Элисон Бэрд - Камень звезд

Много лет прошло с отбытия Андариона в Тринисию, и снова беда пришла в Маурайнию. Стали страну потрясать загадочные бедствия, наводнения сменялись засухами, бури бушевали на суше и на море. Прорицательницы Тринисии сказали об этом Андариону, просвещая его, что все это не природными причинами вызвано, но силами зла, что освобождены на его родине. И назвали они причиной бед вице-регента Морлина.

«Нет, не может того быть!» – воскликнул король. Но поведали ему прорицательницы, что сын его впал в чернокнижие, ибо за многие годы сумел Враг сманить его на пути зла. Морлин выпустил силы зла на земли короля, потому что стал он заклинателем, как мать его.

И наполнилось скорбью сердце Андариона, но он знал долг свой. С другом своим сэром Ингардом Храбрым и великим войском рыцарей высадился он в Маурайнии. Замок Халдарион вооружился против него, и сын его не вышел к нему навстречу. Тогда рыцари осадили замок, и силы короля одержали победу. Проломив оборону внутренней цитадели, Андарион со своими людьми вошел в замок. Но хоть и обыскали цитадель от крыши до погребов, даже следа принца-изменника не нашли они.

Тогда сэр Ингард отыскал потайную лестницу, ведущую из самого глубокого подвала в некую пещеру. И лежало там озеро, которое чернокнижнику-принцу служило всевидящим стеклом. Пока рыцари в страхе созерцали черное лицо озера, налетел на них из темноты принц Морлин. Но его чернокнижие бессильно было против Андариона, сына фей, и тогда принц выхватил меч. Сразились отец с сыном, и отступать стал Андарион, и казалось, что придется ему умереть от руки врага, которого сердце его не хотело сразить. И бросился тогда вперед сэр Ингард и сразился с принцем. Долго боролись они в темноте, и, наконец, нанес Ингард Морлину смертельный удар, и упал принц в черное озеро, ушел в глубины вод и более не показывался. Так погиб принц Морлин, чернокнижник.

Но Ингард тоже был ранен смертельно, и взмолился он к плачущему Андариону, чтобы вынесли его на поверхность земли, чтобы умереть ему, глядя в небо. Паладины поступили, как он просил их, вынесли его из этой пещеры ужаса в тепло и свет солнца, и держал его Андарион в объятиях, и принял его последний вздох. Так избежал Андарион пролития крови собственного сына, и так избавилась Маурайния от принца-чернокнижника.

Эйлия откинулась назад, в прыгающие тени, отбрасываемые пламенем.

– Магистры же говорят, что принц Морлин действительно существовал и был обычным человеком, а после его смерти люди стали складывать о нем легенды. Но есть и те, кто говорят иное: что он действительно был чернокнижником, что есть подземное озеро глубоко под стенами замка. Иногда из его темных глубин встает дух принца и бродит по развалинам своих владений.

– Но ведь это просто сказка, да, Эйлия? – пискнула одна малышка с вытаращенными от страха глазами. – Это же сказка, это не на самом деле?

Видя эту тревогу, Эйлия поспешила успокоить детей:

– Конечно, сказка. А теперь – всем пора спать.

– Если у них из-за тебя будут кошмары, я не удивлюсь, – с легким упреком сказала Арианлин, когда девочки стайкой устремились к двери.

– А мне чертовски понравилось! – заявила Лорелин. Она смотрела в огонь, в синих глазах плясали язычки пламени. – Хотелось бы мне быть рыцарем – вроде Ингарда.

Все уставились на нее, кое-кто засмеялся.

– Рыцарем? Это невозможно, – объявила Белина. – Ты девушка!

– И что с того? – Лорелин схватила кочергу и несколько раз взмахнула ею на пробу, как мечом. – Наверняка я могла бы владеть мечом не хуже любого мальчишки. А как хорошо было бы скакать по земле, исправляя несправедливости!

– В наши дни рыцари ничем таким не занимаются, – сказала Эйлия. – Рыцарство – это всего лишь почетный титул, даваемый королем. И только мужчинам он дается, Лори.

– Ради всего святого, положи ты эту кочергу! – взмолилась Арианлин. – Пока никого не стукнула.

– Смотрите, какая странная штука, – вдруг сказала Венда, показывая в окно рукой. – Только что я видела свет в мужской церкви. Такой, знаете, тусклый, и он двигался туда-сюда.

– Призрак! – заверещали малышки, застряв у дверей и вцепляясь друг в друга.

– Чушь! – бросила Арианлин. – А тебе, Венда, стыдно должно быть так пугать маленьких.

– Нет, она права, – заявила Лорелин. Отбросив зазвеневшую кочергу, она прыгнула к окну. – Там действительно кто-то ходит.

– Наверное, кто-нибудь из монахов что-то там забыл и теперь ищет, – предположила Жанет.

– Нет, не может быть. Что-то тут не так, – возразила Лорелин. Казалось, она смотрит невидящими глазами, слегка покачиваясь. – Я это чувствую… что-то такое… темное.

– Опять у Лорелин припадок! – воскликнула Венда с испуганным видом. Кое-кто из девушек попятился подальше.

– Лорелин, хватит! – резко сказала Люсина. – Прекрати немедленно, или я скажу матери-настоятельнице.

Высокая девушка вдруг вышла из транса.

– Я пойду туда и посмотрю, как там и что.

– Лорелин, нельзя! – ахнула Венда. – А если это… если это призрак?

– Так что с того? Я никогда не видала призрака, – ответила Лорелин, направляясь к двери.

– Ты туда не пойдешь, Лорелин, – твердо высказалась Арианлин. – Тебе известно, что нам запрещается выходить за стены монастыря после захода солнца. Если там призрак, пусть им занимаются мужчины.

– Кто-то же им должен об этом сказать, – так же твердо ответила Лорелин.

И не успел никто ничего сказать, как она уже вышла быстрым шагом.

– О Господи! – вздохнула огорченная Эйлия. – Теперь она непременно попадет в беду. Не надо было мне рассказывать эту глупую сказку.

– Не беспокойся, – устало сказала Арианлин. – Монахини ее в такой час из здания не выпустят.

– Она из окна вылезет. Ей уже приходилось. Я должна пойти за ней: если она попадет в беду – будет моя вина. – Эйлия встала.

– Сядь, Эйлия, – велела староста. – Нет смысла тебе попадать в беду вместе с ней. Ей, чтобы чему-то научиться, надо себе шишек набить.

Дамион тщетно старался заняться своими набросками к завтрашней проповеди. Но слова расплывались и прыгали перед глазами, а мысли возвращались к тревожным событиям дня.

Родители… Он последнее время редко о них думал. В детстве, конечно, он часто гадал, кем бы они могли быть. Еще грудным его оставили у стен монастыря, и монахи не видели, кто его принес. В приюте родителей ни у кого не было, и потому его это мало волновало. Тяжесть нераскрытой тайны его происхождения стала ощущаться лишь последние годы, когда он вышел из монастыря в мир. Кое-кто из его друзей детства, например, Каитан, кое-что смутно помнил о родителях, другие даже знали их имена и свой род. Но для Дамиона – две безымянные фигуры, не имеющие лиц, становящиеся все более призрачными с каждым ушедшим годом, как на осыпающейся фреске. Он смирился с фактом, что никогда не найдет ответа, как это бывает в романах. Ни предсмертная исповедь старой няньки, ни древний медальон с локоном, спрятанный в пеленках подкинутого младенца, не раскроют ему тайну его происхождения.