Юлия Федотова - Наемники Судьбы.Пенталогия

Хельги тряхнул головой, протёр глаза, отгоняя наваждение: приснится же такое, в мирномто лесу! Нарочно не придумаешь! Он посмотрел в небо, черное и звёздное – до рассвета оставалось ещё далеко. А вокруг было так тихо, так славно, что вновь потянуло на сон. И он хотел лечь нова, но случайно бросил взгляд на лица спутников… и сон как рукой сняло. Силы Стихий!!! Похоже, всем им снился один и тот же кошмар!

– Вставайте!!! Проснитесь, тетери сонные!!! Вот уроды!!! Да вставайте, чтоб вас! – демон грубо тормошил полубесчувственные тела, толкал, бил по щекам наотмашь. Он был в совершеннейшем ужасе, подобного которому не испытывал никогда в жизни, он захлёбывался отчаянием. Ведь если даже его, грозного и могучего демонаубийцу ужасный лес едва не задавил в своих объятиях, – что сделал он с его спутниками, простыми смертными?!

И всётаки они проснулись. Бледные, дрожащие, задыхающиеся от страха, едва способные устоять на ногах от слабости и головокружения. Ильзу долго рвало. У Эдуарда носом шла кровь. Остальным, включая «грозного и могучего», было не намного лучше. Но медлить было нельзя.

– Бежим! – скомандовала Энка, едва успев осознать, что происходит. – Скорее, к берегу! Или мы все здесь умрём!

Как же они бежали! Напролом, через кусты, вдруг ощетинившиеся злыми колючками, спотыкаясь на скользких куртинах мха, падая, с размаху, во весь рост, лицом в траву, не всякий раз успевая вовремя обогнуть древесный ствол… А лес упорно не желал отпускать свои жертвы. Стоило разуму, измученному страшной ночной гонкой, померкнуть хоть на миг – деревья впивались с новой силой: «Умри, умри!»

– Осторожнее! – умолял Аолен набегу. – Дышите ровнее! Головой не стукнитесь, ради всех богов! – он понимал: тот, кто потеряет сознание, неминуемо потеряет и жизнь.

А небо оставалось безжалостночёрным, и лес всё не кончался, и силы были на исходе…

Но вот, наконец, гдето впереди забрезжил неверный свет, деревья начали редеть, и между стволами стала видна спасительная гладь Океана, розовеющая в лучах зари.

Ильза… да что там Ильза! Грозный и могучий демонубийца и тот плохо помнил, как скатились они, не разбирая дороги, вниз по каменной круче, как, завидев Гром, не сговариваясь, бросились в воду, и вплавь, вплавь – лишь бы скорее добраться до родного драккара!

Заспанные, удивлённые и встревоженные сторожа бросили им верёвочный трап, но за Ильзой и Эдуардом Рагнару пришлось спускаться самому – у них сил не осталось даже на то, чтобы держаться за верёвки, пока их будут вытягивать.

– Да что с вами? Что случилось? – наперебой допытывались рыцарь и гном, а УлльБриан испуганно повизгивал: «Ой! Ой!». И даже судовой, встопорщенный со сна, вылез изпод палубы, крутился рядом и давал советы: «Их надо водичкой, водичкой побрызгать!», даром, что «они» были только что из океана.

– Да расскажите же, ради всех богов!

– Ох, не спрашивайте! – Хельги в изнеможении плюхнулся на палубу, родную, как никогда. – Нас едва не пожрали заживо! – и попросил, оглянувшись, будто опасался погони. – Ради всех богов, отчаливайте поскорее.

И до самого полудня от участников ночного кошмара было не добиться толку, хотя ни один из них больше не заснул. Да и потом сведения приходилось из них только что не клещами вытягивать. Больше было эмоций, чем вразумительных ответов.

Лишь ближе к закату они отошли от пережитого настолько, чтобы начать связный разговор.

И начала его, как водится, Энка.

