Мефодий Громов - Пасынок Судьбы

Все это время передо мной была серьезная Мария, которая за оплошность наказывала тысячью отжиманий, а то и приседаний (приседать я просто терпеть не мог). Я был немало удивлен, ощутив сквозь тонкую майку ее мягкие ладони. Маша и раньше касалась меня, но то было на тренировках, тогда она показывала как выполнять то или иное движение, сейчас же выдалась минутка отдохнуть и она казалась мне чересчур ласковой.

Я чувствовал неловкость все время пока мы шли, было ужасно. Я наивно полагал, что она отпустит меня, когда мы дойдем и уже хотел было отступиться от нее, но она держала крепко, посадила сначала меня, а потом и сама села по левую сторону.

Был уже вечер, темнело, а значит, я провалялся без сознания даже не пару часов, а много больше. Я неосознанно поднял голову и смотрел на ночное небо, где сияли звезды, то появляясь, то исчезая в глубокой темноте. Облака практически не были заметны взору в это время, сливаясь с ночной мглой; иногда они плыли и прятали за собой по паре звезд, от чего я немного обижался.

Почувствовав, как к моей руке сильнее прижалась Маша, я занервничал, так как, смотря наверх, уже успел подзабыть, где я и с кем. Это неловкое молчание нарушил я:

— Маш, — она обернулась ко мне. — Не могла бы ты немного рассказать о себе? — Я освободил левую руку, отошел на пару шагов от камня и с улыбкой посмотрел на нее.

— А что именно рассказать?

— Реальное имя, откуда ты, зачем и где обучалась боевым искусствам?

Она на миг задумалась.

— Чем тебя не устраивает мое имя? Оно всего лишь не привычное для этой местности, а на моей родине это имя очень известно. Кай, — Маша виновато отвела взгляд. — Я не могу сказать тебе всего остального. Скоро ты все узнаешь. — Она снова опустила голову и изучала землю под ногами.

— Что же, Айнер мне говорил что-то подобное. Мы с ним разговаривали на тему его родины и, честно говоря, я не удивлен подобным заявлением от тебя. — Я сделал небольшую паузу, придумывая новый вопрос. — Маша, а ты знаешь что-нибудь о людях?

Она кивнула.

— Этого ты тоже не можешь рассказать? — осторожно спросил я.

Маша поднялась и подошла ко мне с сияющей улыбкой:

— Я о них знаю очень мало, разве что только историю про их алчность и чрезмерное соблюдение «нормальности».

— Что ты имеешь в виду про нормальность?

Она вздохнула.

— Кай, у людей норма — это один из основных принципов, по которым они выживают. Норма — это то, что принято большинством, а значит меньшинство является ненормальным. Я считаю, принцип нормы стоит у них на втором месте, в свою очередь на первом — стадное чувство. В стадном чувстве действуют два основных правила: 1. Что делают все, то делаю я; 2. Если кто-то не похож на нас — он урод. Эти два принципа отлично дополняют друг друга…

— Слава богу, я не человек, — я облегченно выдохнул и вытер несуществующий пот со лба.

Маша удивленно посмотрела на меня.

— Я левша, — коротко ответил я, с улыбкой глядя вверх на звезды.

— Вот оно что! То-то я не могла взять в толк, почему ты держишь оружие по-другому! А я все это время мучилась, когда видела правильные техники под непривычным мне углом! — Настала очередь облегченно вздыхать ей.

Я потянулся, ужасно устал я сегодня, хотя ничего, по сути, и не делал.

— Маша, извини, но я хочу спать, кстати, а где спать-то собираемся?

Мария кивнула головой и я пошел за ней. Как раз выдалась свободная минутка, и я решил немного осмотреть местность, где надо мной ближайшее время будут издеваться два удивительных по силе мастера. Дьявольская ступень, коя мистическим образом вдавливала в землю, в диаметре составляла около двухсот-трехсот метров. С восточной стороны, то есть с той, откуда нас поднимал на себе Айнер, виднелся гладкий и крутой обрыв. А с противоположной, где неизвестно почему лежало больше камней и сама поверхность менее ровная, на краях скалы будто бы выросли сталагмиты, преграждавшие путь. Вообще, эта ступенька напоминала мне сковородку, только качестве пищи были не все мы, а только я…

А прямо передо мной в полсотни шагах возвышалась монолитная стена, высотой в полкилометра. Скорее всего, это была следующая ступень. От мыслей о всяких треклятых ступенях я чуть не навернулся, споткнувшись о небольшой выступ в скале, едва не сбив Машу. Мария оглянулась через плечо именно в тот момент, когда я искал точку равновесия и глупо махал руками. Маша, к моему удивлению, лишь мило улыбнулась и зашагала дальше. Странно, я думал, она рассмеется или что-либо в этом духе, по крайней мере я, или кто-нибудь из моих друзей точно бы рассмеялся. «Нет, не понимаю девушек» — помотал я головой.

Вот и пришли. Лагерем-то наше пристанище и не назовешь: три каких-то плотных ткани вместо кровати и костер.

Не думая ни о чем и ни о ком я просто рухнул на ближайшую ко мне «постилку» в одежде, нутром чуя, что завтра будет необычный день.

Вокруг меня стояла непроглядная тьма. Я посмотрел по сторонам в поисках мельчайшего источника света и пришел к неутешительному для меня выводу: вокруг не было никого. Я чувствовал себя одиноким и, почему-то, брошенным.

Я моргнул.

Вдруг передо мной темнота начала формироваться, вырисовывая какие-то несуразные очертания. И вот, буквально в какие-то доли секунд все закончилось: спиной ко мне стоял мальчик (я знал, что это именно мальчик), с накинутым на голову капюшоном. Мы, или, скорее, он, стоял один в длинном коридоре, освещавшимся факелами, расположенными у потолка, до которых нельзя было дотянуться, просто вытянув руку. Видение, картинка, сон, не знаю даже, как назвать это явление, было настолько реальным, что я на секунду усомнился в действительности происходящего. Я видел каждую, даже самую маленькую деталь коридора, который окружал меня.

Это место было похоже больше не на коридор, а на общежитие: через одинаковое расстояние (примерно 8-10 метров) стояли двери с табличками, на которых было написано (выцарапано?) готическим стилем имена, или что-то в этом духе. Так же я отметил, что этого языка я не понимаю. А жаль.

Неожиданно, в абсолютно пустом коридоре из ниоткуда возникли люди. Да, появились прямо-таки из воздуха! В такой же одежде, как и мальчик, только капюшона ни на ком из них не было.

Сразу же стало немного тесновато, а чужие голоса разрезали тишину ножом, заставив ненадолго нахмуриться. Я скользнул ближе к стене.

— …Смотрите, вон он!

— …Стоит в капюшоне. Да, он действительно странный…

— … Тсс! Он может услышать!..

Голоса доносились сразу отовсюду, и невозможно было определить, кто именно из этой толпы людей недолюбливает паренька.

Я не мог прочитать таблички, однако отлично понимал речь, как будто знал этот язык всегда, хотя и он не был мне знаком — какой-то бредовый набор звуков. Такой парадокс меня немного озадачил…