Клайв Льюис - Хроники Нарнии

«Ой-ой! Как бы не забыть знамения! — испугалась Джил. — Надо повторить». Однако испуг быстро прошел, она все помнила. «Все в порядке», — успокоенно вздохнув, сказала она и развалилась на воздухе, как на диване.

«Ничего себе, — воскликнула Джил несколькими минутами (или часами) позже, — похоже, я выспалась. Наверное, я первая, кому удалось поспать в небе. Да нет, Бяка первее! Ведь он полетел прежде меня. Интересно, а что там, внизу?»

А внизу простиралась необозримая темно-синяя равнина. Она была совершенно гладкой, и только какие-то белые образования медленно перемещались по ней. «Должно быть, это облака, — догадалась она. — Только они сильно выросли. Наверное потому, что стали ближе. А значит, я снижаюсь. Ох, какое солнце!»

Когда она начинала свой полет с горы, солнце стояло высоко, а теперь било в глаза. Оно садилось там, впереди. Да, Бяка был совершенно прав, говоря, что Джил (как насчет всех остальных девочек, я не знаю) не в ладах со сторонами света. Иначе она поняла бы, что летит прямо на запад.

Приглядевшись, она заметила, что по синей равнине ниже облаков разбросаны какие-то цветные пятнышки. «Да ведь это море! — опять догадалась Джил. — А пятнышки — острова». Так оно и было. И может быть, в ней взыграла бы зависть, знай она, что Бяка побывал на некоторых из этих островов, а другие видел с палубы корабля; но она этого не знала. Чуть позже девочка начала различать на синей глади морщины и рябь, которые на самом деле, окажись она внизу, предстали бы огромными океанскими волнами. А на горизонте, на границе моря и неба, появилась темная полоска, которая росла и ширилась прямо на глазах. Только теперь Джил ощутила, с какой невероятной скоростью она сама перемещается. И еще поняла, что полоса эта — земля.

Вдруг слева (стало быть, ветер дул южный) появилось большущее белое облако; оно стремительно приближалось. Не успела Джил оглянуться, как окунулась в его холодное, влажное, туманное нутро. У нее перехватило дыхание, но мгновение спустя в глаза вновь ударил яркий солнечный свет. Только одежда успела напитаться влагой — и спортивная куртка, и свитер, и шорты, и чулки, и даже ботинки на толстой подошве (ведь в Англии была осень). Вынырнув из тумана, Джил оказалась уже под облаками, и тут ее испугало то, что, по-моему, не должно было стать для нее неожиданностью. Ее испугал шум. До сих пор она пребывала в полной тишине. А теперь ей в уши ударил гул катящихся волн и крик чаек. И еще — повеяло соленым запахом моря. И ей почудилось, что летит она быстрее прежнего. Она едва успевала заметить, как с грохотом сталкиваются две волны, выбрасывая вверх пенный гребень, и тут же они исчезали далеко позади. Земля быстро приближалась. Джил различала на закате далекие горы, а другие, близкие, громоздились по левую руку. Она видела заливы и полуострова, леса и поля, и песчаный морской берег. Шум прибоя становился все громче, заглушая прочие звуки.

И вот она уже летит прямо к суше. Точнее, к речному устью. Летит низко, чуть не касаясь ногами воды. Мысок ботинка чиркнул по гребню прибоя, и пенные брызги окатили девочку по пояс. Теряя скорость, Джил скользила к левому берегу реки. Она едва успела разглядеть глянцевито-зеленую лужайку, корабль, расцвеченный всеми цветами радуги, похожий на огромный драгоценный камень, башни и зубчатые стены, знамена, развевающиеся на ветру, толпу народа в нарядных одеждах, латы, оружие, золото. Звучала музыка. Все промелькнуло перед ней в мгновение ока. Потом Джил ощутила под ногами твердую землю — приземлилась она под купой деревьев на речном берегу в нескольких шагах от Бяки.

Увидев его, Джил первым делом подумала: «Ой, какой же он чумазый!» А потом: «И сама я хороша — вся мокрая!»

Юстейс казался совсем замарашкой (да и Джил была не краше — поглядела бы на себя со стороны!) просто потому, что вокруг них все сияло. Лучше уж я сразу опишу, что и как там было.

В прогал между вершинами далеких гор, тех самых, которые Джил заметила, подлетая к земле, опускалось солнце, и закатные лучи озаряли широкую приречную луговину. На дальнем ее краю возвышался многобашенный замок; шпили и флюгера его сверкали в солнечном свете, — ничего прекраснее Джил в своей жизни не видела. А на реке, у беломраморной пристани, стоял корабль — большой, весь золотой и пурпурный, с высоким носом и высокой кормой, с длинным вымпелом на мачте, со множеством флагов на палубе и щитами, серебристо блистающими вдоль бортов. У сходней, ведущих на палубу, стоял древний старец. Под роскошной алой мантией сверкала серебряная кольчуга. Тонкий золотой обод охватывал чело. Белоснежная борода струилась почти до пояса. Старец держался прямо, стоял, возложив руку на плечо богато одетого господина, который, надо думать, был помладше. Однако при ближайшем рассмотрении он оказался таким древним и немощным, что дунь на него ветерок — и улетит; глаза же его были полны слез.

Король стоял лицом к провожающим — видимо, собрался произнести прощальное слово, — а прямо перед ним в маленькой повозке, запряженной маленьким осликом, чуть побольше крупной собаки, сидел толстый маленький человечек в платье, роскошью не уступающем королевскому. То был гном. Восседая среди множества подушек, он из-за тучности своей походил на бесформенный тючок меха, шелка и бархата. И был он столь же стар, как и король, однако обладал большим запасом бодрости и веселья, и взгляд у него был проницательный. Обнаженная лысая голова гнома под обилась огромному бильярдному шару, на котором играли блики закатного света. Позади же него полукругом толпились те, кого Джил сразу нарекла «приближенными». На их одежды и парадные доспехи тоже стоило посмотреть — все вместе они походили на цветочную клумбу. Однако не на одежды таращилась Джил, раскрыв рот от удивления, — ее поразили сами, с позволения сказать, люди. Потому что среди них едва ли один из пяти мог быть признан человеком. Остальные же — существа, каких в нашем мире не бывает. Среди них были фавны, сатиры, кентавры — этих Джил узнала, поскольку видела на картинках, — и еще гномы. Кроме того, она узнала многих животных — медведей, барсуков, кротов, леопардов, мышей и некоторых птиц. Однако даже знакомые животные весьма отличались от тех, что обитают в Англии. Некоторые превосходили своих английских собратьев размерами — к примеру, мыши ходили на задних лапах, а ростом были с большую собаку. Однако по-настоящему поражало другое. На всех мордах — лучше сказать, лицах — было написано, что животные умеют мыслить и говорить не хуже нашего.

«Вот это да! — воскликнула про себя Джил. — Значит, такое все же бывает! — И тут же добавила: — Интересно, а вот эти добрые или злые?» — потому что заметила в толпе двух-трех великанов и каких-то совсем неведомых тварей.