Клайв Льюис - Хроники Нарнии

В Анварде все были несказанно рады избавиться от принца. Едва Рабадаш отбыл восвояси, началось веселье, а вечером на лугу перед замком были расставлены фонари и накрыты столы. Вино текло рекой, и было рассказано великое множество историй, правдивых и вымышленных, суровых и забавных. А потом призвали к тишине, и в середину круга, образованного столами, вышел придворный менестрель короля Луна, и с ним — два скрипача. Аравис и Кор было заскучали — до сих пор они слышали только калорменские стихи, а оные способны вогнать в тоску и первого на свете весельчака. Но при первых же звуках скрипок скука рассеялась, улетучилась, подобно клубу дыма, унесенному ветром. Менестрель запел древнюю балладу о златовласом Олвине — как сражался он с великаном Пайром и обратил того в камень (и так возникла гора Маунт-Пайр — на самом деле это окаменевший великан) и как завоевал любовь прекрасной Лилн. И, когда баллада закончилась, Кор опечалился, ибо хотелось ему слушать еще и еще. За менестрелем выступил Бри, поведавший о битве при Залиндре. А королева Люси повторила (все, кроме Аравис и Кора, слышали эту историю много раз, но с удовольствием выслушали снова) историю о Зеркальном Гардеробе и о том, как она сама с королем Эдмундом, королевой Сьюзен и королем Питером впервые попала в Нарнию.

А потом — чему быть, тому, как говорится, не миновать — король Лун сказал, что детям пора отправляться в постель.

— Кор, — прибавил он, — завтра я покажу тебе замок и ты узнаешь, в чем его крепость и в чем слабина. Ибо ты будешь его защищать, когда меня не станет.

— Отец, но ведь твой наследник — Корин! — возразил Кор.

— Нет, сын мой, — ответил Лун, — мой наследник — ты. Корона перейдет к тебе.

— Но я не хочу быть королем! Да лучше…

— Желание твое тщетно, Кор, как тщетным было мое желание, и желание моего отца. Наследовать престол должен старший сын.

— Но мы же близнецы! Значит, лет нам одинаково!

—. А вот и нет! — король Лун усмехнулся. — Кто-то из близнецов всегда рождается раньше. Ты старше Корина на целых двадцать минут. И не только старше, но и разумнее — что, впрочем, не удивительно, — он подмигнул второму сыну.

— А разве ты не можешь назначить наследника своей волей?

— Нет. Король должен соблюдать закон, ибо закон делает сто королем. Так что корона для тебя — что пост для часового: никуда ты от нее не денешься, сынок.

— О небо! — проворчал Кор. — Только этого не хватало! Э-э, Корин… я не подлизывался, правда. Мне и в голову не приходило, что я могу лишить тебя королевства…

— Ура! Уррра! — гаркнул Корин. — Я не буду королем! Вот здорово! Я навсегда останусь принцем! У них жизнь веселая, не то что у королей.

— Твой брат прав, Кор, и сам не знает, насколько он прав, — король Лун вздохнул. — Быть королем означает быть первым в наступлении и последним в отходе, а когда в стране голод (это случается повсеместно в неурожайные годы) — носить роскошные одежды и смеяться за скудным угощением громче всех остальных.

Когда поднимались в спальню, Кор снова попросил у Корина прощения — мол, он и вправду не хотел.

— Еще хоть слово об этом скажешь, — огрызнулся Корин, — спущу тебя с лестницы.

Было бы замечательно закончить эту историю так: братья жили долго, счастливо и никогда не ссорились. Но к чему обманывать? Они частенько ругались и дрались, как ругаются и дерутся все мальчишки на свете, и все стычки неизменно закачивались тем, что Кор терпел поражение. Даже когда братья выросли, Корин, хоть на мечах он бился хуже Кора, по-прежнему выходил победителем в кулачных боях, и никто в северных землях не мог с ним соперничать. Его прозвали Корин Громовый Кулак. До сих пор рассказывают, как он одолел медведя-шатуна с Пика Бурь: это был одичавший говорящий медведь, и Корин в один прекрасный зимний день отыскал его берлогу на том склоне пика, который обращен к Нарнии, и отделал под орех за тридцать три раунда в поединке без секундантов. Избитый зверь в конце концов вспомнил о том, что он — говорящий, запросил пощады и зажил после взбучки в мире с другими животными и людьми.

Аравис тоже нередко ссорилась (и даже дралась) с Ко-ром, но они всякий раз быстро мирились. И настолько привыкли ссориться и мириться, что годы спустя решили пожениться, чтобы и дальше предаваться вволю любимому занятию. После смерти короля Луна Кор унаследовал престол Арченланда, и Аравис сделалась королевой; их сына звали Рам, Рам Великий, и был он величайшим из арченландских правителей. Бри и Хвин дожили в Нарнии до глубокой старости, и у каждого была своя семья, свой супруг и свои дети. И, конечно, они не упускали ни единого случая, вдвоем или поодиночке, навестить своих друзей в Арченланде.

Жили-были четверо ребят; звали их Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси. В книжке под названием «Лев, Ведьмарка и Зеркальный Гардероб» повествуется о том, какое замечательное приключение им довелось пережить: они забрались в гардероб — и очутились в другом мире, лишь отчасти похожим на наш; и в том мире они стали королями и королевами страны, что зовется Нарнией. Их правление длилось много лет, но когда они вернулись из Нарнии в наш мир, им показалось, будто в Англии не прошло и минуты: никто словно и не заметил, что ребята куда-то исчезали. О своем путешествии и своих приключениях они не рассказывали никому — кроме одного-единственного человека, тоже побывавшего в Нарнии, а именно — старого профессора Керка.

С возвращения домой прошел год. И однажды все четверо собрались на маленькой сонной железнодорожной станции и в ожидании поезда уселись на скамейку, сложив на перроне сумки и баулы. Вскоре им предстояло расстаться: ближайший поезд заберет девочек (Люси наконец-то догнала старших и тоже теперь училась в школе), а через полчаса подойдет другой и заберет мальчиков. Дорога до станции, когда все еще были вместе, казалась продолжением каникул, но она завершилась, и каникулы закончились, и школа, совсем недавно такая далекая, как-то незаметно приблизилась почти вплотную, и расставания было не избежать. Вот почему ребята сидели понурясь и ни у кого не находилось слов.

Внезапно Люси вскрикнула, будто ее ужалила оса.

— Что стряслось, Лу? — спросил Эдмунд. Вдруг глаза у него полезли на лоб и он тихонько охнул.

— Какого… — обозлился Питер, — Сьюзен, отпусти! Куда ты меня тащишь?

— Это не я, — пролепетала Сьюзен, — Меня тоже кто-то тянет… Эй, хватит, слышите?