Стивен Эриксон - Увечный бог

Конский волос. Традиция выселков, лесорубов, что жили к западу от города. "Так прелюбодеев вешают, верно?" Старуха кивнула. "Но Жинензе, он никогда не..." "Нет, не понимаешь ты. У него там ожог - он был на корабле, когда тот загорелся при штурме Фаларской Гавани. Ничего не мог".

Старый повеса, которому было нечем. Пакостно и жалко. Просто сердце разрывается.

У него всегда находилось доброе слово для мамы, когда она приходила наточить единственный наш ножик. Хотя это мало помогало. "Таким лезвием мышь не побреешь, ха! Эй, малец, твоя мама мышей бреет? Хороший способ, если какая под нос лезет. На годы отпугнешь, верно?"

"Значит", сказал кто-то в толпе, "ревнивый муж - нет, ревнивый глупец. Дерево вместо мозгов". Кое-кто засмеялся, но смех вышел неприятный. Люди что-то начинали понимать. Люди что-то знали. Оставалось лишь сложить один и один.

Словно птица в терновый куст, мама неслышно скользнула в дом. Я пошел следом, думая про старого бедного Жина и гадая, кто теперь заточит маме ножик. Но папаша увязался сзади. С рук капал жир.

Не помню, что я увидел. Просто блеск. Около лица папаши, под большой бородатой челюстью. Он захрипел и согнул колени, словно пытался сесть. На меня. Я отпрыгнул, споткнулся о порог и шлепнулся около скамейки.

Папаша шипел, но не ртом. Шеей. Когда он упал на колени, поворачиваясь, как бы пытаясь уйти - вся грудь оказалась ярко-красной и мокрой. Я поглядел в глаза отца. И в первый раз увидел в них что-то живое. Блеск, сияние, тут же улетучившееся. Он грохнулся на порог.

Мама стояла позади с маленьким ножом в руке.

"Вот, бери, малец. Держи осторожно. Теперь им любую мышь побреешь - магия Сжигателей, только для достойного железа. Улыбнись еще раз, милый Элейд, другой платы я не возьму, красавчик".

"Ну, рекрут, ты смирно встанешь? Вижу, крутишься и кружишься и оборачиваешься. Скажи, твой старик был придворным шутом или кем?"

"Нет, старший сержант, он был лесорубом".

" Неужели? С выселков? Но ты хилый для сына лесоруба. Не перенял ремесла, да?"

"Он умер, когда мне было семь, старший сержант. Я не хотел идти по его тропе. Я учился, так сказать, по материнской линии - тетка и дядя работали с животными".

"Нашел тебе имя, парень".

"Старший сержант?"

"Вот, записываю, все официально. Ты Наоборот, и ты теперь морпех. Ну, вали с глаз - и пусть кто-нибудь прибьет псов. Этот лай меня с ума сводит".

- Как брюхо, Борот?

- Горит как угли, сержант.

К ним приближались шестеро солдат регулярной пехоты. Тот, что шел впереди, окинул взглядом Бальзама и сказал: - Подмога от Кулака Блистига, сержант. У нас руки крепкие, к оружию привычные...

- Так орудуйте под одеялами, - посоветовал Бальзам.

Горлорез издал дикий хохот, так что пришедшие солдаты подпрыгнули на месте.

- Помощь всегда приветствуем, - добавил Бальзам. - Но отныне эти фургоны охраняются только морской пехотой.

Капрал почему-то нервничал. Наоборот пригляделся... "Гм, чертовски пухлое лицо для того, кто держится на трех кружках в день".

Капрал, слишком тупой или упрямый, попытался снова. - Кулак Блистиг...

- Морпехами не командует, капрал. Скажу так: иди к нему и передай весь наш разговор. Если у него проблема, пусть подходит. Я сержант Бальзам, Девятый взвод. О, если мой ранг слишком для него низок, пусть ищет капитана Скрипача. Он вон там, впереди. - Бальзам склонил голову к плечу, поскреб челюсть. - Кажется, припоминаю с дней муштры, что кулак по рангу выше капитана. Эй, Мертвяк, я прав?

