Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

Затем нечто похожее на его личность вернулось, но каким- то другим. Все невнятные, невысказанные, намеренно игно­рируемые и презираемые желания выдвинулись на передний план, а вся нежность, любовь и доброта съежились от их на­пора.

На коже сестры мерцал и подрагивал какой-то знак, три пе­реплетенных треугольника. А затем остался только один тре­угольник, но, приглядевшись, он понял, что треугольник не хочет оставаться один. Он желал, чтобы два другие были ря­дом. Карас увидел сражение, знамена, трепещущие на солн­це: алое, золотистое и еще одно, черное, — это было знамя смерти, огромная туча мух, зависшая над полем боя. Ему вспомнилась одна история, которую он слышал. Богиня Геката отправилась на пир, а богатый и злобный правитель ре­шил посмеяться над ней, испытать ее проницательность и дар предвидения, поэтому приказал подать ей в похлебке младен­ца без рук, без ног и без головы. Богиня, желая наказать пра­вителя, прокляла его, он превратился в волка и съел двадцать собственных сыновей. Человек, превратившийся в волка. Вот, кого стоит бояться. Гнев человека-волка был неукротим, при­ступы голода по силе равнялись океанским приливам, никог­да, никак он не мог насытиться.

Карас сосредоточился на себе и жизни своей семьи за сте­нами города. Что у них за жизнь? Не лучше, чем у крыс. Они живут в жалкой лачуге без всякой надежды на счастье. Здесь, внизу, в источнике, была надежда. Наверху, воплощенная в его матери и сестрах, поджидала несвобода, ставшая уже традицией. Отца у него нет, зато есть три женщины, о кото­рых надо заботиться. Его поработила нищета. У него не бу­дет ни хорошего образования, ни возможности стать чинов­ником во дворце, пока они висят на нем. Обида клокотала в душе.

Он еще раз хлебнул воды и на этот раз почувствовал, как символы входят в него, гудящие, дышащие, они несли с со­бой живые картины сражений, гор, лесов и широких синих морей. Они проросли в нем, словно он был землей, а они — выросшим из нее деревом; как будто он был деревом, а они — обвившей его лианой; как будто он был лианой, а они — зем­лей, которая питается ее опавшими листьями и плодами. Он ощутил их силу: управлять людьми, принуждать их к поступ­кам, даже убивать их. Но в следующий миг символы покину­ли его. Они не останутся.

— Что мне сделать?

Он сам знал.

Карас соскользнул в озеро. С краю вода доходила до гру­ди, но он чувствовал, что каменное дно идет под уклон. Он взял мать за ноги и потянул на себя. Пребывавшая в трансе, ослабевшая и замерзшая, она даже не сопротивлялась, когда он ее утопил.

Он снова хлебнул воды, и символы хлынули в него. Но и на этот раз не задержались.

Карас взял за ноги сестру и стащил вниз, подержал под во­дой. Секунду она сопротивлялась, а затем силы покинули ее, и она утонула так же быстро, как мать.

Он выпил еще воды. На этот раз символы обрушились на него ураганом, сдувая прочь обыденность и повседневность, позволяя ему увидеть истинные взаимосвязи всех вещей, до­водя его до безумия. Он кашлял, задыхался, смеялся. Он яс­но видел теперь путь на поверхность земли, к свету, но и не только — он видел свое будущее. Что необходимо сделать, чтобы достичь всего, о чем он грезил.

Он обернулся, потревоженный... чем? Кто-то преследует его. Кто? Никого не было, лишь какое-то движение в тени от лампы. Неужели он снова охотится за ним? Но кто? Неуже­ли это тот самый волк из сна рыщет в темноте?

Карас поцеловал сестру, усаживая ее на каменный выступ в озере, как будто она купается.

— Символы здесь, — проговорил он, — теперь они во мне. Им необходимо покинуть это место, и ты их не заберешь. Им пора уходить, выбора нет. Если он найдет их здесь, то снова переродится. Мы должны спрятать знаки от него.

