Клайв Льюис - Хроники Нарнии

— Если ты врешь, Бяка, я больше никогда, никогда, никогда не буду с тобой разговаривать! Понял?

— Да нет же, — шептал Юстейс. — Клянусь, я не вру! Клянусь чем хочешь.

(Когда я учился в школе, мы клялись Библией. Но в Экспериментальной школе Библия не в чести.)

— Ладно, — сказала Джил, — верю.

— И никому не скажешь?

— За кого ты меня принимаешь?

Так они перешептывались, позабыв обо всем на свете. Но потом Джил огляделась, увидела унылое осеннее небо, услышала перестук капель, сбегающих с листа на лист, и безнадежная школьная тоска вновь овладела ею (прошло всего лишь две недели с начала занятий, а до конца осталось — еще одиннадцать). Она вздохнула:

— Ну и что? Мы же здесь, а не там. И никак не можем попасть туда… Или все-таки можем?

— Вот и я о том же, — кивнул Юстейс, — Понимаешь, когда мы трое возвращались оттуда, он сказал, что двое из нас — он имел в виду моих брата и сестру — никогда больше не вернутся туда. Они там побывали уже трижды, и я думаю, их время кончилось. Но обо мне-то он ничего такого не сказал. А вдруг он ничего не сказал потому, что я еще могу побывать там? Знаешь, мне кажется, мы могли бы… попробовать… как-нибудь…

— Как-нибудь попасть туда? — подхватила Джил. Юстейс опять кивнул, и она продолжила: — А если начертить на земле круг, вписать в него всякие там тайные знаки, стать внутрь и произнести заклинания?

— Понимаешь, — Юстейс наморщил лоб, соображая, — когда-то я тоже так думал, хотя ничего такого не пробовал. А теперь я уже кое-что знаю и понял: все эти круги и знаки — чушь собачья. Это ему ни к чему. А то получится, будто мы его заставляем. А на самом деле его можно только просить.

— Кого — его? О ком ты?

— Там его зовут Эслан, — сказал Юстейс.

— Какое чудное имя!

— Не чудное, а чудное! Потому что сам он — чудо, — торжественно произнес Юстейс, — Давай все-таки попробуем. Хуже не будет, а вдруг получится. Стань рядом, вытяни руки вперед, ладонями вниз — так делают на острове Романду.

— На каком острове?

— Потом расскажу… И наверное, лучше повернуться лицом к востоку. Где у нас восток?

— Не знаю, — пожала плечами Джил.

— Все вы, девчонки, такие, — никогда не знаете, — проворчал Юстейс.

— А ты будто знаешь? — возмутилась Джил.

— Да я сейчас, только не мешай. Вот! Восток там, за кустами. А теперь повторяй за мной.

— Что повторять? — спросила Джил.

— Что я буду говорить, то и повторяй, понятно? Ну, начали… — И он произнес: — Эслан! Эслан! Эслан!

— Эслан, Эслан, Эслан, — вторила ему Джил.

— Пожалуйста, позволь нам…

И в этот самый момент с другой стороны школьного двора послышался голос:

— Тебе Поул нужна? Ага, я знаю, где она. Распустила cq.ii-ли, ревет за школой. Притащить ее? Щас!

Джил и Юстейс переглянулись, нырнули в кусты и быстро-быстро стали карабкаться по крутому склону среди зарослей лавра. (Математика, французский язык, латынь и все такое прочее в Экспериментальной школе постигались с трудом, зато каждый очень скоро научался быстро и бесшумно спасаться бегством.)

Через минуту-другую беглецы остановились, прислушались и поняли, что охота за ними началась.

— Хоть бы дверь была открыта! — прошептал Бяка. Джил кивнула, и они бросились дальше. Наверху, за кустами, территорию школы огораживала высокая каменная стена, а в той стене была калитка, которая могла оказаться открытой. На самом-то деле она всегда была заперта. Но кто-то когда-то видел ее распахнутой — и очень может быть, что один-единственный раз так оно и было, — это запомнилось, и с тех пор все беглецы устремлялись туда в надежде, что калитка окажется открытой; ведь то был самый короткий путь из школы на волю.

Джил с Юстейсом вымокли и перемазались, пролезая под ветками кустов, пока наконец, совсем запыхавшись, не добрались до стены. Дверь, разумеется, была закрыта.

— Ясное дело, — воскликнул Юстейс, — вот так всегда! — Он подергал ручку и: — Ух ты!!! — Ручка повернулась, и дверь отворилась.

Только что они желали одного — поскорее оказаться по ту сторону стены, лишь бы не было заперто. А теперь, когда дверь распахнулась, у них ноги будто к земле приросли. Потому что за дверью было совсем не то, что должно было быть.

Они должны были увидеть серый вересковый склон, поднимающийся к тоскливому осеннему небу. А увидели солнце. Солнечный свет лился в дверной проем — будто ворота темного ангара распахнули в июньский день — самоцветами сверкала роса; при таком освещении заплаканное лицо Джил казалось совсем чумазым. Они сразу поняли: там, за калиткой, сияло солнце другого мира. Трава там была зеленой и глянцевитой, небо — таким синим, какого Джил в жизни не видывала, и какие-то неопознанные летающие объекты сновали по воздуху — то ли драгоценные камни, то ли огромные бабочки.

Хотя Джил и мечтала о чем-то подобном, она все-таки испугалась. Взглянув на Бяку, девочка убедилась, что он тоже сдрейфил.

— Пошли, Поул, — с трудом произнес Юстейс, у которого перехватило дыхание.

— А мы сможем оттуда вернуться? А вдруг там опасно?

В этот момент позади раздались вопли.

— Эй, ты, Поул! — верещал злобный голосок. — Мы же знаем, где ты. Давай вали вниз, — это была Эдит Джакл, одна из их подпевал и шпионок.

— Быстрей! — заорал Бяка. — Ну! Давай руку. Держись за меня, — и прежде чем Джил поняла, что происходит, он сдернул ее с места и вытащил за пределы школьной территории, за пределы Англии, за пределы нашего мира — туда!

Голосишко Эдит Джакл выключился словно радио. А включились совсем другие звуки. Издавали их те самые летающие объекты, сновавшие в воздухе, — оказалось, это птицы. Они громко пели, но совсем не так, как в нашем мире, — скорее то было музыкальное произведение, серьезная музыка, которую не так-то просто понять с первого раза. Однако за птичьим хоралом таилась глубочайшая, необъятная тишина; этой тишиной был пропитан чистый бодрящий воздух, и Джил подумалось, что, скорее всего, они оказались на какой-то очень высокой горной вершине.

Бяка цепко держал ее за руку. Озираясь, двинулись вперед. Джил разглядывала огромные деревья, подобные кедрам, но несравненно большие. Деревья стояли просторно, подлеска не было, и лес просматривался далеко во все стороны. Слева и справа, насколько хватало глаз, Джил видела только густую траву, голубые тени деревьев и стремительных птиц с желтыми или синими, как у стрекоз, или радужными крыльями, и больше ничего. И ни дуновения в прохладном прозрачном воздухе. Только пустынный лес. А впереди не было даже деревьев, одно синее небо.

Они шли прямо туда и молчали, как вдруг Бяка закричал: «Стой!» — и дернул Джил назад. Они очутились на самом краю утеса!

Джил была из тех счастливцев, которые не боятся высоты. Ей ничего не стоило заглянуть в пропасть, и она рассердилась на Юстейса за то, что он оттащил ее от обрыва.