Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

Луис ничего не ответил на это. Услышав о ворожеях, он снова вспомнил об угрозе, нависшей над уличными гадате­лями.

— Я хочу просить тебя о милости, госпожа.

— Ты, который сам закрыт для просьб?

— Логофет Исайя говорил, что собирается истребить всех уличных предсказателей и продавцов амулетов. Я прошу те­бя, не дай такому случиться.

— Я же придворная дама, а не чиновник. Чем я могу по­мочь?

Луис вспомнил, как Стилиана отпустила Исайю одним взмахом руки. Он знал, что ей многое подвластно.

— Мне показалось, ты могла бы... — он подыскивал вер­ное слово, — переговорить с кем-нибудь.

— Почему бы тебе не попросить своего господина, моего брата? Впрочем, наверное, не стоит. Он не выносит чародеев.

— Несмотря на то, что его мать сама была ворожеей?

— Некоторые сказали бы, что именно поэтому. Наша мать, между прочим, давно умерла. И не обращай внима­ния на нелепые слухи, какие ходят о ее смерти, — она по­гибла из-за своего поклонения демонам. Искала под землей оракулы, как говорят. Все слухи о том, что к ее смерти при­частен мой брат, всего лишь слухи. Очередной вздор, какой мелют ведьмы и прорицатели. Умные люди пропускают их слова мимо ушей. Не хочешь ли еще вина? Ну же, выпей. Ты едва пригубил свой бокал.

Луис отхлебнул вина. Ему пришлось сделать это — во рту совсем пересохло.

— Чего только не болтают о моем брате. А он всегда был против расследования, чтобы люди не подумали, будто его всерьез заботят глупые базарные сплетни.

Луис сглотнул комок в горле. Значит, начальника священ­ных покоев вынудили взять его на службу. Ладно.

— Какие сплетни?

— Те, что неизменно циркулируют вокруг людей, быстро достигших высокого положения. Народ не в силах поверить, что человек поднялся благодаря собственным способно­стям. Всегда находится кто-нибудь, кто подозревает тебя в нечистоплотности. Половину подобных домыслов распро­страняют враги, половину — идиоты. Мой брат и импера­тор сотрудничают к обоюдной выгоде. Начальник священ­ных покоев — святой и преданный человек. Это любой подтвердит.

— Я понимаю.

— Конечно, можно утверждать, что они с императором свергли ведьму, чтобы самим обрести власть. Тебе же извест­но, что дражайшая матушка нашего императора, Феофания, сохранила за собой трон через своего любовника, бывшего императора Иоанна. А потом по милости Господней — раз­умеется, это был Господь, кто же еще? — Иоанн внезапно за­болел и умер.

Она улыбнулась Луису и отхлебнула воды.

— Просто огромная удача, что эта смерть положила конец ожесточенной распре между начальником священных поко­ев и Василием с одной стороны и императором Иоанном с другой. Нет никакого сомнения, что смерть была естествен­ной. Ну, разумеется, естественной! Народ чего только не бол­тал, даже что Василий с препозитом продали душу дьяволу и вот теперь расплачиваются. Полная чушь, конечно.

Госпожа Стилиана снова улыбнулась.

— Подозреваю, тебе подсказали, что начинать расследова­ние надо с чужестранцев.

— Да.

— Блестящая мысль. Наверняка за происходящим стоит кто-то из них. Хотя здесь не было чужаков, когда Василия по­разила болезнь. Я не сомневаюсь, что ты обязательно выяс­нишь, как варягам удалось устроить так, чтобы болезнь про­явилась за пять лет до их прихода. Многие влиятельные люди при дворе станут спать спокойнее, когда будет выдви­нуто обвинение.

— Да. — Луис ощущал себя марионеткой, которая до сих пор пребывала в уверенности, будто действует по собствен­ной воле, но вдруг до нее дошло, для чего нужны все эти ве­ревочки.

Госпожа Стилиана придвинулась ближе и заговорила ед­ва слышно:

— Потому что если окажется, что и комета, и смерть мя­тежника, и плачевное состояние здоровья императора дело рук кого-то из придворных... Только представь, что отдали бы за подобные сведения враги этих людей. Подумай, како­го положения, каких привилегий добьется ученый, который предоставит доказательства.

Луис лишился дара речи. Он понятия не имел, что ему де­лать со всем услышанным, он не знал, как ему выжить, ока­завшись между двух огней: начальником и его сестрой.

Беатрис смотрела на Стилиану, но при этом мимо нее, как будто даже не пытаясь вникать в то, что говорит госпожа ее мужу.

— Будь осторожен, — продолжала Стилиана вполголо­са. — Много глаз следит за тобой, но в моем лице ты имеешь могущественного покровителя. Скоро придет время, схола­стик, когда тебе придется научиться отличать врагов от дру­зей. Уже поговаривают о том, возможен ли брак между уче­ным и благородной дамой. Был ли ее отец рад такому союзу? Выбирай осторожно и с умом.

Луис склонил голову.

Стилиана откинулась на спинку дивана.

— Ну, мои дорогие, я и без того задержала вас. Госпожа Бе­атрис, жду тебя на следующей неделе, обязательно заходи. У ме­ня собирается небольшой кружок, мы читаем Библию — са­мое подходящее место, чтобы узнать все дворцовые сплетни.

Беатрис поблагодарила госпожу. Луис поднялся, не зная, куда девать свой бокал. Беатрис забрала его и поставила на маленький столик. Затем повела его к выходу. Евнух распах­нул перед ними двери, и супруги вышли. Их слуга ждал сна­ружи.

Луис не знал пока, как ему спастись от всех опасностей, надвигающихся на него. Поэтому сосредоточился на мысли, насколько неловко ощущает себя в высшем обществе. Он не хотел, чтобы Беатрис заметила, как сильно он напуган.

— Прости, я чуть не опозорил тебя, — заговорил он на франкском наречии. — Я не привык к дворцовому этикету.

— Вовсе ты меня не опозорил, — ответила Беатрис на том же языке. — У них тут приняты нелепейшие церемонии. Спе­циально, чтобы смутить нормального человека, именно для этого они и придуманы.

— Не понимаю...

— Они заставляют тех, кто допущен, ощущать себя осо­бенными, а тех, кто не допущен — ущербными. Весьма изо­щренный способ унижения. А послушать ее завуалирован­ные угрозы и «тонкие» намеки! Такое поведение просто недопустимо, и я удивлена, что она так разоткровенничалась.

— Мы в опасности, — сказал он.

— Любой придворный всегда в опасности, — сказала Беа­трис. — Это цена, которую приходится платить за большие возможности. Проводи нас в наши комнаты, — велела она евнуху, снова переходя на греческий.

Они двинулись в обратный путь по коридорам, останав­ливаясь, чтобы обменяться официальными приветствиями и паролями со стражниками, стоявшими у каждой двери. Лу­ис уже успел устать от всего этого. Даже для бывшего мона­ха, вся жизнь которого была пронизана обрядами, правила византийского двора казались тяжкими и бессмысленными.

Они добрались до своих дверей и вошли. Луис тотчас за­метил, что все его бумаги и книги исчезли.

— Ты прибирался в комнатах? — спросил он слугу.