Юлия Федотова - Наемники Судьбы.Пенталогия

– Психи! – развел руками Балдур. – Боги Великие, с кем я связался! – И приступил к ритуалу. Потому что у него тоже был свой бог, и богу стало интересно: получится или нет?

Колдун поступил хитро. Действовать в лоб побоялся: кто знает, как поведет себя древний идол? На всякий случай заключил статую в пентаграмму и пошел по проторенному Величайшим магом Соламином пути. Но с поправкой на идола. «Если сработает, надо будет написать статью и запатентовать метод», – подумал он про себя.

Процесс шел медленно. Пентаграмма сияла дурным лиловым светом и гудела как растревоженный улей. Дым валил столбом – демон не показывался. Ждали пять минут, пятнадцать, двадцать… Ждать надоело.

– Да явись ты уже наконец! Вот зануда! – в сердцах воззвал Хельги. – Сколько можно тянуть?

Сказано это было исключительно для красного словца, на эффект он не рассчитывал. Но почти тотчас внутри пентаграммы нарисовался темный контур мужской фигуры.

– Ты звал меня, сын мой? – прозвучал красивый низкий голос.

Дым рассеялся. Идол исчез. На его месте стоял живой дядька, из плоти и крови, или что там бывает у демонов? Был он высок – в два человеческих роста, и… нет, не просто красив – великолепен, как истинный бог! Так и хотелось пасть ниц и возносить молитвы!

– Ну допустим, звал, – ответил Хельги не без вызова, ему не понравилась снисходительная фамильярность незнакомца. – Только с чего это я твой сын? Тоже, папаша нашелся!

– Только с того, что я – отец твой, – был ответ.

Хельги замер. Лицо его изменилось настолько, что Меридит сочла нужным подойти к брату и крепко обнять за плечи.

– Ты… мой… кто ?!!

– Я – твой отец, а ты, убийца, – мой сын. Плоть от плоти, сущность от сущности… – Тут голос демона сделался печален, равно как и взгляд глубоких черных глаз. Он говорил, будто сам с собой, никого вокруг не замечая. Обитатели астрала часто ведут себя именно так: не диалог ведут, но вещают. – Я ждал этого дня… Я знал, что он настанет… За ошибки надо платить. Самонадеянность погубила меня, и я готов нести кару. Я считал, сила моя легко преодолеет проклятие смертных. Но я оказался неправ и стал отцом убийцы, какого дотоле не видывал свет. Сын мой явился за мной… Что ж, делай свое дело, убийца, чему быть, того не миновать!

– Ккакое дело? – прошептал Хельги с отчаянием, чувствуя встречное движение астрала. – Чего ты от меня хочешь?!!

– Хельги, – ошеломленно пробормотала Энка, – похоже, он хочет, чтобы ты его поглотил!!!

– Я готов, – смиренно подтвердил демон.

– Да пошел ты!!! – заорал Хельги что было сил. – Сгинь!!!

Пентаграмма погасла.

Из дневника Хельги Ингрема

«Да пошел ты» – так я ему сказал. Очень по американски . У Макса я смотрел подвижные картины из американской жизни, а Ирина мне переводила – так там, в Америке, все говорят друг другу «да пошел ты» или «иди в задницу». На последнее я всетаки не решился. Не хочется верить, но вдруг эта тварь и вправду мой отец? Родился же я от когото? Да и ему какой резон врать? Если бы, наоборот, отказывался – это еще можно было бы понять. Но кто по доброй воле захочет присвоить чужого сына?

Энка говорит, мы похожи… Нарочно, наверное, чтобы меня позлить.

Зачем меня злить, я и без того в ужасе, в ярости, просто вне себя! За кого они меня там, в сферах иных, принимают, демон побери?! Так и лезут в рот, так и лезут! Сожрать родного отца!!! Это уже не каннибализм даже, это еще хуже! Только абсолютно извращенной натуре может прийти в голову подобная идея! Неужели у бессмертных столь дикие нравы?! Определенно с ними нельзя иметь ничего общего!

Вот Кукулькан – нормальный демон, наверное, потому что молодой, не успел выжить из ума. Да Винчи тоже был ничего, но он не из высших. Остальные – уроды, каких мало! И мой, с позволения сказать, отец – хуже всех! Такое удумать про родного сына! Ненавижу! Даже подменный папаша Гальфдан – и тот порядочнее! Конечно, он меня терпеть не мог, лупил по поводу и без повода, обращался порой как с последним траллсом, [22]только и мечтал сбыть с рук. Но даже он не подумал и не поверил бы, что я могу его съесть ! Никогда бы мне такую гадость не предложил! Тьфу! Прямо дурно становится от одной мысли!.. Воистину все познается в сравнении!

А наши меня теперь донимают: зачем я его прогнал, надо было хотя бы имя спросить. Плевал я на его имя с высокой башни! Если хотят, пусть сами вызывают и выясняют, только без меня. Не надо мне никаких отцов, не выношу я их…

И кто, спрашивается, дал право астральным тварям путаться с нормальными смертными женщинами? Своих, что ли, не хватает? Он, видите ли, силы не рассчитал, а я расплачивайся! Изза него все мои беды! Изза него я лишний раз шевельнуться боюсь, чтобы не вышло жертв и разрушений! Изза него в моей голове угнездился выводок чужих сущностей!.. Силы Стихий, как же нелепо все это звучит! Просто бред! Прочтет кто – непременно решит, что писал умалишенный. А я, несчастный, вынужден с этим жить.

В общем, стало мне от нашего мира совсем тошно, и отправился я в другой, к Максу. И вел там себя, как самая нежная из фей: только что слезами не заливался! И сочувствовали мне, и утешали меня все, кто был в доме, – и люди и собаки (в смысле, Агнесса). У нас разве дождешься сострадания? Никогда! У нас даже самые трагические из обстоятельств превращаются в повод для насмешек. К примеру, Энка изобрела слово «отцеед». Или, по научному, paterofag. Разве не свинство с ее стороны? А Рагнар с его неуемным фатализмом уверяет, что наша с отцом встреча таит глубокий смысл. Он видит в ней перст судьбы. Знать бы еще, куда этот, с позволения сказать, перст указует! На мой взгляд, он просто кажет нам фигу (есть такой сомнительный аполидийский символ, не для приличного общества).

Верно говорят в народе, нет ничего хуже, чем догонять и ждать. Дни ползли медленно, как сонные осенние мухи, готовые вотвот подохнуть. Очень скучное занятие – сидеть на холме в ожидании конца света.

Именно склоны Холма Героя сведущие в колдовстве и магии лица сочли наиболее безопасным и пригодным для временного проживания местом.

Время позволяло устроиться с комфортом. Вырыли землянку, добротную, в два наката – зимовать можно. Сложили очаг из ледниковых валунов, соорудили лежанки, подобие обеденного стола. Потом наступил черед Ильзы. Поистине боги наделили ее особым талантом хозяйки. С неподобающим настоящему воину увлечением взялась она за украшение быта. В ход шло все, что только можно было раздобыть в лесной глуши: какието коряжки и веточки, прибрежная глина, береста, содержимое дорожных мешков. Ее стараниями временное жилье на глазах приобретало черты оседлого уюта.