Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды

— Она великолепна!

— Лжец, — хихикнула Джинни. — Не было еще на свете мужчины, который не пришел бы в ужас при виде сморщенного комочка красной протоплазмы, который он породил на свет. — Рука Джинни потянулась ко мне. — Но она будет очаровательной, Стив. Ей просто некуда деваться. Ведь мы так любим друг друга…

Я напомнил себе, что нельзя вопить во всю глотку в этой палате. Меня выручила сиделка, которая решительно сказала:

— Думаю, мистер Матучек, вашей жене лучше отдохнуть. Да и доктору Ашману хотелось бы поскорее управиться с делами и пойти домой.

Доктор ждал меня в своем кабинете. Когда я вошел в звуконепроницаемую дверь, сиделка, закрыв ее за мной, запечатала вход восковой печатью со звездой Давида. Это был очень современный госпиталь, и тут принимались все необходимые меры предосторожности. Томас Ашман был седым здоровенным мужчиной, шести с лишним футов роста, со свободными манерами; сейчас он выглядел утомленным. Я заметил, что под хирургическим халатом, расписанным знаками зодиака, на нем были надеты белые брюки и футболка — и, конечно же, амулеты.

Мы пожали друг другу руки.

— Все в порядке, — заверил он меня. — Я уже получил результат лабораторной проверки. Вы, конечно, понимаете, что раз с материнской стороны нет генов оборотня, то и ни один из ваших детей настоящим оборотнем не будет. Но девочка унаследовала ваши гены в рецессиве, а потому будет легко откликаться на чары трансформации. Это немалое преимущество, особенно если она со временем пойдет по стопам матери. Но это значит также, что следует принять особые меры предосторожности — потому что она более подвержена влиянию параестественных сил, чем большинство людей.

Я кивнул. На нашу с Джинни долю выпало слишком много приключений, которые нам совсем не нравились…

— Если удачно ее просватаете, ваши внучата будут настоящими вервольфами, — пошутил Ашман.

— Ну, если она пойдет в матушку, — сказал я, — то помоги Господь тем несчастным парнишкам, которые вздумают за ней ухаживать!.. Что ж, доктор, мы оба уже устали, так не лучше ли поскорее заняться свидетельством о рождении?

— Конечно. — Он сел за стол. На пергаменте уже были начертаны имена родителей, место и дата рождения и номер свидетельства. — Как вы ее назовете?

— Валерия.

— Да, я так и думал, что ваша жена выберет что-то в этом роде. Это ведь ее идея, правда? Есть и второе имя?

— Да… Мэри. Это в честь моей матери.

— Хорошая мысль. Это имя может дать ей неплохое убежище — если, конечно, она не предпочтет какую-нибудь модную кличку. А такое случается. — Он занес имена в пергамент, расписался и протянул мне документ. Потом, куда более торжественно, взял первичное свидетельство, на котором стояли отпечатки пальцев младенца. — А подлинное имя?

— Виктрикс.

— Хм?..

— Джинни всегда нравилось это сочетание. Валерия Виктрикс. Последний Римский легион в Британии.

Или, как говорила Джинни в те моменты, когда бывала совершенно серьезна, последний легион, противостоявший силам Хаоса…

Ашман пожал плечами:

— Ну, главное, чтобы ребенку не пришлось им воспользоваться.

— Надеюсь, никогда не придется!

— Да, тут подразумеваются неприятные сюрпризы, — согласился доктор. — Но не тревожьтесь. Я повидал слишком много молодых мужей, до того перепуганных тем, что им пришлось перенести, что они начинали воображать всякие ужасы. Но ведь на деле-то это просто одна из разумных предосторожностей, вроде вакцинации.

— Я знаю, — сказал я. — Жаль, что такого не делали в то время, когда я родился.

Конечно, вряд ли кто-то стал бы использовать именные часы против рядового горожанина, однако… в моей жизни было уже слишком много неожиданностей, и мне приходилось постоянно поддерживать защитные чары… и не всегда это помогало. А медицинская наука достигла настоящего прогресса в этом вопросе.

Ашман окунул орлиное перо в чернила, приготовленные из дубового орешка.

— Птицы крылья укроют от дождя, дерево укроет от молнии, — напевно заговорил доктор, — и под их защитой, и под защитой Бога ты, дитя сегодняшнего дня, получаешь подлинное имя, известное на всей земле лишь твоим родителям и твоему врачу; и ты узнаешь его, когда достигнешь нужных лет: Виктрикс. Ты понесешь его с честью и на счастье, до конца твоих дней. Аминь. — Записав имя, Ашман присыпал чернила песком и встал. — Этот документ будет храниться у меня, — сказал он. И тут же добавил: — Ну, теперь все.

Мы еще раз пожали друг другу руки.

— Мне очень жаль, что вам пришлось встретить ее в несвятой час, — сказал я.

— Мы, медики, ко всему привычны, — ответил он. И тут сонливость слетела с него. Он серьезно взглянул на меня. — Кроме того, в данном случае я и ожидал этого.

— То есть?..

— Мне приходилось кое-что слышать о вас и вашей жене, — пояснил Ашман. — Я внимательно следил… Даже несколько раз бросил руны. Может быть, вы этого и не знаете, но ваш ребенок был зачат в день зимнего солнцестояния. И даже если оставить в стороне ее необычную наследственность — в девочке есть что-то… я не мог разобраться. Но я был почти уверен, что она родится именно этой ночью — потому что луна вошла в ее знак зодиака… Я намерен наблюдать за вашей малышкой, мистер Матучек, и с большим вниманием, и полагаю, вам нужно принять особые меры предосторожности… Ну, спокойной ночи.

В следующие три года в нашей жизни ничего примечательного не произошло. Во всяком случае, со стороны может показаться именно так. Но для нас открылся огромный новый мир, который к тому же постоянно совался под ноги.

Начать с того, что Валерия явилась на свет неожиданно для нас. Когда мы потом провели расследование, то выяснили, что Свартальф снова устроил охоту за домовым, и тот подменил таблетки Джинни аспирином. Лишь гораздо позже мне пришло в голову, что это могло быть не простой случайностью. Некие Силы упорно направляли нас в нужную им сторону.

Поначалу Джинни предполагала, что мы будем следовать нашему генеральному плану — как только малышка достаточно подрастет, чтобы ее можно было оставлять с няней. И Джинни рассчитывала получить степень доктора Сокровенных наук, и ей уже предлагали отличные должности… Но когда дочка и вправду поселилась в нашем доме — ее мама и думать забыла об эмансипации. Мы не могли позволить, чтобы посторонний человек влиял на Валерию! Только не теперь, когда она учится улыбаться, когда она ползает вокруг, когда ее птичье щебетанье превращается в настоящий смех… после, после!

Я полностью соглашался с Джинни. Но это означало, что на время, если не навсегда, нам придется забыть о том, к чему мы стремились: стать парой молодых специалистов, с приличным доходом, и заниматься интересными делами в компании интересных людей. Я заикнулся было о том, чтобы вернуться в Голливуд, но Джинни и слушать не захотела. «Неужели тебе могло прийти в голову, — заявила она, — что я хочу иметь мужем посредственного актера на ролях вроде Серебряного Шефа, когда ты можешь стать чертовски хорошим инженером?» Ну, вообще-то я считал себя совсем неплохим актером; но в целом ее слова на меня здорово подействовали.