Юлия Федотова - Наемники Судьбы.Пенталогия

Сам граф сквозь слезы взирал на беспечную молодежь, и сердце его разрывалось от скорби. Он не верил в спасение и скрывал свои сомнения только ради любимой дочери. «Пусть девочка порадуется в последний раз, – думал он. – Чему быть, того не миновать, но надежда скрашивает ожидание».

А после обеда забеспокоился и гном.

– Мы ведем себя неправильно, – заявил он. – Надо не рассиживаться, а думать, что делать с оборотнями. Если их будет целая армия – вдевятером нам не справиться. И не факт, что все они явятся сюда, в замок. Если сначала нападут на окрестные села, жителям их мы ничем не поможем.

Энка пренебрежительно пожала плечами. Ясно, что всех жертв им не предотвратить. Получится спасти хоть когото – уже лучше, чем никого.

Но Хельги считал иначе.

– Наша задача – не просто спасать местное население (лично мне до него дела нет), а искоренять зло. А состоит оно не в том, что погибнет графство Анквар (до нашего времени оно все равно не доживет), а в том, что катастрофически расплодятся оборотни. Вот этому мы и должны помешать. Уж не знаю как…

– А я знаю, – вдруг тихо сказал Эдуард.

Хельги насторожился. Точно таким голосом принц предлагал ему поглотить короляколдуна.

– Говори, не тяни! – велела Меридит. Она тоже почуяла недоброе.

– Граф сказал: «Будет так до тех пор, покуда живы род и имя Р'Анквар». Граф и его дочь последние в роду. Если их убить, пресечется род и исчезнет имя. Староземью ничто не будет угрожать. Вот.

Друзья переглянулись, тихо радуясь, что хозяева замка их не слышат.

– Печально, но он, кажется, прав, – вздохнул бывший наставник.

– Нет, неправ! – поспешил возразить Аолен. – В рассказе была упущена важная деталь. Имя должно быть предано забвению – так сказано в рукописи. Сами понимаете, за одну ночь название графства не забудется!

– Какая жалость! – сказал Хельги весело. У него отлегло от сердца. Очень не хотелось убивать гостеприимных хозяев.

Помолчали, переваривая информацию. Потом опять заговорил Орвуд:

– Хоть бы представлять, сколько их будет. Сотни, тысячи…

– Ну тысячи – вряд ли! В здешних лесах столько оборотней не прокормится! – ответил Хельги со знанием дела. – Скорее сотни.

– Не более сотнидругой, – уточнил Аолен. – Оборотней никогда не бывало много. Самое большое поголовье в староземских лесах насчитывалось в пятьдесят втором веке, перед тем как мой народ начал с ними войну. Но даже тогда их было тысячи дветри. При этом стаи их всегда оставались разрозненными, никогда, даже в самые труднее моменты, не действовали сообща. Мы и теперь будем иметь дело не со всеми оборотнями Староземья, а с местной стаей. Я в этом совершенно убежден!

– Разве жалкая сотня оборотней способна перекусать десятки тысяч населения? – усомнился гном. – Чтото не верится!

Глаза сильфиды оживленно сверкнули.

– А это легко проверить экспериментально! – выпалила она. – Пусть Хельги обернется волком, а мы будем изображать беззащитное население. Посмотрим, скольких он успеет укусить за минуту…

– Ну вот еще! – Хельги не дал ей договорить. – Глупость какая! Не стану я оборачиваться! Фу!

Сильфида сделала большие глаза – сама невинность!

– Так ведь ради спасения Мира!!!

– Ради этого я тебя и не оборачиваясь могу укусить! В нормальном виде!

– В нормальном у тебя не та реакция, что в волчьем. Не будет чистоты эксперимента.

– У меня в любом виде одинаковая реакция!

– Не может такого быть!

– Отстань! – рассердился урожденный спригган. – Надо думать, а не кусаться! Чисто теоретически уж по одномуто человеку в минуту оборотень в состоянии искусать, какая бы реакция у него ни была, верно? Это шестьдесят человек в час. Стая в сто оборотней за час перекусает шесть тысяч. Значит, со всеми причитающимися жертвами расправятся менее чем за пять часов! Чистая арифметика! И не надо мне оборачиваться!

– Это при условии, что все жертвы сконцентрированы в одном месте и не сопротивляются! – Если Энка начинала спорить, ее было не остановить. – А у нас все наоборот. Жертвы рассеяны по территории, и вряд ли они станут сидеть сложа руки. Тем более что на драконье серебро еще не вышел запрет. Оно в каждом доме есть.

Но Хельги ее слова не смутили:

– Вот именно! Значит, оборотням невыгодно рассредоточивать силы. Они станут нападать всем скопом. И наверняка начнут с замка – так символичнее. Это ведь не просто охота, а своего рода ритуал. Я так думаю.

– Остается надеяться, что оборотни думают так же. – Сильфида любила, чтобы последнее слово в споре оставалось за ней.

Рагнар повеселел:

– Ну с сотнейдругой оборотней мы справимся! Если разделить, не больше двух десятков на нос придется. Перебьем.

Но Аолен с сомнением покачал головой:

– Не сражался ты с северными оборотнями! Это достойный противник. И не забывай, нельзя допустить, чтобы тебя укусили! Нас ждет очень тяжелая битва. Готовьтесь.

Косматые, серые твари выходили из лесу, ступая бесшумно, как тени. Головы их были опущены низко к земле, глаза отсвечивали желтым.

Их в самом деле оказалось немного – по прикидке Рагнара, две сотни. Но, глядя на них, Хельги с ностальгией вспомнил вилктаков Инферна – Аваллона. Там были обычные, мирные селяне, ну разве что случалось им иногда в мохнатом виде побегать. Теперь наемникам встретилась совсем другая порода – чудовищные варги. Те, для кого зооморфный облик стал привычным, кто почти не вспоминал о своей второй, человечьей сущности и жил по законам и обычаям волчьей стаи.

Хельги брезгливо морщился, глядя на них.

За всю свою жизнь он превращался в зверя не более десяти – пятнадцати раз. Главным образом в детстве, если хотел проникнуть туда, куда малолетним фьордингам, равно как и спригганам, проникать не следовало. Например, в чужой курятник. (Не то чтобы он особенно любил сырые яйца, просто папашаярл в наказание за очередную выходку – запущенных в постель пауков на неделю оставил подменного сына без еды.) В Сером Дольмене приходилось участвовать в обрядах, когда оборачивались все. Это было скучно и глупо. Что за удовольствие выть на луну ночь напролет? Какая от этого польза? Он и не выл, просто делал вид. А старший маг потом удивлялся, отчего дела не ладятся.

Став взрослым, он никогда больше не оборачивался целиком. Только частями, да и то в случае горькой необходимости.