Клайв Льюис - Хроники Нарнии

— Но почему? — удивился Каспиан.

— Самое время заняться грамматикой, — решительно заявил доктор Корнелиус. — Да соблаговолит ваше высочество открыть на четвертой странице труд высокоученого Пулверулентуса Сиккуса «Грамматический вертоград, или Беседка познания, открытого юношескому разумению».

И вплоть до полудня говорили только о существительных да глаголах. Впрочем, вряд ли Каспиан что-нибудь усвоил — слишком уж он разволновался. Мальчик был уверен: доктор Корнелиус не сказал бы так много, не собирайся он рано или поздно поведать и того больше.

И надежды оправдались. Минуло несколько дней, и учитель сказал:

— Ваше высочество, сегодня вечером мы займемся астрономией. В глухую полночь две благородные планеты, Тарва и Аламбиль, встанут на небосводе рядом. Это случается лишь единожды в две сотни лет, так что до следующего раза вашему высочеству, к сожалению, просто не дожить. Полагаю, вам лучше лечь спать раньше обычного. Когда подойдет время, я вас разбужу.

Мудреное словечко «конъюнкция» вроде бы никак не вязалось с историями о Прежних Временах, до которых был столь охоч королевич Каспиан, однако встать среди ночи тоже интересно. Ложась в постель, Каспиан был уверен, что не заснет, но задремал почти сразу; а спустя всего две-три минуты (так ему показалось) кто-то уже легонько потряс его за плечо.

Он сел. Комнату заливал лунный свет. У постели стоял доктор Корнелиус, облаченный в мешковатый плащ с капюшоном. При виде доктора с фонарем в руке Каспиан мгновенно вспомнил, куда они собирались отправиться, вскочил и торопливо оделся. Как ни удивительно, летняя ночь была холодной; Каспиан зябко поежился, и тут доктор накинул ему на плечи плащ, который принес с собой, и протянул пару сафьяновых сапожек. Когда королевич обулся, доктор поманил его в коридор. Закутанные до бровей, ступавшие почти бесшумно, они покинули комнату.

Доктор Корнелиус уверенно вел королевича лабиринтом извилистых коридоров. Одна лесенка, другая, маленькая дверца в стене — и вот они уже наверху, на свежем воздухе. По правую руку виднелась крепостная стена, по левую — крутой скат крыши; внизу проступал из темноты, будто подернутый дымкой, королевский садик во дворе замка, а над головой висела луна и тускло мерцали звезды. Прошли по коньку крыши и очутились перед дверцей, что вела в главную башню замка. Доктор Корнелиус открыл эту дверцу и начал подниматься по винтовой лестнице. Каспиан двинулся следом, охваченный восторгом первооткрывателя: на верх главной башни его до сих пор не пускали.

Лестница оказалась очень длинной, а подъем — весьма утомительным; но некоторое время спустя они все же выбрались на открытую площадку с бойницами. Каспиан полной грудью вдохнул ночной воздух — какое чудо! — и огляделся по сторонам. Если присмотреться, вдалеке можно было различить смутные очертания Западных гор. Левее блестела и лунном свете Великая Река. Было так тихо, что с верхушки башни слышался шум водопада у Бобриной плотины, в миле от замка.

Доктор Корнелиус указал на небо. Каспиан сразу отыскал те планеты, о которых говорил учитель: они стояли почти вплотную, сверкая, точно две больших звезды.

— Они столкнутся? — с благоговейным страхом в голосе спросил мальчик.

— Вовсе нет, ваше высочество, — шепотом уверил доктор Корнелиус. — Повелители небесных сфер этакого конфуза никогда не допустят. Смотрите внимательно. Встреча этих планет сулит удачу и предвещает благую весть погруженной в печаль Нарнии. Сейчас они сошлись совсем близко. Видите? Тарва, властелин победы, приветствует Аламбиль, владычицу мира.

— Дерево мешает, — пожаловался Каспиан. — А почему мы не пошли на западную башню? Она пониже, но вид оттуда был бы лучше.

Доктор Корнелиус словно не услышал. Он стоял неподвижно, не сводя взгляда с планет на небосводе. Наконец он глубоко вдохнул и повернулся к королевичу.

— Итак, ваше высочество, вы видели то, чего не видел и никогда не увидит никто из ныне живущих людей. Вы спрашивали, почему мы пришли именно сюда? Что ж, у меня были на то причины, — как Каспиан ни старался, лица доктора под капюшоном он не разглядел. — Достоинство этой башни состоит в том, что она пуста, а дверца у подножия лестницы закрыта на ключ. Это означает, что нас не подслушают.

— Вы расскажете мне то, о чем не захотели говорить раньше? — догадался Каспиан.

— Совершенно верно. Но запомните, ваше высочество: ни в каком другом месте мы с вами об этом говорить не станем, — только здесь, только на верху главной башни.

— Непременно запомню, — пообещал Каспиан, — Ну, начинайте же, доктор, начинайте!

— Слушайте, королевич. Все истории о древней Нарнии — не сказка, а быль. Этот край, ставший ныне вотчиной людей, принадлежал когда-то Эслану, Великому Льву, а еще — живым деревьям, смешливым наядам, фавнам и сатирам, гномам и великанам, кентаврам и говорящим животным. Вот с кем сражался Каспиан Завоеватель! Вы, тельмаринцы, заставили животных умолкнуть, лишили дара речи деревья и источники, гномов и фавнов же частью перебили, а частью изгнали, и теперь они боятся собственной тени! Мало кто ныне о них помнит — ведь король запрещает даже упоминать о старых нарнианцах.

— Мне очень жаль, — пробормотал Каспиан. — Но я рад — рад, что все истории оказались правдой.

— Многие ваши сородичи втайне соглашаются с вами, ваше высочество, — с поклоном заметил Корнелиус.

— Почему «мои», доктор? — удивился Каспиан, — Вы ведь тоже тельмаринец.

— Разве? — хмыкнул доктор.

— Во всяком случае, человек, — с запинкой проговорил королевич.

— Разве? — повторил Корнелиус, откидывая капюшон плаща, чтобы лунный свет упал ему на лицо.

И тут Каспиан понял! Ему даже стало немного стыдно, что он не догадался раньше. Крошечный росточек, широкая кость, длиннющая борода… Две мысли пришли одновременно. Первая была пугающей: «Доктор Корнелиус не человек, он — гном и привел меня сюда, чтобы убить!» Зато вторая — восторженная: «Настоящий гном! Значит, они и вправду существуют!»

— Вижу, вы сообразили, — сказал доктор Корнелиус. — Но все же позвольте мне сказать. Да, я — гном. Но не чистокровный: в моих жилах течет и человеческая кровь. После покорения Нарнии многие гномы бежали куда глаза глядят, сбрили бороды и стали носить сапоги на каблуках, чтобы не отличаться от людей. Со временем они смешались с тельмаринцами. Иными словами, я — полукровка; случись мне однажды встретить истинного гнома, он наверняка отвернется от меня и назовет изменником. Но вот что я скажу вам, ваше высочество: все эти годы мы помнили о тех, кто населял Нарнию до прихода тельмаринцев, и о нашей давно утраченной свободе.

— Я… я… — пробормотал Каспиан, — Я не виноват, доктор, честно!