– Слава богам, Рагнара с нами не было! Он на такие вещи податливый – вспомните Чернолесье! Непременно помер бы! – изрекла она ни с того ни с сего, а потом потребовала. – Если ктото понимает, ЧТО ЭТО БЫЛО, объясните и мне.

– Деревья! Они все проклятые! Убить нас хотели! – отвечал Хельги бестолково – это и без него было ясно, каждый ощутил на себе.

Но Меридит серьёзно кивнула.

– Даа! Вот это сила! После такого наше Чернолесье покажется тренировочным лагерем для новобранцев!

– Жуть! – вторила Ильза. – А злые какие! Сущие упыри!

– А мы гадали, куда подевались тамошние эльфы! Их бедных, деревья пожрали! Всех, подчистую! Вот беда! – загоревал Эдуард.

И тут очнулся Аолен. До этого момента он сидел в стороне ото всех, на корме, уткнувшись лицом в колени, обхватив голову руками. Друзья решил, что его тошнит, и не беспокоили.

– Нет! – сказал он, и в голосе его звенело такое отчаяние, что всем опять стало страшно. – Нет! Всё было иначе! Это не деревья! Это оннолэннон!

– Что? Кто? – все недоумённо переглянулись. Они готовы были поклясться, что не видели никого кроме деревьев, и голоса шли именно из них. – А это что ещё за твари?

– Твари! – горько усмехнулся эльф непонятно чему. – Оннолэннон. Лишённые тел. Помните, я вам рассказывал про своих тёток?

– Аа! – оживилась Ильза, эта тема её и тогда занимала. – Которые хотели посадить тебя в дупло, чтобы ты там философствовал, пока не останутся только глаза и рот?

– Да. Именно так. Эльф сливается с деревом, утрачивает тело и живёт вечно, в гармонии с миром… – Аолен перевёл дыхание, будто собираясь с духом перед самым страшным, и выпалил, – в этом лесу каждое дерево – оннолэннон!

– Мамочки мои обе сразу! – выдохнул Хельги, бледнея. – Ты хочешь сказать, нас едва не угробили ТВОИ СОПЛЕМЕННИКИ?!! Эльфы?!! Благородные и прекрасные?!! Ты уверен? – дикая мысль не желала укладываться в его голове. Это было так же невозможно, как если бы дева корриган взяла топор и вышла на большую дорогу, или домовый гоблин записался в гильдию наёмных убийц.

– Я уверен, – заговорил эльф, раздельно и монотонно, без всякого выражения. – Меня они не просто убивали. Они говорили со мной. Хотели, чтобы я знал… Зачем? Они всё равно не выпустили бы меня живым…

– Вот что случается, если слишком долго сидеть на одном месте! – торжествующе заявила Энка. – Эти эльфы до того дофилософствовались, что совершенно озверели! И немудрено! Я бы на их месте… – и перебила сама себя. – А о чём именно они с тобой говорили?

И эльф поведал о Великом Исходе.

– Да, грустная история! Особенно когда знаешь, чем она кончилась, – сказал Хельги. – Одного я не понимаю. Ушли они из Староземья, нашли такой чудесный остров. Чего им нормально не жилось? Зачем поголовно в дупла полезли?

Аолен долго молчал. Он не знал, как выразить словами те чувства, что пришли к нему из чужих, изуродованных душ, и могут быть до конца поняты только эльфом. Тоска по утраченной родине, безысходность одиночества и изоляции, отсутствие надежд и того, что современным языком называют «перспективами». Плюс обида, досада на тех, кто сломил свою гордость и остался приспосабливаться к новой, грубой и жестокой жизни, смешанная с неподобающей эльфам завистью, в которой нельзя признаться даже самому себе. Плюс обжигающегорькие воспоминания о собственном великом прошлом и ненависть к тем, кто лишил их всего. Плюс растущее чувство отчуждения – они перестали любить друг друга, потому что каждый видел в своём соседе или родиче отражение себя самого…