Михаил Кликин - Три легенды

Кирк повалился на спину. Чужеродная сталь приятно холодила грудь. Он вцепился в нее пальцами, сжал кулаки. Боли не было. Что-то горячее и соленое влилось в горло. Последнее, что увидел воин, был кувыркающийся в воздухе меч, медленно падающий на дорогу. Его меч…

Мир замолк и померк.

Когда Кирк ударился лопатками о землю, он был уже мертв.

Его меч упал, вонзившись в землю.

И чья-то рука тотчас выдернула его.

Хаунт поднял глаза.

На него надвигалась многоликая толпа.

Сидел в пыли Чес.

Вились мухи.

Клонилось к западу солнце.

Впереди шел молодой мужчина с разбитым в кровь лицом. Глаза его горели яростью. Он отшвырнул в сторону свою дубинку – ее тотчас поднял кто-то другой – и перехватил поудобней меч. Оружие убитого Кирка.

Прирожденный попытался вытащить свой клинок из тела поверженного противника. Но мертвец крепко держал лезвие. Зажал его намертво, стиснул в кровоточащих кулаках. Хаунт рванул изо всех сил. Труп дернулся, но меч не отдал.

Толпа подходила все ближе и ближе, катилась, словно волна. Лица людей были подобны гипсовым слепкам – неподвижны, бескровны, мертвы. Рты напряжены, глаза устремлены на врага.

На убийцу.

На Хаунта.

На Прирожденного.

А тот все дергал свой застрявший меч и никак не мог совладать с мертвецом.

Чес поднял голову, прошептал:

– Как много сегодня смертей.

Он встал и, растерянно качая головой, направился вслед за толпой.

Хаунт взревел:

– Не подходите! Назад!

Брошенный камень смял его лицо. Запузырилась на губах кровь.

Крестьянин с мечом в руке подошел вплотную к убийце и, неловко размахнувшись, ударил Хаунта в плечо.

– Назад! – брызгая кровью, прокричал Прирожденный, выпуская застрявший меч, и закрываясь руками.

Толпа нахлынула на него, опрокинула, покатила по пыльной дороге. Он еще какое-то время сдавленно кричал, погребенный под людской массой, а затем его голос смолк. Люди расступились, раздались в стороны. Остановились в отдалении, испуганные своим деянием. Медленно, поодиночке, стали расходится, избегая смотреть соседям в глаза. Теперь им надо было спрятаться от самих себя.

Через несколько минут улица обезлюдела. Только грязная коза бродила меж домов, и уже далеко за деревней несся прочь жеребец, оставшийся без седока.

В небе на севере пророкотал гром.

На сером истоптанном полотне дороге осталась цепочка мертвых тел. Пес. Пожилая женщина. Кирк. Хаунт.

Чес подошел к другу. Взялся за рукоять меча, засевшего меж ребер. Осторожно вынул клинок из тела, брезгливо отбросил в сторону. Присел рядом, сказал, глядя в мертвое лицо:

– Подожди, друг. Я схожу посмотрю, как там учитель и сразу вернусь. – Он горько улыбнулся сквозь навернувшиеся слезы, подумав – ну куда может деться мертвый?

Чес рывком поднялся и направился к покосившемуся дому Туков. Вслед ему жалостливо проблеяла коза. Заворчали тяжелые облака, заволакивая небо, наползая на солнце.

В комнате было темно и неприятно пахло.

– Учитель, – позвал негромко Чес.

К бревенчатой стене привалился шаткий стол с грубой лавкой, сколоченной из трех досок. Возле маленького окна стояла кровать. На ней что-то лежало.

Чес вздрогнул и отшатнулся.

На грязной постели, наполовину прикрытый одеялом, лежал страшный человек, высохшая мумия, скелет, обтянутый кожей.

