Юлия Федотова - Наемники Судьбы.Пенталогия

От безделья Ильза вспомнила про свой альбом с розой и потребовала с Балдура и Макса поэтическую дань. Оба пришли в замешательство и попытались отвертеться. Но Ильза умеет быть очень упорной. В конце концов, Балдур вспомнил короткий отрывок из баллады о рыцаре Ланселоте (том самом, что увёл жену у нашего средневекового приятеля Артура). Я не стану цитировать, её все знают.

С Максом было сложнее, ведь мы с ним говорим на разных языках. При этом непостижимым образом понимаем друг друга (я устроил!), но только устную речь. Поэтому пришлось ему диктовать стих Меридит, чтобы перевела и записала рунами, а потом переписывать в альбом собственной рукой. Это Ильза настояла, чтобы непременно «собственной рукой», иначе ей неинтересно! Стих он выбрал неудачный:

Когда б имел златые горы

И реки, полные вина.

Всё отдал бы за ласки взоры

Чтоб ты владела мной одна! –

чтото в этом роде.

Орвуд как услышал, так и подскочил: «Да ни одна баба в мире не стоит целой золотой горы! Что за расточительность!» Спасло его только бедственное состояние организма, иначе непременно побили бы!

Да ещё Эдуард, по наивности своей, вмешался. Посоветовал не воспринимать поэзию столь буквально. «Никто не собирается отдавать за бабу золотые горы, это просто метафора». Ну, и ему досталось.

Эдуард до сих пор не понял одну простую истину. Если ты общаешься с дамами, следует соблюдать определённую осторожность. К некоторым вещам они относятся не так, как требует простая логика. К примеру, наша Энка. Ведь на самом деле она не питает ни малейшей иллюзии по поводу собственной внешности. Сама сколько раз говорила: «Я страшная, я щипаная, я рыжая!» Но только рискните с ней согласиться! Не убьёт, так покалечит!

Интересно, «реки полные вина» – тоже метафора, или они существуют на самом деле? Рагнара этот вопрос очень занимает. Вернётся из свечной лавки Макс – надо будет спросить.

Знак Приобщённого Орвуд уступил довольно легко. Он чувствовал себя ещё неважно, кроме того, отлично понимал, что в деле убийства Хельги даст ему сто очков вперёд. Поэтому сопротивлялся только для проформы, часокдругой, не дольше. А потом с кряхтением встал и торжественно повесил свой жетон на шею демонаубийцы.

– Носи, чадо моё, и помни мою доброту!

Сильфида сидела в углу и сердито сопела. Ох, не любила она оставаться в стороне от событий мирового значения! Завидовала Хельги отчаянно!

– Можешь не обольщаться! – прошипела вредная девица. – Тебя к пращуру всё равно не допустят, хоть с ног до головы медальонами увешайся! Потому что ты незрелый муж! Забыл?

Хельги сник. Опасность была вполне реальной.

– Надо тебя загримировать, чтобы выглядел старше, – нашёл выход Аолен.

– Точно! – радостно подхватила Ильза. – Надо бороду наклеить! Здорово будет!

– Где я её возьмуто? – буркнул демон мрачно.

А Орвуд попятился, потому что все взоры вдруг устремились на него. В сарае повисло напряжённое молчание.

– А что? – решился нарушить тишину Эдуард. – Длинная. Половину можно отрезать, без всякого вреда…

– Ага! Щас! – от ярости гном брызнул слюной. – Дожидайтесь! Что за твари такие на мою голову?! Им дашь палец – всю руку норовят… Да я скорее соглашусь… – тут он вдруг перебил сам себя. Умолк и зарылся в походный мешок. Искал долго, но плодотворно. – Вот!!! – глаза его сверкали торжеством. Он радостно размахивал над головой чемто похожим на большой клок рыжей пакли. – А вы говорили «зачем берёшь»! Вот и пригодилась! Носи на здоровье!

Это был кусок бороды бога Кукулькана! Основную её часть Орвуд оставил в Оттоне, чтобы не таскать лишний груз. Но небольшой, в полшага, отрезок всётаки прихватил с собой. На всякий случай. Вот он и представился!

Теперь дело оставалось за малым: приспособить чужие волосы к физиономии подменного сына ярла. За дело взялась художественно одарённая сильфида. Развела хозяйский сапожный клей, нашла кусок рогожи, верёвочку и наспех соорудила накладную бороду.

– На, примерь!

Хельги примерил. Вид получился безобразный. В сочетании с природными его волосами, мягкими и светлыми, колючая и неопрятная тёмнорыжая бородища выглядела абсолютно чужеродно.

– Что ж, – сокрушённо развела руками сильфида, но в голосе её слышалось неприкрытое злорадство, – придётся тебя обрить. Будешь лысый бородатый старец.

– Брей, – покорно согласился демон.

– Щас! – завопила Меридит – Хельги, не вздумай! Прокляну! А ты его на дурное не толкай! Заведи себе брата по оружию, и брей, сколько хочешь! А моего нечего уродовать! Он волосы под шапку спрячет, и всё будет нормально.

– Пожалуйста! – фыркнула девица с негодованием. – Твоего брата уличат в обмане и убьют, не моего!

– Да типун тебе на язык!

Пока девицы бранились, Хельги старательно натягивал плотную чёрную шапочку Макса, прятал отросшую чёлку, заправлял верхние края «бороды». Но труды его успехом не увенчались. Борода всё равно смотрелась дико, неестественно топорщилась и заметно отставала на щеках, и вообще, еле держалась. Дёрнешь – сразу отвалится. Бдительных храмовых стражей такая откровенная бутафория обмануть не могла, только привлекла бы лишнее внимание.

Меридит критически оглядела Хельги, и вынесла вердикт.

– Ничего не поделаешь, надо приращивать. Не то тебя точно разоблачат!

На самом деле, ей вовсе не хотелось, чтобы её любимый брат отправлялся на такое опасное дело один, без неё. Но знала: всё равно пойдёт, не остановишь. Значит, надо постараться, чтобы всё прошло гладко.

Хельги опешил.

– Как это – приращивать?! Ты о чём?! – потом сообразил – Хочешь чтобы я эту дрянь прямо к морде приклеил? А вдруг отвалится?

– Я не сказала «приклеивать»! Я сказала «приращивать»! Дневник твой на что? Открывай и пиши: «пусть борода Кукулькана ко мне прирастёт» – подумала и добавила. – «Ненадолго».

– А беду не накличем? – забеспокоился Аолен. – Расплачиваться ведь придётся!

– За такую гадость – ещё и расплачиваться?! – выпалила диса в сердцах – Обойдётся!

На самом деле, ей вовсе не улыбалось увидеть любимого брата по оружию бородатым. Но на что только не пойдёшь ради спасения мира!

– Отчего бы тогда просто не попросить, чтобы Хельги стал выглядеть старше? – поинтересовался здравомыслящий Максим Александрович. Но было уже поздно. Борода приросла мгновенно, даже чернила не успели высохнуть. А высказывать повторную просьбу Хельги не решился. Чтобы не накликать беду.