Джеймс Роллинс - Невинные

Эрин уже начала обход комнаты. Справа обнаружились двери лифта в ажурной бронзовой раме. В стенах были и другие закрытые двери — вероятно, ведущие в лабиринт комнат и коридоров. Игнорируя их, Эрин вместо того направилась к штурвалу, отмечающему символический капитанский пост этого закованного в сталь корабля. Из высоких окон открывалась панорама моря с видом на далекий восточный берег, где свет занимающегося дня уже начал гасить звезды.

Чувствуя, что время на исходе, она посмотрела направо, на ближайшую дверь. Вероятно, самое ценное для капитана помещение находится близко к его командному посту.

Направившись к этой двери, Эрин обнаружила, что та заперта.

Джордан заметил, как она с досадой дергает за ручку.

— Позволь мне, — сказал он. — У меня есть ключ.

— Откуда?.. — обернулась она.

Опустив винтовку, Стоун прицелился в замок и выстрелил.

Грохот заставил Эрин подскочить, но результат вызвал ее улыбку. Рукоятку вырвало, и теперь в двери зияла дыра.

Эрин без труда распахнула дверь, обнаружив личную студию, обшитую ореховыми панелями в возвышенном викторианском стиле, с украшающими стены изысканными ботаническими мотивами, изображающими почти как живые цветы, листья, сплетенные стебли вьющихся растений с порхающими между ними бабочками и пчелами. Росписи выглядели скорее образовательными, нежели декоративными, наподобие тех, какие можно найти в учебниках ботаники эпохи Возрождения.

Эрин направилась прямиком к массивному письменному столу — солидному изделию с изящными точеными ножками и обтянутой кожей столешницей, заваленной бумагами.

Джордан последовал за ней внутрь.

Привлеченный суматохой Рун подошел к порогу.

— Будьте осторожны, — предупредил он. — Неизвестно, что…

Внезапно изящная настенная роспись ожила. Листья слетели с ветвей, цветы деликатно отделились от стеблей, и со стен взмыл рой пчел и бабочек.

Весь художественный мотив оказался смертоносным коллажем.

Воздух заполнился жужжащим калейдоскопом цвета и движения.

И ринулся к Руну.

20 декабря, 06 часов 38 минут

по центральноевропейскому времени

Средиземное море

Джордан в два скачка подлетел к Корце и выпихнул его за дверь толчком ладони в грудь. Священник, пойманный врасплох, попятился, запнулся и приземлился в соседней комнате на задницу.

Джордан захлопнул дверь у него перед носом не без удовольствия.

— Оставайтесь там! — крикнул он через дверь. Потом схватил зонт из подставки рядом с дверью и заткнул им дыру на месте замка, закупоривая жалящее облако с собой и Эрин. — Я займусь истреблением этой нечисти в комнате! А до той поры держитесь подальше, падре!

Джордан повернулся, представляя, что Рун сейчас не в восторге.

Худо дело.

Цветочный лепесток спланировал к его щеке — и ужалил, проткнув краешек губы. Джордан схватил его, раздавив пальцами, и швырнул на пол.

Будто осерчав на это нападение, на него ринулся целый рой механического гнуса; серебряные жала вонзались в каждый открытый участок кожи — лицо, руки, шею. Шлепая их, Джордан увидел, что Эрин тоже подверглась нападению, и двинулся к ней сквозь гудящую тучу, изо всех сил стараясь защитить глаза. Пусть эта дрянь и нетоксична для людей, жала с равным успехом могут ослепить их с Эрин.

Съежившись у большого антикварного стола, женщина молотила по воздуху вокруг себя схваченной со стола папкой. Джордан услышал череду проклятий, заметил капельки крови, сочащейся из бесчисленных проколов на руках и лице.

Эрин шлепнула себя по горлу, и бабочка упала на пол.

Последовав ее примеру, Джордан сбросил с себя длинную куртку и начал молотить воздух. Присоединившись к Эрин, он воспользовался курткой, как матадор против тысяч злобных быков. И, яростно хлеща по сторонам, расчистил вокруг нее немного жизненного пространства.

Вдобавок Эрин натянула воротник своей куртки на голову, устроив себе нечто вроде палатки. И склонилась, лихорадочно перебирая бумаги в поисках какой-нибудь подсказки о местонахождении остальных.

Джордан заглянул ей через плечо. Похоже, документы были написаны на сотне языков, многие из них древние.

— Просто хватай все разом! — предложил он. — Потом разберемся!

— Нельзя, пока не нейтрализуем здешнюю угрозу. Если с нами выскользнет хоть одна мошка, она сразу устремится к Руну, Бернарду или Христиану.

Джордан понимал, что она права. Похоже, этот гнус заточен специально под нападение на стригоев. Минуту назад вошедшая Эрин не заставила эту ловушку сработать. Их не потревожил даже выстрел из винтовки. Но стоило Руну переступить порог, как они всполошились.

— Давай-ка я попробую малость проредить их полчища, — бросил Джордан. — А ты продолжай искать.

Он поменял тактику: вместо того чтобы курткой гвоздить угрозу, превратил ее в подобие невода. Развернув во всю ширину, забросил ее в воздух и, выхватив из него изрядный улов трепыхающейся орды, швырнул на пол и принялся топтать подошвами.

— Большинство этих документов на фирменных бланках одной и той же компании, — крикнула Эрин, пока Стоун продолжал свою работу. — Корпорация «Аргентум».

Джордану это название было знакомо.

— Большой конгломерат! — крикнул он в ответ. — Занимается массой всякого, в том числе и производством оружия. Смахивает на бизнес, которым вполне мог заняться субъект вроде Иуды.

Он неустанно продолжал истребление: хлестал, лупил и сокрушал, передвигаясь по комнате, пока воздух не очистился. И после этого стал охотиться более целенаправленно — поштучно сбивая отдельные крылатые занозы взмахами куртки.

— Как там ваши дела? — окликнул Рун через дверь.

— Как раз заканчиваем кое-какие работы по домашнему хозяйству!

— Джордан, иди-ка посмотри! — замахала ему Эрин.

Стоун присоединился к ней, вытерев кровь с век. Эрин показала образчик корреспонденции компании «Аргентум» — серебристо-серый конверт с тисненым логотипом в углу, изображающим старинный якорь.

— Мне то и дело попадаются якоря по всему этому дому, — добавила Эрин. — А еще помнишь эмэмэску от Распутина, ту, где он предупреждал насчет символа якоря, связанного с Иудой?

— Ага, этот тип явно морской фетишист.

— Не морской . А христианский. — Она обвела пальцем крест, образующий центральную фигуру якоря. — Это крест потаенный. Древние христиане использовали его как секретный символ, когда еще христиан преследовали за веру и демонстрировать крест открыто было чересчур опасно.

Джордан прихлопнул крохотную пчелу из бронзы и серебра, обратив ее в хлам.