Джеймс Роллинс - Невинные

Рун замедлил приближение к плоту.

— Предоставьте их Бернарду. Но мы тем временем должны представлять собой как можно более миниатюрную мишень.

И тут же без предупреждения перевернул гроб, вывалив обоих в ледяное море. Хотя Джордан и понимал необходимость этих действий, такая бесцеремонность пришлась ему не очень-то по душе. Вынырнув на поверхность, он выплюнул изо рта соленую воду и поспешил к Эрин, зная, что она пловчиха так себе, да и вообще не большая любительница воды.

Но она всплыла без проблем, и взгляд ее хоть и был испуганным, но решительным.

Рун присоединился к ним.

— Плывите к плоту, но держитесь так, чтобы он все время закрывал вас от тех, кто приближается.

Сам священник поплыл первым.

За несколько гребков их группа добралась до плавучего убежища, но забраться на него не осмелилась. Джордан поглядел поверх борта, как «Зодиак» сокращает дистанцию и сбрасывает ход. На борту было трое — рулевой и два автоматчика.

Для них это будет как стрельба в упор по неподвижным мишеням.

Вот только они не знали, что в этих водах есть еще и акула.

Бернард внезапно вознесся над правым бортом, и в лунном свете сверкнул длинный серебряный клинок. Молниеносным движением он вспорол поплавок с одной стороны по всей длине. «Зодиак» перекосился на одну сторону, двигатель захлебнулся, a стоявших автоматчиков сбило с ног. Выскочившая из воды рука схватила одного за лодыжку и сдернула с лодки. Затем Бернард швырнул его высоко в воздух, но лишь после того, как отсек ему ногу в колене одним свирепым ударом.

Второй автоматчик выстрелил, но Бернарда уже и след простыл.

«Зодиак» продолжал кое-как держаться на воде, и второй автоматчик настороженно поворачивался, бдительно глядя на воду со всех сторон. И вдруг брезентовое днище расступилось у него под ногами, вспоротое снизу. Его тело рывком ушло прямо вниз и исчезло.

Последний — рулевой — завел мотор, дал полный газ и развернул лодку, откровенно желая искать убежища на нефтяной платформе. Но Бернард выскочил из моря, как дельфин, демонстрирующий акробатические трюки, приземлился позади рулевого, схватил его за волосы и перерезал горло, самую малость не отхватив голову напрочь. И одной рукой швырнул труп в море.

Джордан попытался как-то совместить в сознании образ богобоязненного клирика и этого свирепого мясника.

— Плывите к другой лодке! — сказал Рун достаточно громко, чтобы услышал Бернард. — Теперь не медлите. Я захвачу Христиана и присоединюсь к вам там.

Выбросившись из воды, священник перекатился на плот.

Эрин и Джордан поплыли к «Зодиаку». Бернард помог им забраться на борт осевшего суденышка. Джордан знал, что «Зодиаки» — чрезвычайно надежные лодки, способные удерживаться на одном-единственном поплавке. К моменту, когда Джордан вслед за Эрин забрался на борт, Рун уже подоспел, буксируя Христиана за одну руку.

Стоун помог Корце поднять молодого сангвиниста на лодку.

— Что теперь? — спросил Джордан, пока Эрин и Бернард занимались Христианом.

— Можете вести эту лодку? — осведомился Рун.

— Без проблем, — сказал Джордан.

Священник указал на нефтяную платформу.

— Мы слишком далеко от берега. С этим крохотным моторчиком нам до земли нипочем не добраться. Надо изыскать другие средства транспорта, чтобы добраться до берега.

Джордан поглядел на возносящееся в небо сооружение. Хотя вся огневая мощь их команды ушла на дно морское, придется лезть в это гадючье гнездо.

Зная это, Джордан перебрался к рулевой колонке и взялся за штурвал, пока Эрин склонилась над телом Христиана.

— Он еще жив? — поинтересовалась Эрин.

— Трудно сказать, — признался Рун, вставая на колени между ней и Бернардом.

Глаза Христиана оставались закрыты. На лбу у него была глубокая рана. Джордан знал, что проверять дыхание и сердцебиение бесполезно: у сангвинистов нет ни того ни другого.

Кардинал положил свой серебряный крест Христиану на лоб, будто для отправления последних ритуалов. Но через момент Бернард поднял крест, открыв взорам ожог такой же формы на коже молодого сангвиниста.

— Он жив, — объявил Бернард.

— Если мы умираем на службе Церкви, то мы очищены и священное серебро не обжигает нас, — пояснил Рун с ощутимым облегчением в голосе.

Эрин взяла Христиана за руку.

— Но ему нужна медицинская помощь, — предупредил Рун, глядя, как Джордан заводит мотор. — Он еще может расстаться с жизнью.

Стоун направил лодку к нефтяной платформе.

— Тогда давайте нанесем визит нашим соседям.

20 декабря, 06 часов 02 минуты

по центральноевропейскому времени

Средиземное море

Сидя на лодке, устремляющейся к огням нефтяной платформы, Рун вглядывался в бледное лицо Христиана. Он молод, принял постриг относительно недавно, из-за чего дерзок и непочтителен, но придраться к его вере и отваге Рун не мог. Корца сжал кулаки от досады, не желая потерять очередного соратника так скоро после гибели Надии.

Бернард вливал вино из своей кожаной фляги в полураскрытые губы Христиана мелкими порциями, но большая его часть проливалась на ввалившиеся щеки раненого. Он был все еще слишком слаб, чтобы глотать.

— А что, если я дам ему немного крови? — спросила Эрин. — Как мы сделали с графиней. Это не поможет оживить его?

— Мы считаем подобное крайней мерой, — проворчал Бернард.

Эрин этот ответ не очень удовлетворил.

— Вкус крови для столь юного существа, как он, рискует освободить в нем зверя, — прошептал ей Рун. — Мы не осмеливаемся идти на такой риск, особенно здесь, где нам практически нечем обуздать его. Давайте прежде поглядим, что мы найдем на нефтяной платформе.

— Что мы найдем наверняка, так это новых врагов, — добавил Бернард и указал на флягу, привязанную к бедру Руна. — Мы и сами должны выпить, дабы восстановить силы, насколько возможно.

Корца понимал, что Бернард прав, но ему было не по нутру отбывать епитимью на глазах у других, зная, что после нее он часто плачет и теряет ориентацию. Ему не хотелось выказывать подобную слабость.

И все же придется, понимал он.

Пока Рун отвязывал свой священный сосуд, Бернард опрокинул свою флягу и без смущения порядком хлебнул. Похоже, его грехи не мучают. Отбыв свою епитимью, кардинал всегда успокаивается через считаные мгновения.

Поднося флягу к губам, чтобы испить вина, Рун мысленно молился, чтобы ему было даровано то же самое.

Руна, распростертого навзничь на могиле сестры, окружало кладбище. Упырь скрутил его, и их конечности переплелись, как у любовников. Рот его наполняла кровь чудища.

Рун пришел нынче вечером на могилу сестры, чтобы оплакать ее уход, но вместо того был повержен этой тварью, вурдалаком в изысканных бриджах и кожаном кафтане с заклепками. Клыки разорвали Руну горло, и его кровь излилась в жадный рот чудища. Но вместо смерти напавший протянул Корце запястье с перерезанными венами, истекающими черной кровью нечисти.