, внутрь шагнул и второй. Маска, как ей и полагалось, замерла в почтительном ожидании, носитель же почувствовал, как у него медленно закипает мозг: впервые за двадцать с лишним лет его службы на этом посту в долине что-то случилось! Осторожно сделав глубокий вдох, истинный владелец тела огромным усилием воли заставил себя успокоиться: перед тем как отправлять срочный доклад (для этого имелся особый амулет), следовало хотя бы попытаться разобраться в обстановке. Проще говоря — попробовать выяснить хоть что-нибудь. Самое наименьшее — что это за телохранители и откуда они взялись. Со вторым более-менее понятно — хуманс или из расы, похожей на хумансов, тренированный, если судить по движениям, боец, даже мастер боя. Или почти мастер боя. В долине появился… Тут сложнее: он мог жить в ней уже давно, просто не попадался ни самому Кхерникису, ни его «напарнику» из «весеннего» каравана. Спросить «конвоиров»? (Что Садовод с Ушастым просто сопровождают его, а не пришли к магу по делам, Гжирни догадался). Можно, но скорее всего бесполезно: обитатели долин — вообще всех, не только этой — очень не любили рассказывать о своей жизни кому-либо, и носитель эту привычку одобрял, несмотря на создаваемые ею затруднения.

Покрутив мысль так и эдак, посланец отложил её на время и занялся первым охранником. Тут всё было проще и в то же время сложнее. Во-первых, явно нежить. Во-вторых, явно разумная. Вот только какая и, опять же, откуда взялась? Старик сам поднял? Если да, то почему только сейчас? И что такого плохого произошло, что могущественному без преувеличений магу вдруг понадобилась защита? Или этот немёртвый откуда-то выкопался, а некромант его себе прибрал? Но, опять же, зачем? На старости лет игрушку захотелось? Хороша игрушечка! Особенно если этот — вампир. Такое возможно?…

Тренированная память услужливо вытащила из своих глубин всё, что было известно об Ужасе Ночи — легенды, сказки, слухи. А что поделать, если достоверных сведений не сохранилось даже в храмах? Из недостоверных же с небольшими вариациями получалось следующее: пьют кровь, боятся чеснока и солнечного света, не боятся серебра, не могут войти в дом без приглашения, умеют затмевать своей жертве разум. Выглядят как люди. Могут обращать других, укусив. Укушенный становится младшим вампиром, полностью преданным обратившему. Мало того, что мало, но ещё и неизвестно, можно ли этому верить! А если…

Наконец дверь башни отворилась снова, и закутанный, быстро преодолев расстояние до курьера, протянул ему всё тот же футляр, но запечатанный другой печатью. Впрочем, само послание приказчика почти не волновало. В отличие от внешнего вида нежити. Однако и в этот раз разглядеть удалось слишком мало — уже виденную тощую руку, такой же тощий лишённый даже следов растительности подбородок и тонкие очень бледные губы. Ни торчащих клыков, ни каких-либо когтей. «А может, и не кровосос, — с сомнением подумал Гжирни. — А если нет, кто тогда?» — в последний раз поклонившись (оба стражника опять ответили вежливыми кивками), он осторожно развернулся и медленно, чтобы не создать впечатления бегства, направился к ведущей вниз тропе.

Зябко передёрнув плечами, Зехван попытался ещё ближе придвинуться к небольшому костерку, специально для него разведённому одним из патрулирующих окраину леса гоблинов. Однако спустя всего лишь полминуты край отсыревшего плаща, в который укутался посланец одного из иерархов Храма, затлел, и хумансу пришлось срочно отодвигаться подальше от единственного на полянке источника тепла. «Проклятый колдун! — привычно, без всяких эмоций буркнул жрец, сбивая ладонью искры. — Когда ж ты сдохнешь-то?!»

Как ни странно, где-то в глубине души Зехван вовсе не желал брату Римзо ничего плохого, а тем более — смерти. Не желал, поскольку несносный маг в сложившейся ситуации был для посланца если не дорогой к верхним этажам храмовой пирамиды, то уж во всяком случае тропой. Пусть узкой, каменистой, неудобной. Пусть. Главное — она была, а значит, была и надежда по ней подняться, получить пусть маленький, но кусочек могущества, а не оказаться под старость затворником в каком-нибудь из захолустных монастырей, по причине телесной немощи приставленным к протиранию пыли с полок или иной подобной работе. Да, эти старики пользовались уважением несмотря даже на то, что характеры у некоторых становились невыносимо склочными. Но и только. С ними даже посоветоваться о делах обители далеко не всегда считали нужным. Уж Зехван-то на подобное насмотрелся: и в юности во время обучения, и совсем недавно, сидя в родном монастыре в ожидании, когда предполагаемые шпионы других досточтимых братьев перестанут обращать на него внимание. Вот во время этой отсидки как раз и пришла в голову мысль о тропе наверх. И если бы не превратности пути…