Он протащил тело матери через озеро и усадил на камен­ный выступ рядом с сестрой, поцеловал и ее.

— Я отдал то, чего вы не смогли, — сказал он, — и теперь во мне поселилась великая магия. Но она моя лишь на корот­кое время, поэтому мне нельзя становиться мужчиной. Я де­лаю это, чтобы почтить богиню и вас, ушедших к ней. Я хо­роший и делаю все это во благо.

Он выбрался из воды и полез за лампой. Когда он поднял ее, тени на стенах превратились в волков, которые разинули на него алчущие пасти, однако Карас не испугался. Его защи­щают символы. Но как долго они останутся с ним?

Он полез обратно по каменным тоннелям навстречу солн­цу, наверх, в горы. Он сбежит в Константинополь, придет к куропалату, главному во дворце, и попросит принять его в ученики как евнуха и слугу императора. Символ проявил­ся внутри его сознания и назвал свое имя на странном язы­ке, который показался Карасу прекрасным и волшебным. Феху. Звук этого имени вызвал перед глазами картину: огромные корзины с собранными плодами, сияющее солнце, золото — и предчувствие удачи. Во дворце ему не откажут. Его оско­пят, он будет процветать, причем никогда не станет мужчиной, чтобы сохранить в себе магию, которую получил от источ­ника.

Начальник священных покоев в своей спальне закрыл ли­цо руками и зарыдал.

— Простите меня, — проговорил он. — Простите!

Он вспомнил сон, который увидел после возвращения от источника, когда его уже оскопили и приняли в дворцовую официю. В том сне он летел над облаками, которые походи­ли в лунном свете на серебряные города, города, которые охватывает пламя багровой зари. Его преследовал кто-то. Только кто? Волк. Он изредка видел зверя, всего лишь силу­эт, сотканный из грозовых туч, белые зубы щелкали на него, когда лучи лунного света прорывались сквозь разбухшие от воды тучи.

И волк действительно появился — человек-волк, которо­го заключили в Нумеру, — как будто сон воплотился. На­чальник священных покоев приказал, йтобы его убил кто-нибудь из заключенных — было опасно самому открыто преследовать пленника императора, — однако волк сбежал раньше, чем они успели приступить к делу. И вот теперь волкодлак где-то в нижних пещерах занят бог знает чем. А вдруг он найдет путь к той пещере, где камни источают красный свет, где жадные воды приобретают цвет крови? Нет, невозможно. Она слишком далеко, добраться до нее из города очень трудно. Источник оберегают духи, обитающие под землей, те, что гонят прочь любопытных стражников, те, что обрекают узников на смерть от голода и жажды в не ведомых никому местах.

Однако присутствие варягов вообще беспокоило его. Он был образованный человек, он знал, что за символы получил у источника, точнее, в каком виде они предстали перед ним. Это руны, магические буквы северян. Он знал, что у него с викингами имеются общие предки, он связан с ними через Одоакра, который сжег форум. Может быть, потому знаки и явились ему в таком образе.

Карас старался придумать, как быть дальше. Он затягивал с расследованием столько, сколько мог, однако император, который принимал как данность, что рожден для величия, и никогда не задавался вопросом, откуда берется его неверо­ятная удача, настаивал. Начальник священных покоев решил поручить дело самому неопытному и непросвещенному сту­денту Магнавры. Ректор университета был не дурак, он ука­зал ему именно на того, кто ему требовался: «новичок, не отя­гощенный хорошим знанием города, способный по-новому решить задачу, не связанный ни с каким сообществом». Ины­ми словами, полный идиот. Но теперь начальнику покоев почти хотелось довериться Луису, увидеть, как он действи­тельно предложит новое решение, путь, отличный от старо­го пути богини, пути крови, смерти, несчастий. Но, конечно, он не доверится ему. Вместо того он будет ждать, молиться и надеяться, что от него не потребуют еще одной жертвы.