Клайв Льюис - Хроники Нарнии

После беседы с дамой их преследовали две беды. Первая: дорога стала намного хуже. Теперь она пролегала по бесконечным узким ущельям, насквозь продуваемым жестокими северными ветрами. И там не было ни единого деревца — ни дров собрать для костра, ни укрыться на ночь. Днем страдали ноги, шагавшие по голым камням; ночью доставалось бокам, отлежанным на голых камнях.

Вторая беда: от разговора с дамой про замок Скальзуб лучше не стало — только хуже. С той поры Джил и Юстейс ни о чем другом и думать не могли, только о постели, ванне, горячей пище и о том, как здорово будет оказаться под крышей. Они больше не говорили об Эслане, ни даже о пропавшем королевиче. На сон грядущий и по утрам Джил не повторяла знамения. Сперва она оправдывалась тем, что слишком устала, а потом и оправдываться забыла. Нет, не радостью для них обернулось ожидание великаньего тепла и уюта, а только жалостью к себе, раздражением и ссорами то друг с другом, то с мокроступом.

И вот однажды, ближе к вечеру, склоны очередного ущелья раздвинулись и покрылись густым еловым лесом. Путникам стало ясно: они перевалили через горы. Прямо перед ними простиралась пустынная скалистая равнина, посреди которой можно было различить невысокое плато, как бы холм с неровно срезанной плоской вершиной, а дальше, по ту сторону равнины, вставали новые, еще более высокие горы, покрытые снегом.

— Ой, смотрите! Смотрите! — закричала Джил, указывая вперед. Там, в сгущающихся сумерках, прямо за плоским холмом, светились огни. Свет! Не лунные блики, не отсветы костра, а домашний приветливый свет в окнах. Тот, кому в жизни не доводилось целую неделю день за днем брести по дикому пустынному краю, едва ли поймет наших героев.

— Скальзуб! — радостно возопили Джил и Бяка, а Зудень повторил голосом мрачным и тревожным: — Скальзуб! — Но тут же, издав радостный вопль: «Эгей! Дикие гуси!» — сорвал с плеча лук.

Гусь, которого подстрелил лягва, был хорош и пришелся кстати. До Скальзуба было еще далеко, засветло все равно не поспели бы, зато впервые за неделю удалось разжечь костер и поесть горячего. Правда, когда огонь погас, ночь взяла свое — ударила морозом, и к утру одеяла задубели от стужи.

— Не беда! Не беда! — приговаривала Джил, притопывая ногами. — Вечером будет нам горячая ванна!

Ничего не скажешь, денек выдался поганый. Вверху хмурое небо, все в облаках, набухших снегом; внизу, под ногами, скользкие от мороза камни; а еще и ветер, пронизывающий до костей. Спустившись на равнину, путники обнаружили, что древняя дорога здесь сохранилась совсем плохо. Приходилось шагать по выщербленным плитам, с камня на камень, по грудам щебня — нелегкая работа для ног, и без того натруженных. Но шли и шли, выбиваясь из сил, все дальше и дальше, без отдыха, ходьбой спасаясь от холода.

В десятом часу утра первые снежинки легли на руку Джил. Минут через десять снег повалил стеной. Через двадцать минут все вокруг было бело. А через полчаса стало ясно: начался буран, который вполне может продлиться дотемна и даже дольше. Снежные заряды, ослепляя, били в лицо.

Путники приближались к тому самому всхолмью, позади которого вчера светились окна, но шли они почти вслепую (об этом обстоятельстве не следует забывать) и понятия не имели, где находятся. Протирай не протирай глаза, а все равно в двух шагах не видно ни зги. И само собой, было не до разговоров.

Добравшись до подножия холма, сквозь пелену снега заметили скалы — странные скалы, если к ним приглядеться, похожие на огромные кубики, — но приглядываться не было ни времени, ни сил. Все внимание сосредоточилось на уступе, преградившем дорогу. Уступ был не слишком высок, длинноногий лягва без труда взобрался на него и помог остальным. На верхней площадке уже навалило целый сугроб — лягве ничего, а детям досталось; Джил даже упала. Шагов через пятьдесят обнаружился следующий уступ. А всего их оказалось четыре, на разном расстоянии один от другого.

Взобравшись на последний, четвертый, вышли на ;плоскую вершину. До сих пор склон холма хоть как-то защищал от ветра, а здесь буран обрушился на путников всей своей мощью. Как это ни странно, но вершина холма оказалась именно такой, какой виделась на расстоянии, — плоской и продуваемой ветром. Снега на ней почти не было — вихри сдували снежную пыль с гладкой поверхности и швыряли в лицо идущим. У ног тоже вилась поземка, как бывает, когда идешь по льду. И то сказать, местами каменная поверхность казалась гладкой, как лед. Но более всего мешали идти какие-то странные возвышения, стенки, пересекавшиеся крест-накрест и разделявшие всю площадь на неравные квадраты и прямоугольники. Они были не слишком высокие — то по колено, то по пояс Джил, — не слишком широкие, но с северной стороны каждой из них намело снега, и, перелезая через них, все порядком вымокли.

Чтобы защититься от ветра, Джил шла, надвинув капюшон на самые глаза и опустив голову, а замерзшие руки прятала под плащом, но кое-что на этой ужасной вершине ей все-таки удалось разглядеть, смутное и странное: нечто вроде фабричных труб — по правую руку, а по левую — какую-то невероятных размеров глыбу или утес, только слишком ровный и гладкий для утеса. Однако эти штуки ее совсем не интересовали. Единственное, о чем она могла думать, так это об окоченевших руках («бедный мой нос, бедный подбородок, несчастные уши»), а еще о горячей ванне и теплой постели в Скаль-зубе. Вдруг Джил поскользнулась, упала и, к своему ужасу, покатилась вниз, в темный узкий провал, неожиданно разверзшийся прямо перед нею. Мгновение — и она уже на дне. Это было что-то вроде канавы или окопа, шириной шага в три. Хотя Джил испугалась, а все же сразу заметила, что в канаве тихо: высокие стены защищали от ветра. А потом она увидела испуганные лица Бяки и Зудня — они, свесившись, заглядывали в яму.

— Ты не расшиблась, Поул? — крикнул Юстейс.

— Ничего страшного, ноги переломала. Ничего другого и ждать нечего, — вторил лягва.

Джил ощупала себя и объявила, что все в порядке, но вытаскивать ее все же придется.

— А что внизу? — спросил Бяка.

— Похоже на траншею, или на тропинку в земле, или… Одним словом, она прямая.

— Да ну? — обрадовался Бяка. — Она же ведет на север! А вдруг это дорога? Вот было бы здорово: мы идем, и никакого тебе чертова ветра. Снегу много?

— Почти нет. Наверное, он перелетает поверху.

— А что там дальше?

— Сейчас посмотрю, — сказала Джил, прошла чуть вперед, и тут траншея резко повернула вправо. Джил сообщила об этом.

— А что за углом? — спросил Бяка.

За углом? Девочке вдруг представились извилистые ходы, темные пещеры, подземелья, и она решила не заглядывать за угол. Тут и лягва подоспел со своими советами: