Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

Они нагибались и ползли на четвереньках, шли и проти­скивались по каменным коридорам много часов. Кое-где на стенах попадались рисунки: месяц и звезда, символы Гекаты, богини-покровительницы Византии, как в старину называл­ся Константинополь. Теперь город поклонялся Христу, одна­ко многие жители все равно находили время для прежней бо­гини, особенно в трудную минуту или же когда требовалось узнать будущее. Но эти рисунки сделали не обычные проси­тели. Даже если бы кто-то из них нашел вход в пещеры, он ни за что не осмелился бы пойти дальше. Рисунки, сделанные ох­рой, оставили многие поколения жриц богини, которые нико­му не рассказывали о тайных ходах и сами являлись сюда толь­ко за тем, чтобы получить пророчество.

— Что это такое?

Они остановились отдохнуть, и Карас увидел рисунки на сте­нах, простые грубые линии, но явно сделанные рукой человека.

— Старинные символы нашего рода, — сказала мать, — со­хранившиеся с прежних времен.

— Их сделали воины-волки?

— Или же кто-то, очень похожий на них.

— Они поклонялись богине?

— Этого я не знаю, Карас. Богиня имеет множество обли­чий, перед разными людьми она предстает по-разному.

— Как это?

— Ее называют Изидой, ее называют Гекатой. На севере считают, что она вовсе не женщина, там ее зовут Одином, Во­таном или Меркурием.

— Как же она может быть и женщиной и мужчиной одно­временно?

— Но даже люди выглядят по-разному, когда ты подхо­дишь к ним со спины или же глядя в лицо. А теперь пред­ставь, сколько образов может принять бог.

— Она божество. Она может делать все, что ей угодно. Именно это и делает бога богом, — вставила Эли. — Боги из­меняют мир вокруг себя согласно своим желаниям.

— В таком случае император Константинополя тоже бог, — сказал Карас.

— В какой-то мере, — согласилась мать.

Карасу хотелось поговорить об этом еще немного. Его мать и сестра обычно никогда не обсуждали с ним подобные во­просы. И вот он наконец обретает те знания, которых так сильно жаждал. Однако мать просто убрала в мешок остат­ки хлеба и оливок и сказала, что им пора двигаться дальше.

Сначала Карас ощутил в воздухе запах воды, затем ощу­тил ее на стенах. Теперь скальная порода сделалась иной. Камни походили на сплетенные корни деревьев, на оплав­ленные свечи — ничего похожего он до сих пор не встречал. Он представил, что заползает под корни гигантского дерева в поисках источника, из которого оно питается.

Ему казалось, они провели под землей много дней, хотя он совершенно утратил чувство времени. Мать взяла мало еды, она сказала, что будет полезно поголодать, чтобы подготовить­ся к обряду. Отдых больше не доставлял радости. Они мгно­венно начинали мерзнуть, и мокрая одежда липла к коже.

— Ты никогда не рассказывала мне о своих снах, — ска­зал Карас Эли, когда они снова сделали привал. — Что тебе снится?

Девочка помотала головой.

— Ну, расскажи, — попросил он.

— Я не могу тебе рассказать.

— Ну, скажи...

— Мама!

— Он все равно ничего не поймет, расскажи ему.

Карас до сих пор ни разу не видел мать такой. Она совер­шенно точно была вне себя от страха, и при этом в ней ощу­щалась какая-то обреченность, как будто все, что до сих пор считалось важным, утратило смысл перед тем, что им пред­стояло совершить здесь, под землей.

Мальчик оглядел сочащиеся влагой стены. Скалы состоя­ли из каменных пластинок, напоминающих шляпки громад­ных грибов, и в свете свечи казалось, будто на камнях кри­вятся безобразные рожи.

Эли заговорила:

— Меня ищет что-то. Оно ищет меня всегда. Оно пресле­дует меня из жизни в жизнь из-за того, что живет внутри меня.

— А что живет внутри тебя?

— Знаки, которые шепчут что-то. Знаки и символы, кото­рые служат ключом к знаниям. Я вижу их, слышу, но не мо­гу прикоснуться к ним.

— Тогда какая тебе от них польза?

Она раздраженно отмахнулась от его вопроса. Карас дога­дался, что она хотела сказать. «Ты не поймешь».

— Какая от них польза?

— Они частица кое-чего.

— Чего?

— Бога.

— Значит, и ты частица бога.

— Мы все частицы бога, — вмешалась мать.

— Но это же чепуха. Она просто девчонка, — возразил Карас.

— В ней заключено одно из воплощений богини. Я в это верю. Геката существует в трех воплощениях. Дева, мать и старуха. Твоя сестра дева.

— И что хорошего она получит от этого?

— Возможно, ничего. Главное — то, за чем мы пришли сюда.

— Нет, если она богиня, может она наколдовать нам еду или красивую одежду? «Я частица бога». Где ты только научи­лась таким словам, Эли?

— Во сне. И, между прочим, я так не говорила.

Сестра отвечала так серьезно, что он перестал насмешни­чать. Он догадывался, что она хочет сказать о чем-то еще.

— А есть другие частицы?

— Не знаю. Надеюсь узнать у источника. Он подскажет мне, как спастись от того, что меня преследует.

— А что тебя преследует?

— Волк, — ответила Эли.

— Ха! — Он ткнул в нее пальцем. — Мне снится волк, и это ерунда, ей снится волк, и ее ведут под землю, чтобы она по­лучила пророчество!

— Нет, не просто получила, — возразила мать.

— А что тогда?

— Она пришла, чтобы обрести дар, заплатив за него. Ни­что не дается просто так у источника, можно только обме­нять. И не все готовы отдать то, что у них попросят. Вот я, например, не отдала.

— Но ты же умеешь предсказывать будущее.

— Мой дар слаб, и я с ним родилась. Я не согласилась от­дать то, что попросил источник.

— Я соглашусь на что угодно, — заявил мальчик.

— В таком случае хорошо, что тебя не попросят.

Они доели оставшийся хлеб и оливки и пошли дальше. Стоило на минуту остановиться, и они замерзали, стоило двинуться дальше, и они обливались потом. Все ниже и ни­же, в самые дальние пещеры. Наконец они пришли к ручью, который стекал по каменным уступам в темноту.

Стараясь не погасить лампу, они сели на камни и начали потихоньку сползать по каменным ступенькам все ниже и ниже, пока Карас, поглядев вперед, не увидел нечто, отче­го его пробрал озноб.

Их лампа была теперь не единственным источником све­та. Прямо перед ними открывалась пещера, стены которой светились.

Мать поползла вперед, преодолела поток воды. Оказав­шись в пещере, она поставила лампу на скалу. Карас с Эли последовали за ней.

Рядом с лампой камни светились насыщенным красным светом, чуть поодаль свет ослабевал, становясь все более мягким. Свечение похоже на отражение света лампы, поду­мал Карас, только не на поверхности камня, а глубоко вну­три. Они оказались в подобии каменного ковша, в широкой и невысокой — в человеческий рост — пещере над водой, на­поминающей раскрытую ладонь. Скалы поднимались из под­земного озера, похожие на пальцы, и вода держалась в ков­ше каменной ладони, как будто земля предлагала ее им. Вода искрилась в свете камней. Карасу пришла на ум окровавлен­ная ладонь Христа, пронзенная гвоздями римлян, он вспом­нил слова матери: «Не все готовы отдать то, что у них попро­сят». Что отдал Христос на кресте? Свою жизнь и боль. И кем он стал? Богом.