Михаил Кликин - Три легенды

Град давно прекратился. Только дождь шелестел по крыше, и порывистый ветер набрасывался иной раз на домик, бился с разбегу о вздрагивающие, поскрипывающие стены.

– Кажется, становиться тише, – заметил Лигхт.

– Да, – подтвердил Паурм. – Но выходить пока рано. Тем более, что я еще не рассказал последнюю историю.

– Последнюю? Она имеет какое-то отношение к предыдущим?

– Конечно.

– Интересно… И какое же?

– Зачем торопиться?

Лигхт хмыкнул.

– Действительно, куда тебе торопиться?

– На тот свет! – громко объявил Дирт, вставая на ноги. Он подошел к сваленным в кучу сумкам, с сосредоточенным видом долго рылся в них, вытаскивая какие-то свертки, пакеты, извлекая разнообразные вещи, перекладывая их, сортируя по каким-то признакам…

– Еда кончается, – подвел он итог. – Хлеба правда, много, еще недели на полторы хватит, а вот мясо и сыр доедим завтра. Овес кончился, но есть немного отрубей.

– Деньги пересчитал? – спросил Лигхт.

– Да.

– Все в порядке?

– Да.

– Вино у нас есть?

– Немного.

– Доставай. Пара глотков нам не помешает.

– Хорошо, – Дирт деловито кивнул и стал выкладывать на одеяло продукты…

Трапеза прошла в молчании. Лигхт размышлял о чем-то. Дирт громко чавкал. Паурм смотрел на Прирожденных и тяжело сглатывал густую слюну.

Вечер все не шел.

Было тоскливо, и даже выпитое вино не могло развеять скуку.

Дирт долго оттачивал клинок меча, потом взялся перебирать арбалетные стрелы – ровнял оперение, шлифовал наконечники. Лигхт сперва бродил по тесной комнатушке, не зная, чем себя занять, потом сел перед очагом, вытащил кинжал и стал рассеяно вырезать что-то из обломка доски. Не закончив, бросил деревяшку в огонь. Взял следующую…

А вечер все не шел.

Все шелестел дождь, и бился в стены ветер. Сквозь многочисленные щели втягивались внутрь серые щупальца света, размытыми штрихами ложились на грязные половицы…

Прирожденные скучали.

Только Паурм дремал безмятежно. Казалось, ему ни до чего нет накакого дела, ничто его не волнует, даже скорая собственная смерть.

– Может пора? – спросил Дирт, кивнув в сторону связанного вора. – Кажется, непогода стихает.

– Погоди, – Лигхт помотал головой.

– Чего еще ждать?

– Я хочу услышать его последюю историю.

– А потом?

– А вот потом…

– Вор должен быть наказан.

– Именно, – в голосе Лигхта почему-то не было обычной твердости. Дирт искоса глянул на задумчивого Наставника, спросил:

– Можно это сделаю я?

– Только быстро. Я обещал ему.

– Это обещание ничего не стоит. Он же не Прирожденный!

– Зато я – Прирожденный.

Дирт задумался на секунду. Сказал:

– Хорошо. Я сделаю это быстро – один взмах меча – и головы как не бывало.

– Думаешь это так легко? – спросил Лигхт.

– А что тут сложного?

– Здесь нет плахи и меч твой – не топор палача.

– Ерунда! Один удар…

– Проверим.

– У него же шея, как у цыпленка.

– Поглядим.

– Ты мне не веришь?

– Ты рубил когда-нибудь головы?

– Нет еще.

– А говоришь!

– Все равно – один взмах и…

– Посмотрим.

– Спорим?

– Давай!

– Три золотых.

– По рукам!

Прирожденные обменялись рукопожатием, скрепив спор, и посмотрели в сторону Паурма.

Вор, ни о чем не подозревая, спал.

Вечер все не шел.

– Эй! Вставай! – Дирт ткнул пленника мыском сапога.

