Диана Гэблдон - Гуманный убийца

«Это в лучшем случае, — напомнила она себе. — Если книгу вообще не сожгли».

— Значит, — сказал Леонард, — надо было тебе проявить больше прозорливости.

— И ты туда же! Готов от меня отвернуться!

— Я-то не отвернусь. Я просто к тому, что это была твоя ошибка.

— Моя ошибка? — Она надула губы. — Значит, я виновата, что меня хотели сжечь на костре?

— Начнем с того, что тебя все-таки не сожгли, — откашлялся Леонард. И показал ей два пальца. — А кроме того, сделала ты или не сделала с их ребенком то, в чем тебя обвиняли?

— Ей предстояло либо умереть, либо кончить свои дни в обители шрамолицых сестер, — задрала носик Армеция. — Извини, Ленни, за то, что обеспокоилась будущим девочки.

— Ладно, извиняю.

— Нет! — Она прикрыла ладошкой глаза. — Это был сарказм, а не приказание!

— Тебе над этим следовало бы поработать.

— Судя по всему, не только над этим. — Армеция безнадежно вздохнула. — Например, над выбором слуги. Знаешь, вообще-то я могла бы взять себе и получше.

— Знаю, — сказал Леонард. — Сложно не знать, когда ты каждые полчаса мне об этом напоминаешь. — Он сунул руку в карман, чтобы извлечь кусочек высохшего пергамента и маленький кожаный кошелек. — На счастье, у меня есть свои способы позабыть.

— Никак опять? — Армеция смотрела, как он сыплет зеленый травяной порошок на пергамент. Получалась ровная линия. — Не можешь прекратить хоть ненадолго?

— Похоже, что нет. — Он облизал край пергамента, сворачивая его наподобие короткой корявой сигары. — Вот если бы ты все проделала надо мной хоть вполовину так, как следовало, у нас не было бы этой проблемы. — Он сунул трубочку в рот и оперся на плечо Армеции. — Помоги.

— Помочь тебе с этим зловредным пристрастием?

— Но ведь это ты его выбрала.

Армеция вынуждена была признать его правоту. Конечно, про себя, а не вслух. Вздохнув, она подняла руку и щелкнула пальцами. Сверкнула короткая искра, взвился дымок. Когда он рассеялся, на кончике ее среднего пальца заплясал мерцающий огонек. Леонард наклонился к нему, сделал несколько затяжек и глубоко перевел дух.

— Вот так-то лучше. — Его выдох породил облако едкого дыма. — Знаешь, я не то чтобы не согласен с твоим выбором якорей, но ты могла бы позволить мне хоть спички с собой носить.

Эта идея давно уже искушала ее, и Армеция не раз над нею задумывалась. Спички, конечно, не так бросаются в глаза, как вызываемый прямо из пальца огонь. Не говоря уже о том, что кое-кто, вероятно, сразу станет гораздо меньше жаловаться и хныкать.

Затруднение состояло вот в чем: все напоминавшее ему о прежней жизни давало ему еще и свободу воли. Каковую в людях можно только приветствовать. В людях, способных ответственно пользоваться ею.

Человек, некогда бывший сэром Леонардом, к их числу определенно не относился.

Эта мысль придавала ей решимости раз за разом отказывать ему в этой просьбе. И еще — удовольствие понимать, что таким образом она не давала воскреснуть тому, что его прежние господа в прежней жизни называли успехами и торжеством.

Однако при всем при том управлять им становилось все тяжелее. В доказательство стоило вспомнить, как он выхватил меч, не имея на то распоряжения с ее стороны. Армеция без всякого раскаяния вспомнила, как согрела ее тогда мысль о горожанах, оказавшихся в шаге от уничтожения. А чего еще, спрашивается, они заслужили, если вздумали так-то отблагодарить ее за спасенную жизнь девочки?

Да, бог у них точно был какой-то неправильный.

Кстати, возьмись тогда Леонард драться с горожанами, кто-нибудь неминуемо дал бы ему сдачи. Сбегал бы на кухню или в сарай и притащил мясницкий нож либо вилы, если не завалявшийся меч. И воткнул ему в шею, руку, ляжку или плечо.

Вот тогда они и заметили бы, что он не кровоточит.

— Ну так я к тому, — не заметив ее внутренней борьбы, продолжал Леонард, — что тут на несколько миль кругом не видать никаких городов. — И он неопределенно повел рукой. — Может, лучше мы доберемся куда-нибудь до заката и заночуем, а потом смоемся, пока еще кто-нибудь не придумал тащить тебя на костер?

— Ни в какой город мы не пойдем! — сказала Армеция.

— В самом деле? — скривился он. — Ох, терпеть не могу спать под открытым небом. В смысле, раньше терпеть не мог и теперь не смог бы, если бы по-прежнему спал.

— Вот и хорошо. Потому что ночевать под открытым небом мы тоже не будем.

— Но тогда… — Его заросшая физиономия собралась морщинами уже вся целиком. — Ох, только не это.

— Если все выйдет по-моему, — сказала она, — нам вообще спать не придется.

— Но ты ведь не…

— Я тут кое-что придумала. По-моему, план неплохой! — Она помедлила, сосредоточенно похлопывая по щеке пальчиком. — В любом случае другого плана у меня нет, так что придется удовольствоваться и этим. Итак, для начала ты будешь нападать на безмозглую тварь, пока не сумеешь ткнуть ее… ну, где там у них уязвимое место. — Она оглянулась через плечо. — Надо будет разузнать, где именно оно находится. Короче, так или иначе дракона ты убьешь. Может, не сразу, но непременно. Он ведь, полагаю, не сможет причинить тебе вреда.

— Армеция.

— Если тебе известен лучший способ справиться с драконом, я рада буду послушать.

— Все это ради книги.

Он едва успел выговорить это, как Армеция замерла. И телом, и мыслями. Она стояла неподвижно и напряженно, едва уловимо дыша, между тем как ее тень стала вдруг очень длинной и очень холодной и, дотянувшись, окутала рыцаря, шагавшего сзади.

Леонард же отметил про себя, причем далеко не в первый раз, что, даже если через дорогу, подхватывая пыль и палые листья, со свистом перелетал ветерок, черные волосы Армеции продолжали свисать совсем недвижимо.

— Это тебе не просто какая-то книга!

Ее голос породил неизвестно откуда взявшееся эхо. Оно отдалось в ветвях деревьев и заставило смолкнуть птиц, сбивая их на лету.

Ничего особенно нового Леонард не услышал. Вещи, которые не были «просто книгами», требовали особых законов, а где они, эти законы? Насколько все теперь было бы проще, если бы он взял да и перебил тех горожан. С кучей трупов гораздо проще управиться, чем с драконом. Трупы, по крайней мере, не двигались. И огнем не дышали.

Вот и пускай пеняет теперь на себя за то, что остановила его. Он чуть не высказался об этом вслух, но вовремя посмотрел на ее напряженную спину, на желвак, свирепо вздувшийся под скулой… и счел за лучшее промолчать.

— А кроме того, — сказала она, немного отпуская страшное напряжение, — у драконов есть клады.

— Помимо всего прочего.

— Ну да. У них огненное дыхание — и драгоценные клады.

— Если честно, я слышал, что огненное дыхание всего лишь выдумка.

— Учитывая, что они сами считаются выдуманными существами. Как бы то ни было, — она воздела палец, в зародыше убивая возможные возражения, — клад означает золото.