Мария Архангельская - Пока не устану жить

В следующую секунду меня дёрнуло назад, обратно в моё тело, и навалившаяся тяжесть вновь стала невыносимой, но теперь я знала, куда бить. Евгений Михайлович, фокусировавший в себе Силу своих помощников, в тот момент казался мне пауком, сидящим в центре паутины. Не пытаясь больше отбивать давящие меня заклинания, я собрала последние крохи своей Силы и нацелила удар в фокус сходящихся нитей. Я знала, что на вторую попытку у меня уже не останется ни сил, ни времени, и потому, представив себе острое копьё, послала его в цель, вложив в него всё, что у меня ещё оставалось.

«Паутина» с неслышимым обычному слуху звоном лопнула. Тяжесть исчезла, словно и не было, я пошатнулась, жадно хватая ртом воздух. Мягкий удар упавшего на пол тела прошёл мимо моего сознания, и лишь взглянув на противника, я увидела, что он лежит на полу и его жёлтые глаза слепо смотрят сквозь меня. Забыв на миг о боли и одышке, я рванулась к нему, и тут же остановилась, поняв, что ничего уже не исправишь. На теле Евгения Михайловича не было никаких повреждений, но моё «копьё» пробило слишком большую брешь в его ауре и в том, что называют душой. Жизнь вытекла из него стремительно и неотвратимо.

— О господи! — прошептала я. Я знала, что передо мной труп, я чувствовала это, но разум отказывался верить. Я убила человека. Боже мой, я его действительно убила!

Воздух над телом моего бывшего учителя начал медленно темнеть, свиваясь в смертную тень. Я попятилась, меня затрясло. Лихорадочно оглядевшись по сторонам, я схватила рюкзак, кинулась к двери, рывком распахнула её и выскочила в коридор. Ключ так и торчал в замочной скважине снаружи, я повернула его, пробежала по коридору, скатилась вниз по лестнице, бросила ключ на пустую стойку и выскочила на улицу. Меня гнал прочь страх, но не перед тем, что меня схватят, хотя смерть Евгения Михайлович не могла пройти незамеченной. Куда больше меня напугало содеянное мной. И лишь промчавшись до конца улицы и вновь начав задыхаться, я наконец обрела способность соображать. Ясно как день, что мне нужно убираться из Сен-Виктора, и как можно скорее. Уж теперь-то мне точно пощады не будет.

Бежать я уже не могла, поэтому быстро пошла по шоссе, прикидывая, не свернуть ли мне и не пойти ли напрямик через поля. Или попробовать остановить попутку? Вдали послышался гул мотора, и на дороге показался небольшой грузовичок. Решив, что на грузовике мои преследователи ездить точно не будут, я кинулась ему навстречу, размахивая руками. Грузовичок остановился, стекло дверцы опустилось, и водитель высунулся из кабины.

— Скажите пожалуйста, куда вы едете?

— В Амбуаз, мадмуазель, — с любопытством глядя на меня, сказал водитель.

— Пожалуйста, месье, возьмите меня с собой! — мне было всё равно, в какую сторону ехать, но просьба отвезти меня хоть куда-нибудь выглядела бы по меньшей мере странно.

Водитель ещё раз оглядел меня, потом кивнул и открыл дверцу:

— Садитесь.

— Спасибо! — я обежала машину, влезла на подножку и устроилась на сиденье. Грузовик тронулся.

— Случилось чего? — полюбопытствовал водитель. Я кивнула. — Болеет кто-то, или пожар?

— Нет, просто я отстала от своей группы, — я взглянула водителю в глаза, сожалея, что не владею как должно искусством внушения. Но, быть может, попробовать? Что я теряю? — Я иностранка, туристка.

— А откуда?

— Из Словакии, — вряд ли рядовой француз это запомнит. Насколько я успела понять этих симпатичных шовинистов, им всё одно, что Словакия, что Аргентина.

— И что вы теперь будете делать? — водитель поморщился и потёр лоб рукой. Нет, не действует. Ладно, тогда упростим задачу. Пусть ему просто будет неинтересно меня расспрашивать.

— Попробую их догнать, — я настойчиво пыталась внедрить в его сознание безразличие к выбранной теме. Удалось мне это или нет, но водитель и впрямь сменил пластинку:

— И не холодно вам в одном свитере, мадмуазель?

— Нет, — я посмотрела на себя. Иллюзия куртки во время поединка сгинула бесследно, а о новой я не подумала.

— Смотрите, у меня племянница так ходила, и простудилась. Теперь лежит с ангиной.

Водитель оказался человеком разговорчивым. К счастью, как многие болтливые люди, он обладал способностью говорить за двоих, так что мне оставалось лишь поддакивать. Я не знала, досадовать ли мне на его бесконечную болтовню, или радоваться ей. С одной стороны выслушивать скучнейшие истории о бытовых неурядицах его родни и соседей было довольно утомительно, с другой — они всё же немного отвлекали.

Дорога заняла часа два. Амбуаз оказался небольшим городком, стоявшим прямо на берегу Луары, через которую вёл высокий мост. Я с удивлением смотрела на прославленную реку. Когда-то, если верить историкам, она была судоходной, но сейчас всё ещё широкая Луара так обмелела, что, казалось, её можно перейти вброд. Тот тут, то там из воды высовывались островки незатопленного грунта, и вообще она производила впечатление, да простят мне французы такие слова, грандиозной лужи.

Зато сам городок выглядел весьма романтично, немного напомнив мне Штернштадт. Каменные дома с высокими крышами, над которыми торчали каминные трубы, узкие улочки, стены, увитые плющом… А над всем этим на холме царила серовато-белая громада великолепного замка. И, залюбовавшись им, я на несколько мгновений выпала из реальности.

Так уж случилось, что я, при всей своей любви к истории вообще и французскому Средневековью в частности, не видела ни одного изображения замка Амбуаз. Я знала только, что он был одной из королевских резиденций, и что в его часовне похоронен Леонардо да Винчи. И к тому, что я увидела сейчас, я оказалась совершенно не готова.

Амбуаз разительно отличался и от надменного, застывшего в сознании собственного величия Шамбора, и от женственно-изящного Шенонсо, двух самых знаменитых замков в долине Луары. Он не собирался производить впечатление, он просто был тем, чем был — воином, постаревшим, но всё ещё грозным. При всей разнородности слагавших его частей замок выглядел поразительно гармоничным, и казалось, что он не был построен, а вырос сам собой на своём холме, над этим городом, которому служил защитой. Мощные стены и круглые башни выдавали романское происхождение, но поверху они были оторочены каменным кружевом готики. Нарядные стрельчатые фронтоны казались плюмажем на шлеме, а большие окна на месте прежних амбразур напоминали поднятое забрало. Но, думаю, он был ещё вполне способен выдержать осаду, если бы Средневековье вдруг вернулось, и кому-то захотелось бы завладеть всем этим великолепием.

— Ну, где вас высадить? — спросил водитель.

— Где-нибудь… Здесь есть отель?

— Разумеется.

— Тогда около него, если вам не трудно.