Стивен Эриксон - Увечный бог

- Слушаюсь, господин!

Авангард Лиосан с ревом прорвался сквозь брешь.

Увидев кружащиеся над Лиосан тени, Краткость вздрогнула. "Драконы. Нечестно так. Совсем нечестно". Она повернулась и поспешила к отряду летерийцев.

Они стали похожи на Сласть. То же самое в глазах... у Краткости не было слов, чтобы описать. Они сражались за жизнь, но не ради ежедневного куска хлеба или кратких мгновений покоя, лености. Это что-то внезапное, что-то дикое. Она видела их взгляды и не понимала.

Но как же ей хотелось стать такой же.

"Толчок Странника, я, похоже, свихнулась".

Шерл всегда была старшей, самой способной. Когда мать заблудилась, как случается с пьяницами, и оставила детей, Шерл взяла в свои руки жизни двоих младших братьев.

Трясы знают две стороны Берега. Приближающуюся, удаляющуюся. Две стороны живут в их крови; во всех гетто, обиталищах остатков ее народа, судьба носит людей туда-сюда, и зачастую остается лишь положиться на ее сомнительную заботу.

Она провела братьев через детство. Что важнее, она пыталась увести их от кое-чего более ужасного. От чувства неудачи, повисшего над округой, той неудачи, что слоняется по переулкам с ножом в руке, что равнодушно переступает трупы в кучах мусора. Той неудачи, что бешено злится на любого, пожелавшего лучшей жизни, осмелившегося встать над жалким своим положением.

Она видела, как одного умного мальчика забили насмерть около ее убежища. Свои же одногодки - родичи.

Летер пытался рассылать трясов по разным общинам. Строил дороги, чтобы увести их от нищеты. Бесполезно. Шерл видела это снова и снова. Людям извне вовек не понять, что народ может пожирать сам себя.

Она думала обо всем этом, ставя ноги на песок, поудобнее перехватывая тяжелую пику. По бокам были братья. Трясы строились перед лицом чужаков. Она стояла на Первом Берегу, омываемая зловещим дождем Светопада, и гадала, неужели настал последний миг для нее и братьев. Насколько быстро ее семья исчезнет из мира живых? Кто падет первым? Кто последним?

"Я боюсь. Боюсь до глубины души.

Способная Шерл, ох, смотрите, как сияет нынче ее ложь. Постараюсь сохранить им жизнь. Сделаю все, что смогу.

Мать, говорят, твое тело нашли в канаве за городом. Что ты там делала? Какую дорогу строила?"

- Кейзел, Орат, я люблю вас.

Она ощутила касание их взглядов, но не отвела глаз от бреши.

Кто-то закричал: - Вон они, идут! - Хотя крик был бесполезен, ведь рана распахнулась, выплюнув первые острия копий. Лиосан хлынули наружу с ужасающими воплями. Во главе высокий воин. Лицо его исказилось, глаза пылают огнем... рот распахнулся, руки подняли копье...

Он посмотрел прямо на Шерл, стоявшую напротив. И рванулся вперед.

Она сбежала бы, будь сзади свободная дорога. Упала бы к его ногам, будь здесь возможна жалость. Она зарыдала бы, умоляя положить конец ужасной жажде воевать и убивать. Она сделала бы что угодно, только чтобы всё это кончилось.

Братья кричали, и крики их были полны такого животного ужаса, что Шерл затряслась, вмиг пораженная чувством полной, жуткой уязвимости...

"Мать, бредущая, падающая в придорожную канаву. Одежда воняет, дыхание - частое влажное бульканье...

Трясам не убежать от себя".

- Шерл!

Она подняла пику в последний момент. Воин даже не заметил оружия, не оценил его гибельной длины. Поднял копье выше, и широкий железный наконечник вошел ему прямо под грудину.

Столкновение заставило ее отшатнуться, сотрясло все кости.

Выражение вражьего лица почти заставило Шерл заплакать. Такое детское, такое беспомощное.

Мертвый вес потянул пику из рук. Она вырвала оружие. Она дышала так часто, что мир вокруг закружился. "Он не видел. Как мог он не видеть пики?"

Битва уже шла по всей линии, растекаясь от центра. Лиосан пытались отогнать трясов. Их ярость оглушала. Они дрались подобно бешеным псам. Шерл снова и снова колола пикой. Острие застревало в щитах, встречалось с окованными бронзой древками копий. Лиосан подныривали, только чтобы встретиться с рубящими мечами братьев.

Моча потекла по левому бедру. "Стыд, какой стыд!"

Они отступили на шаг - вся шеренга - словно по команде. Хотя Шерл не слышала ничего, кроме рева, лязга оружия, хрипа и вздохов. Какой-то прилив толкнул их назад; словно песок под их ногами, трясы начали проседать.

Длинный наконечник пики покрылся густой кровью. Острие украсил кусок мяса.

Мышцы рук горели. Она снова подняла оружие, увидела лицо, ткнула. Острие скрежетнуло по зубам, вонзаясь в небо щеку, прорезая щеку. Кровь хлынула их носа Лиосан, забрызгала ей глаза. Воин отдернул голову, сипло кашляя, бросая оружие. Упал на колени. Руки прижались к разбитому рту, пытаясь вернуть на место вывихнутую челюсть, обрывок языка.

Кейзел низко присел и вонзил острие меча в шею Лиосан.

А потом брат упал. Звериный крик вырвался из горла, он задергался - какой-то Лиосан встал сверху, заставляя Кейзела извиваться на копье, подобно пойманному угрю.

Шерл развернула пику и с воплем чиркнула Лиосан по шее, разрезав дыхательное горло.

Чьи-то руки оттащили Кейзела назад. На место брата встал незнакомец.

Нет... не незнакомец...

Пятнистое лезвие меча пронеслось, коснувшись ближайшего Лиосан. Разрезало от плеча до паха. На обратном пути послало в воздух полголовы в шлеме. Второй замах отрубил руки, держащие копье. Трое Лиосан пали, освобождая место.

- За мной, - приказал Йедан Дерриг, ступая вперед.

Вокруг Шерл и Ората встал Дозор, мощные солдаты в тяжелых доспехах. Черные щиты казались широкой стеной, из-за них выскакивали мечи.

Наступая, они увлекли за собой Шерл и брата.

Навстречу Лиосан.

Сласть нашла Краткость. Лицо ее было красным, мокрым от пота, меч покрывала кровь. Тяжело дыша, она сказала: - Две роты летерийцев на помощь середине линии трясов. Их тут потрепали.

- Он идет прямиком на рану, - ответила Краткость. - Правильно ли это? Что Йедан внизу, с половиной Дозора? Боги, Лиосан словно плавятся.

- Две роты, Крака! Мы вот-вот разрежем врага надвое, но это же значит, придется давить прямо на клятую дыру. Верно? И держать ее так долго, пока не перебьем фланги.

Облизнув сухие губы, Краткость кивнула. - Я поведу.

- Да, уступаю честь, сестрица. Я сейчас упаду. Ну, чего ждешь? Иди!

Сласть смотрела, как Крака ведет сотню летерийцев с обрыва. Сердце наконец переставало изображать загнанного кролика. Вонзив меч в песок, она повернулась поглядеть на оставшихся летерийцев.

Ей ответили кивками. Они готовы. Они ощутили вкус и хотят ощутить снова. "Да, знаю. Нам страшно. Нас тошнит. Но мир словно расцвечен золотом и бриллиантами".

Со стороны бреши доносился неумолкающий рев, словно буря билась об утесы.