Юлия Федотова - Наемники Судьбы.Пенталогия

– А что такое гекзаметры? – заинтересовался Рагнар, ему понравилось это звучное слово.

– Стихотворный размер, – пояснила диса и процитировала для наглядности:

В битве жестокой сошлися два славныя войска,

Тучами стрел быстролетных светлое солнце затмили,

Громче чем бранные вопли звенели мечи о доспехи,

Демоны битв пожирали несчастные сущности павших,

Будто голодные волки кровавую делят добычу…

– Хороший стих! – похвалил Рагнар. – Люблю такие! Прямо за душу берет!

– Плохой, – не согласилась с ним Ильза. – Рифмы нет. И вообще, нехорошо, когда громко ругаются, пусть даже и в бою. Некультурно. И незачем об этом в стихе говорить.

– Кто громко ругается? – не поняла Меридит.

– Ну эти, в стихе! Сама же сказала: «бранные вопли…»!

Хельги рассмеялся:

– Да не ругался там никто! Просто выражение такое. – Он старался объяснять доступно, без специальных терминов, но получалось бестолково. – Говорят «поле брани», то есть поле битвы. И с воплями так же. Ты ведь тоже вопишь, когда сражаешься? Вот и они…

– Я не воплю, я визжу!

– Это потому что ты дама. А кто не дамы, те вопят «Ура!» и прочие глупости, разве ты не слышала?

Ильза заупрямилась:

– Слышала. Но стих от этого не лучше. Мне нравится, когда про любовь. И чтобы не гекзаметром, а этим… – Она напрягла память, пытаясь вспомнить, что както слышала от Меридит. – Этим… Двуногим ямбом!

Хельги, Энка и Эдуард бессовестно прыснули, эльф тактично спрятал улыбку.

– Двустопным, – со вздохом поправила диса. Она считала, что беседа о поэзии зашла совсем не в то русло.

На чужаков, следующих через их земли, кентавры внимания почти не обращали, лишь изредка провожали ленивыми взглядами. Только один, молодой, с довольно привлекательной верхней частью, подскакал и «лошадиным» (по выражению Эдуарда) голосом спросил, который час. При этом он так выразительно косился на Ильзу, что девушка для себя решила: определение сильфиды, то самое, насчет скотов, соответствует истине как нельзя более точно.

Энка задала встречный вопрос: не знает ли он, что там дальше, на севере? Молодой кентавр изменился в лице. Ответил почти испуганно: «Мы туда не ходим!» – и ускакал прочь.

Его поведение показалось странным, но не насторожило. Настроение оставалось прекрасным. Неловко было сознаваться в этом, хотелось списать на родное время, но факт оставался фактом – отсутствие спесивой амазонки сказывалось наилучшим образом.

Не нужно теперь следить за собой, понижать голос при беседе. Можно было болтать всякую чепуху, не опасаясь показаться глупыми при посторонних. Все сделались оживленными и разговорчивыми, даже Рагнар, который до сих пор чувствовал ответственность за судьбу бывшей дамы сердца.

– Мы веселимся, а она, бедная, осталась однаодинешенька в чужом времени в совершенно бедственном положении…

– Насчет положения это ты прав, – злорадно кивала сильфида. – Положение у нее – не позавидуешь! И зима уже, кстати, на носу!

Рагнару так и не удалось вызвать у спутников жалость к покинутой амазонке. У них уже имелся опыт путешествия в неприятной компании – в прошлом году с братцем Хельги Улафом. Но тогда их не объединяло общее дело, не требовалось изображать лояльность и сдерживать эмоции.

Теперь, когда амазонки не было рядом, они, эмоции эти, рвались наружу. Первое время едва ли не единственной темой девичьей болтовни было: «Какая Эфиселия дура». И даже Меридит не отставала от боевых подруг.

– Сплетни – типично бабье дело, – укорял ее Орвуд, не потому что на самом деле осуждал, а просто так, из вредности. – Смотри, перевоплотишься в троллиху!

– Да ладно, – отмахивалась та, – обойдется!

Обошлось. Появились новые впечатления, и тема Эфиселии отошла на второй план.

На шестые сутки пути благодатное влияние Океана начало ослабевать. Здесь уже чувствовалась глубокая осень. Небо не было голубым, его затянула облачная пелена. Большинство деревьев стояли голые, озера у берегов покрывались тоненькой корочкой игольчатого льда – Меридит нравилось его грызть, как когдато в детстве. На озерах водилось великое множество диких уток, а в рощах бродили толстые кабаны. В Рагнаре взыграли охотничьи инстинкты, но Хельги был неумолим. Еды у них вдоволь, а убивать невинных тварей ради развлечения аморально и недостойно благородного человека! Сраженный этим аргументом, рыцарь присмирел.

Если не считать изобилия дичи, местность казалась почти необитаемой. Ни кентавров, ни других крупных разумных существ больше не встречалось. Попадалась какаято мелочь вроде пикси, но не эти забавные дракончики, а другие – все, как один, мрачные и необщительные. На любые вопросы отвечали коротко: «Мы туда не ходим!»

– Почему туда никто не ходит? – принялась гадать Ильза. – Что там такое?

– Наверное, пустыня, – предположил Эдуард.

Хельги не согласился с бывшим учеником.

– Пустыни там быть никак не может. Влажные воздушные массы с океана должны задерживаться горными хребтами АльОркана и Арвеев и проливаться дождями. Значит, во Внутреннем Аполидии должно быть влажно. Логичнее предположить, что там болото.

Сильфида в ответ выдала очередную мудрость про хрен и редьку, а Меридит сказала: «Поживем – увидим».

Болото не болото, а насчет сырости Хельги не ошибся. Дожди шли каждый день, точнее, каждое утро. К полудню они обычно прекращались, но небо оставалось низким и скучным. Идти было легко – каменистая почва не раскисала. Хорошие риморские плащи не промокали. Дни стояли сравнительно теплые и безветренные. Жизнь улыбалась путникам. Пока.

Исчезновение своих нежеланных спутников амазонка восприняла очень спокойно. Восстановлена справедливость, решила она. Спасти Мир должны Избранники, а не случайные, затерянные во времени существа. Тот грустный факт, что из всех ее соратников в живых остались лишь она да Бандарох, ныне пребывающий на правах почетного пленника в замке королевы Мэб, ее совершенно не смущал. Равно как и собственное затруднительное положение, к которому она уже успела привыкнуть.

Не она первая, не она последняя, кому суждено иметь детей, рассуждала самоуверенная амазонка. Время придет – родит побыстрому, оставит на попечение какойнибудь добропорядочной бездетной вдовы или профессиональной кормилицы, а сама продолжит свою миссию. Благо подвигов осталось совсем немного, всего три. Боги дадут – справится… Вот если бы еще не хотелось постоянно спать, и погода была бы получше, и денег бы побольше… Хотя теперь ей досталось девять отличных скакунов, подаренных графом Р'Анкваром. Продаст восемь лишних – вот и деньга на дорогу! Определенно боги к ней благоволят!..