Сергей Малицкий - Муравьиный мед

– Прости за беспокойство, конг, теперь смогу тебя увидеть только на приеме послов в Деште. – Тан Креча прижал к груди ладонь и в тишине, нарушаемой только тихим воем ослепленного раба, повернул лошадь. – Я уезжаю в город. К счастью, правитель Скира служит образцом милосердия, – бросил он через плечо и одним движением отсек несчастному рабу голову.

– Я убью тебя! – преодолев оцепенение, наконец заорал вслед тану Димуинн.

– Обязательно, – мрачно сказал Ирунг и приблизил губы к уху конга: – Чуть позже во имя твоей же пользы!

– Какой пользы? – зарычал конг. – Что за бред? Неужели ты не понял, что он оскорбил меня?!

– Я многое понял, – процедил маг. – Много больше, чем знал раньше. Если то пожарище, о котором докладывал Арух, действительно сделал тот, кто хотел скрыть смерть или не смерть Зиди, и это не Седд, значит, на нашем столе по-прежнему бросает кости еще один игрок. Игрок, который наводил магию Суррары при покупке муравьиного меда, который отравил твоих стражников на тракте. Это очень важно, конг, много важнее того, чувствую ли я себя отомщенным или нет, много важнее того, что появиться здесь Седд мог только в одном случае: если его дочь – это Кессаа!

– Кессаа?! – оторопел Димуинн и тут же побелел от ярости: – Будь он проклят! Даже если и так, я все равно не откажусь от нее! Даже законы Скира меня не остановят!

– Я и не прошу отказываться, – холодно улыбнулся Ирунг. – Но законы Скира прошу соблюсти. И не потому, что моя дочь делит с тобой дом. И не потому, что ты хочешь юную наложницу к себе под бок. Только потому, что пока законы Скира соблюдаются, весь Скир стоит за конга!

– Что я должен делать? – через силу процедил Димуинн.

– Отправляться в Дешту и провести переговоры с послами, – спокойно начал перечислять Ирунг. – Отправить Ролла Рейду вместе с Тини к алтарю Исс, тем самым удалив ее от храма и от племянницы. Окружить храм и не дать пробиться туда Седду. Пока обряд не совершен, ты можешь захватить девчонку, но потом Седда придется убить. Причем так убить, чтобы никто не подумал на тебя.

– Иначе? – поднял брови конг.

– Иначе он убьет тебя, – кивнул маг. – У него будет право на поединок, и ни один воин Скира не остановит оскорбленного тана, даже если его дочь не признана. А пока – следует искать, искать девчонку. Вряд ли Седд будет рядом с ней, но далеко он ее не отпустит. Дешта большой город, но он стиснут крепостными стенами, как и любой из городов. Арух ждет ее там.

– Пока он не слишком преуспел! – прорычал конг.

– Рано или поздно преуспеет, – скривил губы Ирунг. – Но есть еще одно, главное! Этот мед. Это ключ к алтарю. Благодаря ему мы можем найти алтарь и без Тини, и без безмозглых стараний Ролла. Я всего лишь оставлю отметину на бочонке, и все получится. Это дорогой подарок, конг!

– И бочонок сам покатится до алтаря? – нахмурился конг.

– Нет, – усмехнулся Ирунг. – Возьми четверку самых бездарных слуг или самых никудышных воинов, тех, которых не жалко, и отправь с ними бочонок в Дешту. Уверяю, они не довезут его до места. Об остальном я позабочусь.

В ту же ночь четверка слуг, среди которых были старик конюх, хромой ключник и двое седых, любящих выпивку и сон воинов конга, была расстреляна из засады. Твердые руки вытащили из ран стрелы, отнесли тела в овраг и присыпали снегом. На дороге не осталось ни капли крови. Сомкнул потревоженные ветви некогда бальский лес, скрыл следы смельчаков, которым и смелость в этот раз не пригодилась. Ни словом не обмолвились быстрые воины, взяв желанную добычу. Ни поздним вечером в пути, ни ночью возле укромного костра. Только утром, когда их оказалось на одного меньше, тот из них, щеку которого украшал узкий шрам, грязно выругался.

– Как ему удалось уйти? – мрачно спросил один из жрецов, выдергивая из ствола дерева ржавую пику.

– Наговор, – скрипнул зубами щуплый. – Простенький наговор на сон. Вот уж не думал, что на деревенские присказки поведусь!

– За девкой он пошел, – заметил третий, забрасывая на плечо мешок с бочонком. – И думать нечего, за девкой пошел. Что там он на сосне накорябал?

– Пять, – прищурился в утренних сумерках первый. – Пять дней.

– Все понятно, – вздохнул жрец. – До вечера воскресенья будем ждать его у Козлиной башни на краю леса. Все равно без хромого алтарь не найдем.

– Не хромой он уже, – зло процедил щуплый. – Но, правда, живой пока. В город я пойду. Надо ведьме о себе напомнить. Если Зиди голову себе сковырнет, только на нее надежда. Зря, что ли, Эмучи к ней ходил? Помочь должна с алтарем. А если Зиди вернется, и все у нас завершится по обряду, никто меня не остановит, когда я ему глотку резать стану!

– Если только он присказку на сон не повторит, – зло бросил первый жрец.

– Пика-то нужна? – хмуро спросил третий.

– Выбрось! – прошипел щуплый.

– Завтра в Деште будем, – объявила на очередном привале Мэйла. – Вышли уже почти к городу. Думаю, если и была за нами погоня, отстала теперь или на воротах города ждет.

– Ты чего предлагаешь-то? – нахмурился Гуринг. – Боем Дешту брать? Со старым магом и десятью воинами?

– Нет, – улыбнулась Мэйла. – С тобой, всемогущий, я и на штурм корептской деревеньки не пойду. Ты же на части развалишься! Как я перед таном за тебя отвечу? Ждать он нас будет у Дешты, ждать. Если и есть в Скире настоящий воин, то это Седд Креча, и никто иной!

– Ты лучше за девчонку отвечай, – закашлялся простудившийся в лесу Гуринг. – За себя я уж как-нибудь сам голос подам.

– Нет уж, дорогой! – прищурилась Мэйла. – Думай, как в чувство ее приводить будешь, когда Седд об этом попросит.

– Приведу, – огрызнулся Гуринг, сморкаясь в рукав, но на Кессаа посмотрел с опаской.

В последние дни оцепенение окончательно овладело Кессаа. Она даже перестала плакать. Беззвучно подчинялась окрикам, только пальцы ее не слушались, поэтому и по нужде ее все так же отводила в сторону Мэйла, и умывала, и кормила ее тоже она, следя только за тем, чтобы не подавилась и не задохнулась пленница.

– Вот уж на старости за немощной пришлось ходить! – зло ворчала наставница, но сделать ничего не могла.

Если бы она только знала, что происходило внутри Кессаа, стянула бы ей руки и ноги, бросила бы через седло и глаз бы не спускала. Еще позапрошлой ночью юная колдунья все-таки нащупала конец той паутины, которой Гуринг ее в Вороньем Гнезде опутал. Поэтому не только плакать, слышать почти ничего не могла, конец этот выпустить боялась. Держала его накрепко, да не зубами, не пальцами – грудью сжимала, головной болью, средоточием всех сил, которые ей только скопить удалось. Уверена была, что вырвется, только вот выживет ли при этом, не знала. «Дурочка, дурочка, зазнайка», – шептал в темноте противный голосок и увещевал, что ой как далеко ей еще до силы и знания, учиться ей еще и учиться, конечно, если живой из этой осады выберется.