Лысый череп в пигментных старческих пятнах. Глазницы, закрытые морщинистыми перепонками век. Острый тонкий нос. Сизые губы, изъеденные язвами. Впалые щеки, покрытые коростой. Огромные уши с металлическими кольцами, продетыми сквозь опухшие мочки.

– Учитель, – повторил Чес, справившись с собой, и подойдя ближе. Он подождал немного и, уже не надеясь на ответ, позвал по имени: – Вигор!.. Вигор, ты жив? Я пришел.

Скелет открыл глубоко запавшие глаза и долго, не мигая, смотрел на стоящего рядом Чеса.

– Это я, учитель. Ты узнал меня? Ты слишишь меня, Вигор? Это я. Чес. Твой ученик.

Пошевелились изъеденные губы. Чес склонился над старым магом.

– Я не понимаю, что ты говоришь. Я пришел к тебе. Все-таки успел. Я слышал твой зов, учитель. Я спешил.

– Я не звал тебя, – прошелестел надтреснутый голос.

– Как же так? – удивился Чес. – Но я слышал тебя.

– Нет, не меня… Ты слышал себя. Это эхо. Оно повсюду следует за тобой.

– В конце-концов не важно, что именно я слышал. Я здесь, чтобы вылечить тебя, учитель.

Скелет на кровати тихо затрясся, резкими неглубокими толчками выдыхая воздух. Чес испуганно смотрел на эти странные спазмы, пока не понял, что Вигор смеется.

– Меня не надо лечить, – прошептал старик. – Это не болезнь. Это неизлечимо. Да и я не хочу. Зачем?

– Но… – Чес развел руками.

– Нет, нет… Я просто очень стар. От этого не лечат. Мы, маги, живем значительно дольше обычных людей. Значительно… И потому мы делаем много больше ошибок…

– Я так торопился, я слышал твой зов…

– Я сделал так много ошибок в своей жизни… И не хочу снова этим заниматься. Хватит…

– Мой друг погиб, потому что я шел к тебе, учитель…

– Мои друзья тоже умирали. Я привык к этому. Пора и мне… Умирать надо, когда привыкаешь к смерти. Сживаешься с ней. А я привык уже давно…

– Но, учитель! Неужели я шел напрасно?

– Если ты шел, значит это уже не напрасно…

Прокатился над крышей гром. В комнате еще больше потемнело.

– Что там? – спросил Вигор, встревожено пошевелившись.

– Гроза, – ответил Чес, думая о своем.

– Это хорошо. Уходить в дождь – хорошая примета.

– И что мне теперь делать, учитель?

– Жить.

– Но зачем я шел сюда, к тебе?

– Чтобы не стоять на месте.

– Учитель! Ты всегда так говоришь, словно… словно…

– Да. Я только и делаю, что говорю. А все потому, что боюсь слушать… Больше слушай, и меньше говори. Не повторяй моих ошибок.

Сверкнула молния, высветив вспышкой убогую комнату. Через мгновение раздался оглушительный треск.

Вигор улыбнулся. Сухая кожа губ треснула, и ранки засочилась сукровицей.

– Открой окно, – попросил старик.

– Там буря.

– Открой.

Чес подчинился. В комнату ворвался свежий ветер. Вигор заерзал, поднял худую руку и сделал странное движение, словно попытался поймать ветер в ладонь. И только сейчас Чес заметил, что у мага вместо левой руки торчит из плеча лишь короткая культя, жалкий обрубок.

– Как хорошо, – сказал улыбающийся старик. Он закрыл глаза и долго лежал так, с поднятой рукой, в кулаке которой был зажат предгрозовой порыв ветра.

– Я не хочу больше жить, – тихо пробормотал маг. – Я, словно пес на могиле…

Он открыл глаза, удивленно уставился на Чеса, спросил:

– Кто вы? – Затем тело его напряглось, выгнулось дугой. В широко распахнувшихся глазах появилось понимание. Он еще крепче стиснул кулак и внезапно расслаблено опал на постель.