- Почти, сержант. Иногда зависит от кулака...

- И от капитана, - кивнул Горлорез, ткнув Наоборота острым локтем.

- Именно, - задумчиво сказал Бальзам. - Как сожмет кулак под одеялом...

Новый хохот Горлореза заставил солдат поспешно уйти.

- Солдаты так и пышут здоровьем, - пробурчал Наоборот, когда те скрылись в полумраке. - Вначале бедные дураки просто исполняли приказ, и я подумал, что ты невежлив. Но сейчас появились подозрения.

- Это же наказуемое самоуправство, - заметил Мертвяк. - То, что ты нам предлагаешь.

- Еще не случилось, так скоро случится, - скривил губы Наоборот. - Мы же знаем. Думал, зачем Скрип приковал нас к фургонам?

Горлорез вставил: - Слышал я, Скрип просил тяжелую пехоту, но мы же не она.

- Нервничаешь, Горло? - спросил Наоборот. - Нас всего четверо. И самое страшное оружие - твой смех.

- Но работает ведь?

- Они побегут жаловаться капитану или кто у них там, - сказал Бальзам. - Подозреваю, вернутся с подкреплением.

Наоборот ткнул Горлореза локтем, в отместку за недавнее. - Боишься, Горло?

- Твоего дыхания, Борот. Отойди подальше.

- С другой стороны еще взвод, - заметил Бальзам. - Кто-то видит, чей?

Они вгляделись, но три цепочки измученных бурлаков почти закрывали обзор. Горлорез хмыкнул. - Да хоть самого Вискиджека. Будут у нас проблемы, они не смогут пробиться через...

- Какие проблемы? - спросил Бальзам.

Горлорез оскалился: - Это жажда. С ней мы имеем дело... нет, вы имеете дело. Там, откуда я родом, часты засухи. Если еще и город осажден - а когда мы цапались с сетийцами, такое бывало каждое лето... Так что я с жаждой знаком. Когда ударила лихорадка, возврата нет.

- Ну не мило ли? Можешь прекращать болтовню, Горлорез. Это приказ.

- Думаю, взвод Бадана Грука, - сказал Мертвяк.

Бальзам фыркнул.

Наоборот нахмурился: - В чем проблема, сержант? Они все дальхонезцы, прямо как ты.

- Не глупи. Они из южных джунглей.

- Как и ты. Разве нет?

- Даже если и так, а я не говорю что нет, это не делает разницы. Понял, Борот?

- Нет. Сам Тайскренн не просек бы того, что ты нам выдал.

- Просто сложно это. Но... Бадан Грук. Что ж, могло быть и хуже. Хотя правильно Горло сказал, мы не сможем помогать друг дружке. Жаль, что Скрип увел панцирников. Как думаете, что он с ними сделал?

Мертвяк ответил: - После Добряка к капитану подошла Фаредан Сорт. Я не подслушивал, ничего такого. Просто оказался рядом. Не все уловил, но думаю, что у тянущих провиант позади колонны какие-то трудности. Туда тяжелые и пошли.

- Зачем? Уменьшить вес?

Горлорез чуть не задохнулся.

Леп Завиток скреб ту часть носа, на которой прежде был кончик. - Это ж оскорбление, - пробурчал он. - Сами себя назвали Сжигателями Мостов.

Жженый Трос глянул на роту, что маршировала слева. На трех волов, что тащили повозку со свойственным всем волам мира ленивым усердием. "Вот что получается, когда находится готовый делать то, что никто больше делать не хочет. Тягловый скот. Ну, все дело в тупости. Работай, получай кормежку. Больше работы - больше кормежки. Снова и снова. А мы совсем не такие". - Мне плевать, как они себя называют, Леп. Они идут как мы. В ту же кашу. Когда все станем высохшими костями, кто определит разницу?