Элисон Бэрд - Камень звезд

– Эй, ты! Пленный! С женщинами не разговаривать! – рявкнул солдат.

Священник поднял руки беспомощным жестом и снова отвернулся.

Чуть позже в мрачные мысли Дамиона ворвался низкий голос.

– Вставай, поп!

Дамион поднял покрасневшие глаза и увидел, что к нему обращается Йомар. Мохарец был одет в длинную меховую шубу и держал под мышкой такую же.

– Пойдешь на палубу. – Он протянул шубу и бросил: – Напяливай.

– Но зачем…

– Без разговоров! – рявкнул мохарец.

Дамион видел, что Йомар трезв, а потому в плохом настроении. Он натянул тулуп, потом за своим мрачным вожатым подошел к деревянной лестнице, выводящей на палубу. Не хотят ли зимбурийцы бросить его за борт акулам? Но тогда они вряд ли дали бы ему шубу.

Холод на палубе обрушился как удар, и Дамион ахнул. Ветер резал лицо, вода и небо имели одинаково свинцовый цвет. В этот северный океан весна не пришла: Дамион видел, как застывает на ветру его дыхание. Матросы и солдаты стояли вокруг, неотличимые друг от друга – не похожие на людей фигуры в громоздких мехах. Вздымались и опадали возле корабля серые волны, покрытые паутиной пены, и палуба постоянно качалась, иногда становясь круто, как скат крыши. Чтобы сохранить равновесие, Дамиону пришлось яростно махать руками и качаться, как в ритуальном танце. Льдины мотались на волнах, и еще два корабля пробивались справа сквозь ледяную черноту воды. Это были не весельные суда с треугольными парусами, какие он видел на архипелагах, а галеоны, как тот, на котором ехал он: большие суда, предназначенные для плавания против ветра, с прямоугольными парусами, как корабли запада, и только один треугольный парус на корме.

На одном корабле он заметил царский флаг Зимбуры с солнцем и задрожал совсем не от холода. Зачем царь-бог решился на такое опасное путешествие, бросив царство на милость возможных узурпаторов?

«Он верит в судьбу, верит, что вернется победителем с Камнем Звезд в руках, и никто не сможет против него выстоять…» Слева по курсу виднелась далекая земля – несколько испещренных снегом гор и серый пустой берег, но корабль шел не туда. Впереди не было ничего, кроме льда: несомненно, остатки полярных паковых льдов, лишь недавно начавших трескаться. Проплывали мимо опасные айсберги, вылепленные морем и ветром в странные формы. Пока Дамион смотрел, корабль прошел почти вплотную от огромной глыбы льда размером с Высокий Храм в Раймаре. Она даже похожа на храм, подумал Дамион, глядя завороженно – гладкая и белая, как лучший мрамор, и две огромные вырезанные морем колонны, обрамляющие вход втемную синеву. Остальные, кажется, тоже были потрясены этим зрелищем: по сравнению с этой горой суда казались щепками.

Он глянул на Йомара. Мохарец стоял, равнодушно глядя на море, и Дамиона кольнула жалость при виде этого темного профиля, такого неуместного на фоне серого моря и льда. Ему бы место в зеленых джунглях или раскаленной пустыне.

Тут подошел капитан, почти уткнувшись широким бородатым лицом в лицо Дамиона. Священник молча ждал. Капитан захохотал, обдавая его гнилостным запахом сломанных зубов.

– Пора поработать на палубе, мальчик, – сказал он по-маурийски с резким акцентом. – Тут тебе не круиз. – Капитан поднял глаза к пустому «вороньему гнезду» на качающейся мачте и осклабился. – Может, попробовать тебя вон там? – Он что-то крикнул остальным на своем языке, и все заржали. – Ага! Будешь впередсмотрящим. Пошел наверх!

Дамион вздрогнул. Но не оставалось ничего иного, как повиноваться: кое-кто из солдат уже трогал пальцами оружие, надеясь, что он начнет упираться и даст повод себя изувечить. Йомар все так же задумчиво смотрел на море. Дамион подошел к мачте, размахивая руками, чтобы не упасть, и взялся за ступень веревочной лестницы. Тут же пальцы онемели от холода, а лестница тянулась, кажется, в самое небо, исчезая в облаках вздутой парусины. Медленно, с трудом он полез вверх; давно не знавшие работы мышцы протестовали, руки окостенели от холода и почти не держали. Иногда приходилось останавливаться, вцепившись в шероховатую деревянную ступеньку и изо всех сил стараясь не смотреть вниз. Однажды у него соскользнула нога, и он повис на окаменевших руках, пронзенный ужасом, размахивая ногами в поисках опоры. Люди внизу смотрели с интересом, и он знал: им бы хотелось, чтобы он сорвался и грохнулся на палубу. Дамион стиснул зубы, твердо решив не доставлять им такого удовольствия.

Вверх, вверх, рука за рукой, нога за ногой… Ветер свистел в ушах, морозя мочки, а паруса надувались и хлопали, как флаги. «Воронье гнездо» было уже совсем рядом, качалось при наклонах корабля – рукой достать можно…

Через многие часы, как показалось ему, он влез в корзину, ловя ртом воздух и содрогаясь всем телом, сунув замерзшие руки в рукава шубы. Сейчас он уже мог взглянуть на палубу, расстилавшуюся под ним где-то очень далеко, и на группки людей, смотревших на него разочарованно. Ну нет, обратно он не собирается – пока не отдохнет, во всяком случае. Если он им нужен, пусть идут за ним сюда.

Дамион скрючился на дне корзины, дыша на руки. Отсюда, с этой высоты было видно дальше, но открывался взору только плавающий лед. Замерзшие уши пульсировали болью, и он накрыл их ладонями. Повалил снег, море и небо исчезли в серо-синей пустоте падающих хлопьев. Вскоре они сгладили очертания других галеонов, подобно густому туману. Во все стороны было видно не дальше полета стрелы, и ничего не было, кроме белых гребней волн, с ревом набегающих из пустой серой пелены. Море стало еще неприветливей, чем было. Цепляясь за деревянный край «вороньего гнезда», Дамион вдруг заметил, что ветер сменил направление, и теперь дует прямо в лицо. Он встрепенулся.

Ветер был теплым.

Теплым и влажным, как тропический бриз. Это, наверное, разыгралось воображение… Нет, вот опять. Дыхание горячего душного ветра, снова сменяющееся порывом холода с моря.

Это дыхание ударило в лицо, будто пахнуло жаром из печи, и у Дамиона закружилась голова.

Теплый ветер дул с севера.

Снег стал влажным и повалил гуще, как крупа. Нет – это уже не снег, а дождь с грозного неба. Серая пустота впереди – это уже были не снежные хлопья, а стена густого тумана. В щелях этой клубящейся массы мелькали просветы океана, вздымающегося тяжелыми волнами. Сверкнула сквозь туман молния, ей отозвался раскат грома. Корабль вздыбился, как испуганный конь. «Воронье гнездо» резко пошло вниз и стало описывать в воздухе широкие круги, захлопали под ним паруса с паутиной черных звезд, затрещала парусина в порывах ветра, так что звук перекрывал гром с неба. Дамион вцепился в край корзины, но руки скользили по мокрому от дождя дереву.