– Что? – Паурм открыл глаза, прищурился, заморгал часто.

– Хватит тебе дрыхнуть!

– Я заснул?

– Да еще как!

– Сколько я проспал?

– Кто же знает? Уже, похоже, вечереет. Пришло время твоего последнего рассказа, – Дирт скривил рот в усмешке. Повторил со значением: – Последнего рассказа!

– Ладно, – Паурм откашлялся. Попросил: – Дайте чего-нибудь попить. Хоть пару глотков, горло смочить.

Дирт обернулся к Наставнику. Лигхт кивнул, разрешая.

– Надеюсь, на этот раз ты проявишь больше уважения к Прирожденным, – сказал Дирт, поднося воду связанному вору.

– Больше ни слова о Прирожденных, – заверил Паурм.

– То-то же! – Послушник сунул кружку в рот пленнику – клацнули зубы. Наклонил – по небритым щекам потекла вода. Паурм, по-птичьи дергая головой, жадно глотал. Дирт смотрел, как ходит вверх-вниз кадык пленника, и живо представлял, как отточенный меч врубится в эту шею, вклинится меж позвонков, рассечет горло. Из перебитых артерий брызнет кровь, зальет грудь, плеснет на землю. Обезглавленное тело рухнет палачу под ноги, словно прося прощения, дернется несколько раз, потом затихнет…

Дирт примерялся. Метился…

– Спасибо, – Паурм выпил всю воду, рыгнул. Попытался утереть плечом мокрое лицо. Не сумел. Посетовал: – Есть-то как хочется! Еще бы хоть крошку хлеба…

– Обойдешься, – Дирт отошел, поставил пустую кружку на стол, занял свое место у очага, бок о бок с Наставником.

– Эта твоя последняя история – она долгая? – спросил Лигхт.

– Не дольше предыдущих, – сказал Паурм.

– Вечереет. До ночи успеешь рассказать?

– А куда вы все время торопитесь?

– Ну… – Лигхт только развел руками, не зная, что ответить.

– Делать-то вам все равно нечего, – сказал Паурм. – Так что слушайте… – он привалился к стене, поерзал, пытаясь найти более удобное положение. Ему удалось чуть-чуть выпрямить отекшие ноги – сразу же стало намного легче, и спина уже не так ныла. – Слушайте историю про старую ведьму…

Вновь Паурм замолчал, собираясь с мыслями, вспоминая, додумывая, выстраивая…

Прирожденные терпеливо ждали.

Прошло несколько минут, и пленник негромко заговорил…

Она поднималась в гору, тяжело опираясь на кривую клюку. То и дело останавливалась и задирала голову к небу, разглядывая облака, видимые сквозь просветы в кронах деревьев.

Кругом был лес.

Старая ведьма в рваном тряпье, изможденная, усталая, упрямо пробиралась сквозь чащобу. Она что-то ворчала себе под нос, быть может напевала, а может произносила какой-то наговор – она сама не знала, что шепчут ее губы, какие неподьемные слова ворочает язык.

Ведьма устала.

Она хотела спать.

Упасть на землю, свернуться в комочек, закрыть глаза и уснуть.

А еще она хотела есть.

Но более всего ей хотелось встретить колдуна.

И потому она продолжала свой упрямый подъем в гору.

Таура.

Девочку звали Таура.

Ведьма уже стала забывать имена прочих – не всех, но некоторых. Тех, кто редко обращался к ней за помощью.

А вот Тауру ведьма забыть не могла…

Дом был опутан зелеными косами вьюнка. Высокая крапива загораживала окна. Кругом часто росли молодые березки, и ведьма не сразу поняла, что пришла в деревню.

В ту самую деревню, что так долго искала.

Она прошла вперед и огляделась, пытаясь представить, как выглядело это селение раньше. Когда в избах жили люди, когда лес только подступал к задворкам, когда деревья не решались запустить корни по ту сторону заборов, в огороды, потому что здесь было кому защитить свою землю.