И. Беров - Пламя и лёд

— Кто ты?

Файдаейер — огромный воин с телом человека и волчьей головой — все еще парил в воздухе, но его глаза уже не смотрели на человека-тень. Они упирались своим взглядом прямо в Никса.

— Я — Никсалорд Летаврус — наемник Гильдии Воинов из школы Стражей Леса, бросаю вызов твоему повелителю!

Никс не знал, почему именно эти слова прозвучали в одинокой тишине, нарушаемой потрескиванием горевшего помещения.

Рука Никса сама неслась к цели, сжимая в пальцах опасное оружие. И никакой доспех не помешал Летаврусу вонзить охотничий нож точно в нанесенную ранее рану. Клинок вошел в уязвимую плоть по самую рукоять.

Летаврус не мог толком объяснить, что произошло дальше.

Стена огня вспыхнула ярким белым пламенем, в котором ясно угадывались очертания большой головы большого воина в высоком шлеме в виде волчьей головы с оскалившейся пастью и горящими желтыми глазами.

Человек-тень, мести которого так опасался Никс, отлетел в противоположный конец помещения, с ревом погрузившись в кучу пепла и дыма.

Сначала наемник порадовался ходу развернувшегося боя, но потом судорожно схватился за горло в поисках невидимой руки, перехватившей его шею. Наемнику было очень трудно дышать. Едкий дым противно щекотал ноздри, невидимая сила больно давила на кадык.

«А ведь у меня даже ножа нет», — с досадой подумал Никс.

«А он тебе и не понадобится в противостоянии со мной», — спокойный голос, как завывание уличного барда, прозвучал в голове наемника в ответ на его мысли.

Никс с досадой подумал, что опять он влез не в свое дело, и теперь с досадой и теплотой вспоминал обещание не убивать его.

— Я не убью тебя, Никсалорд Летаврус.

В этот раз Файдайер разговаривал нормальным голосом.

— Я тебя не знаю, — Никс жадно глотал воздух, делая большие паузы между словами. Он не видел своего собеседника, но наемнику казалось, что он знает правду о природе голоса. С ним говорило создание Магика.

— Я — Файдайер — Аватар Огненной Стихии, — теперь Никс видел, как державшая его пустота начала впитывать огненные языки пожарища, царившего в зале. Потоки тепла и огня переплетались друг с другом, создавая узор сухожилий и мышц, искусно имитируя подобие человеческой руки, человеческого тела, только целиком состоящего из огня.

— Ты, — медленно протянул Файдайер, после чего последовала долгая пауза, сопровождаемая усиленным треском огня, — осмелился бросить вызов тому, кто сумел воскресить меня и соединиться со мной.

«Польщен», — Летаврус хотел сказать это вслух, но огненная рука уже начинала обжигать его кожу, и наемник решил не проявлять свою дерзость.

Языки огня снова затрещали и вспыхнули синеватым пламенем — очевидно, Файдайер прочитал мысли Никса, и наемнику показалось, что на большом лице промелькнула тень улыбки.

— Ты нарушил ритуал соединения, и мой хозяин требует твоей смерти, но я не обязан выполнять его приказ, так как благодаря твоему дерзкому поступку, я не принадлежу ему целиком.

— Тогда отпусти меня, — Никс немного удивился, когда хватка, державшая его горло, вдруг резко ослабла, и он понял, что снова свободен. Странные слова сами вылетели из его рта, хотя наемник не собирался их произносить. Ему просто хотелось оказаться как можно дальше от Дома Магов, и это желание пересилило измученную силу воли.

Грозный мускулистый гигант, целиком созданный из огня и дыма, сильно ударил наемника в грудь.

От удара Летаврус почувствовал, как трещат его ребра, а он снова проваливается в пустоту, но только в этот раз пустота находилась не внизу, а сзади.

— Никто не властен надо мной. Ни он, ни ты. — Это были последние слова огненного воина, прогремевшие в стенах горящего дерева и плавящегося камня. Они громом звучали в голове Никса, пока его тело заволакивала тьма. Горящие стены зала, грозный огненный воин и где-то там лежавший человек-тень — все это сейчас для Никса было точно сказка с хорошим концом.

Наваждение продолжалось до тех пор, пока мраморные плиты не ударили в спину наемника.

Зрение вампира тут же помогло Никсу оценить обстановку и определить свое местонахождение.

Летаврус лежал на полу в том самом коридоре на первом этаже в Доме Магов, том самом коридоре, где ему посчастливилось познакомиться со стаей Тарика.

Рядом упал нож, звонко процокав по полу.

Никс узнал падение своего оружия по уже знакомому звуку, и, не глядя, взялся за рукоятку.

Сильный ожог едва не заставил наемника выбросить раскаленное пожаром оружие, но крик: «Одри!» — принадлежавший голосу Густава — старого Мага Воды, — заставил Летавруса забыть о боли, и наемник бегом помчался к заветной комнате со стопками пыльных книг в надежде, что он успеет спасти хотя бы одну человеческую жизнь.

Не задумываясь о своем внешнем виде и приготовившись ко встрече с милыми, но очень голодными и крупными волчатами, Летаврус в одно касание вышиб дверь и, похоже, успел как раз вовремя.

Через завесу пыли и падающих книг Никс увидел поднятый вверх кулак Густава, с чьих пальцев вот-вот готово было слететь смертоносное заклинание, но старый маг не успевал. Прыгнувший на него оборотень был явно быстрее него. То ли годы брали свое, то ли руки были не те — у наемника не было времени думать об этом. Никс метнул нож точно в середину гибкого волчьего тела.

Снаряд со шлепком врезался в живую плоть, с силой пригвоздив оборотня к стенке одного из книжных шкафов, после чего тот стал неумолимо заваливаться назад. От этого вся мебель в комнате грозила вот-вот обрушиться, похоронив под своей тяжестью старого мага, убивавшегося горькими слезами по погибшей ученице.

— Вампир! — только еле слышно вымолвил маг, когда Летаврус мощной рукой сгреб его в охапку и со всех ног бросился к выходу.

Оставляя за собой огромные серые облака пыли и обрушивая лавины толстых фолиантов, Летаврус вовремя успел выскочить из небольшой комнаты, служившей Густаву личной библиотекой, в главный коридор.

— Вампир, — уже еле слышно, но довольно четко и с нотками изумления и страха старый маг еще раз посмотрел на своего спасителя.

— Мог бы и поблагодарить, — Никс косо взглянул на запыленный вход.

— Отпусти его, нежить!

Летаврус так и не смог потом понять, что его больше всего смутило в произнесенной фразе: интонация, сочетавшая в себе тон обвинения и ледяные стрелы северного Айсдорана; неожиданное появление в квесте нового лица, вернее, лиц; или сами слова, среди которых было довольно оскорбительное, первобытное и несоответствующее истине сравнение его с нежитью в лице бездушных зомби, без дела шатавшихся по старым забытым городам и полустертым надгробиям древних кладбищ.

Полусгнившая кожа, лохмотьями свисающая с ничего не выражающих лиц, если так можно назвать череп, изъеденный земляными червями и временем и слегка украшенный остатками плоти, погребальных тканей и светящейся травы — как ни вспоминал Никс зомби — ничего не находил у них общего с собой. Про скелетов Летаврус вообще не хотел вспоминать — вот уж истинный шедевр зла и некромантии.