Юлия Федотова - Наемники Судьбы.Пенталогия

Позднее Максим Александрович не раз задавался вопросом, что именно заставило его решиться на столь сомнительное и рискованное предприятие?

Что не в деньгах было дело – это точно.

Во время последнего короткого пребывания в Оттоне, Орвуд, для успокоения нервной системы, расшатанной, по его собственным словам, «в результате неравной борьбы с поклонниками истинных богов», занялся делом кропотливым, но, несомненно, приятным для гномьего сердца – предварительной оценкой сокровищ сидов.

Сундук с кладом как попал в королевскую сокровищницу Оттона, так и стоял там, у стены, нетронутый – все руки не доходили. И вот наконец дошли! А потом долго тряслись – таким впечатляющим оказался результат. Общая стоимость, с учетом культурной и исторической ценности предметов клада, в пересчете на современный золотой эквивалент, получилась поистине огромной!

Несмотря на свою природную скупость, Орвуд был существом честным и порядочным. Всю сумму он поделил на десять равных долей. Почему десять?

Вопервых, он легко и беспринципно обошел устав гильдии Белых Щитов. Тот самый, согласно которому «воин в звании сотника не имеет права получить за выполнение конкретной боевой задачи более семисот пятидесяти золотых». Сам сотник, может, и не имеет. Но разве в уставе сказано чтонибудь о его родных и близких? О его будущих потомках, наконец? Ничего! Значит, таковые имеют право претендовать на свою долю.

Вовторых, он включил в число собственников Бандароха Августуса и Макса. Первого – в качестве прямого и единственного наследника сидов, а также хоть и косвенного, но участника предприятия по спасению мира. Хельги стал было возражать:

– Какой там участник?! Ты бы еще моего братца Улафа присчитал!

Но гном сказал сурово:

– Стыдись! Ему, бедняге, Судьбой предначертано целое царство возрождать! А на это, сам понимаешь, немалые средства нужны.

Зато против Макса не возражал никто, он был признан участником полноправным.

Хельги уведомил его об этом вскользь, когда к слову пришлось:

– Кстати, там Орвуд клад сидов поделил, приходится примерно по четыре дааназарские меры золота на нос. Если хочешь, я твою долю в следующий раз захвачу. Можно артефактами, можно сразу слитками. Рагнаров отец предлагает обменять, с учетом культурноисторической ценности…

Макс так и сел, где стоял. Попытался отказаться, но демонубийца сделал большие глаза:

– Ты что!!! Это же сами Силы Судьбы так распорядились, разве можно с ними спорить?! Особенно если у тебя семья и дети! Вдруг прогневишь!

Убедил. Макс больше не спорил. Но от немедленной доставки отказался категорически – где такую прорву золота держать? Дома не положишь, только в банк. Так до банка еще дотащить надо… Нет уж, в оттонской сокровищнице целее будет. А в случае нужды, Хельги сможет подкинуть килограммчикдругой, – куда большето?

В общем, финансовые затруднения фирме «Туда и обратно» в ближайшее столетие не грозили. И без одногоединственного клиента, пусть и щедрого, вполне можно было обойтись. Но таким заносчивым, таким самодовольным и самоуверенным был этот молодой чиновничий отпрыск, что в душе Макса, человека тоже отнюдь не бедного, проснулось с детства взлелеянное советской системой воспитания чувство классовой ненависти. Нестерпимо захотелось проучить, устроить подлянку. Доказать, что есть на свете места, где окружающим наплевать с высокой башни, сколько у тебя денег, кто твой папа, и что ты о себе воображаешь. Дайвинг, серфинг и прочие экстремальные «инги» – это, конечно, круто, но есть вещи и покруче! Пусть понюхает… нет, не пороху даже, – холодной стали и крови! Есть на свете миры, очень полезные для таких парней, как господин Безбородкин Даниил Витальевич…

Конечно, Макс сознавал, что навязывает не самую приятную компанию своим родным и близким с той стороны границы миров. Но им, как любили говорить они сами, не впервой. Нервы у всех крепкие, выдержат. И не с такими кадрами справлялись.

А направление, как ни крути, перспективное! Надо же на комто опробовать!

…Римор – хороший город. Большой, чистый, для Аполидия относительно спокойный. На улицах здесь принято убивать только ночью, а днем город надевает маску благопристойности. Правда, маловата она, частенько сползает, обнажая истинное лицо, но и оно не столь безобразно, как стремится представить народная молва.

К примеру, есть в Риморе невольничий рынок – самый северный из ныне существующих. Но разве можно сравнить его с рынками южного побережья или, не дайте боги, Сехала?! Нет, в Риморе все цивилизованно: товар здесь не жарится на солнце, не мокнет под дождем, для лучшей его сохранности устроены специальные навесы и помосты – сколько средств было затрачено! И неважно, что сооружения эти лишены стен и продуваются всеми ветрами. Товару полезен свежий воздух – здоровее будет и не завоняется.

Есть в Риморе городская стража – такого чуда в других городах беззаконного Аполидия и не встретишь! Днем ее достойные представители бродят по улицам и честно следят, чтобы никто не чинил разбоя или иного непорядка, не уплатив особой пошлины в Сторожевую управу, а ночью, если и случится стражнику подловить запоздалого прохожего в темном переулке и облегчить его кошелек – так это для его же выгоды. Налетят, часом, грабители – а с него уже и взять нечего. Те развернутся и уйдут ни с чем – разве не хорошо?

Борделей в Риморе много: два в порту, один на восточной окраине, для бедняков, и целый квартал в центре. А куда же без них, без веселых домов? Ведь надо гдето работать риморским женщинам? Труд востребованный, высокооплачиваемый, не самый тяжелый и без лишнего риска. Любая рада устроиться такто. Это вам не грузчицей в порту и не разбойницей на море! Тем паче бордели в Риморе культурные – при каждом состоит колдун, следит, чтобы не было дурной заразы.

Воров в Риморе тоже хватает, пожалуй, только разноязыкая Эттелия может сравниться с ним. Так ведь и без воровства не обойдешься. Не могут же достойные мужи сидеть на шеях собственных жен, еженощно гнущих спины в веселых домах?

Зато злых грабителей здесь вовсе мало, да и те работают по совместительству. Днем – благопристойные горожане: трактирщики, лавочники, каменщики, рыболовы и прочие мирные труженики. А ночью иной раз накатит чтото, взыграет горячая аполидийская кровь, руки сами потянутся к ножу да топору, ноги сами вынесут на большую дорогу… Так ведь это не каждый раз бывает, а изредка, под настроение. Можно ли их за такую малость строго судить?