Мефодий Громов - Пасынок Судьбы

— Вот это да, у тебя комнатка, уютненькая! — Аля с интересом осматривала мою спальню.

— Эм, — не очень умно начал я, — а разве тебе не должны были выделить комнату?

Девушка хитро улыбнулась.

— Ну, раз мы получили «Заказ на двоих» то и придется уживаться вместе! — Объявила она на всю округу, похоже, ей нравилась идея жить со мной. Проблема в том, что мне-то как раз не нравилась это идея! Я стесняюсь оставаться в одной комнате с девушкой. И, как назло многие из членов Гильдии это услышали. Ну вот, теперь не избежать слухов.

— А… — не сдавался я, — где ты будешь спать?

Она удивилась:

— А разве вы не уступите милой и красивой девушке свою постель? — Она начала подозревать меня, видя, что я стесняюсь ее. — Ал, что с тобой? Ты стесняешься меня?

И тут я не выдержал, вскочил с кровати, резко хлопнул дверью, так, что грохот был слышен, наверняка, даже на улице, и заорал на бедную девушку, ошалевшую от такой прыти:

— Да, черт возьми! Стесняюсь! — Сначала я хотел сдерживать свой гнев, но, когда уже начал понял, что не смогу остановиться. — Я за всю жизнь ни разу не общался с девушкой!!! За все пятнадцать лет, что я тут прожил НИКТО не зашел в мою комнату ни разу! НИКТО из всех присутствующих в Гильдии НИ РАЗУ не поздоровался со мной!!! — и продолжал уже тише, полном слез и заглушенного гнева голосом. — …кроме Мастиса и Мастера. И ты думаешь, что я не буду стесняться девушку, которая не то, что моего возраста, а старше меня, просто зашла в мою комнату, и с которой я должен буду жить вместе больше полугода?! — От своих же слов мне стало больно, что-то неведомое рвало изнутри меня, сдавливало горло, и эта боль оставалась там, внутри. И, что бы избавиться от этой боли я ударил левой рукой без замаха по стене, рядом с которой я стоял. Боль ушла. Осталась только горесть, и одиночество, от которых я не избавлюсь, пока не обрету истинных друзей… По моему лицу ручьями текли слезы, но я не обессилил из-за этого. Кулак, которым я ударил по стене с силой, которая пробила камень толщиной в двадцать сантиметров, истекал кровью, что случилось с перчатками не могло быть и речи: их больше нельзя было носить. Через несколько секунд я успокоился, расслабился, и, похоже, левой рукой я не мог пользоваться несколько часов. Казалось, во всей Гильдии воцарилась тишина, никто не хотел ее нарушать и тем самым подвергнуться избиению, которое почувствовала на себе стена. Я посмотрел на девушку. Она была бледная, взгляд боли поразил меня и я не мог шевельнуться. Через несколько секунд Аля заплакала, и убежала прочь из Гильдии. Я все понимал, я понимал, что зря накричал на нее, я ее даже не знаю, теперь я не смогу найти себе места. С этими мыслями я все еще стоял в комнате перед открытой дверью. Через некоторое время, после того как я окончательно успокоился и привел себя в порядок, меня осенило: Алю могли похитить! Через мгновение я уже бежал к выходу из Гильдии.

Искал я Алю более получаса, как внезапно услышал мужской хрип, похоже, ему попали болевую точку. Я понесся в сторону звука и увидел мужчину, лежащего на земле, он был согнут и держался за… Ясно, туда могла попасть в основном женская нога. Перед мужчиной был какой-то комплекс, скорее всего уходящий под землю. Я, не мудрствуя, взял валявшуюся рядом металлическую палку и открыл огромную дверь, Зашел, темнота, но слышны женские крики, кажется, кому-то заклеили рот. Во мне кипела ярость, но я не торопился выпускать ее на свободу, просто взял под контроль, в определенной ситуации я ее выпущу на волю, и это будет смертельно опасно для моих противников. Я услышал еще один крик и рванулся в темноту сооружения. Я мало, что помню из той резни, что я устроил в подполе работорговцев.

Было около полусотни врагов, в основном шпана, не державшая никогда меча. Наконец ярость увидела свободу, со свободой хлынули потоки крови противников. Ярость ломала все кости, все тело моих врагов как решето, так мог орудовать двуручным мечом только мастер в толпе.

Тридцать.

Но я-то действовал без оружия. Вся боль, копившаяся долгие годы уходила вместе с убийствами. Удар, я сломал грудную клетку.

Двадцать.

Еще удар, и я выворачиваю ногу противника в другую сторону, следующим ударом враг получает сотрясение мозга. Вскоре он умрет, но это не имеет значение.

Десять.

Кто-то из этой толпы понял, что потерял уже около сорока людей и начал действовать, зря. На меня несется тычок в живот какой-то палкой, делаю шаг вперед, беру палку левой рукой сверху, разворот на девяносто градусов, хватаюсь второй рукой между его руками за палку. Все, его тело в моем распоряжении, делаю движение в виде восьмерки, и его рука оказывается далеко впереди тела и он теряет равновесие, между тем я резко делаю движение вниз и назад и слышу оглушительный удар копчиком об пол… Пять. Они уже убегают, но их же оружие убивает их. Боль уходит. Последний враг выведен из строя. Боль исчезает. Жизнь теряет смысл. Я вернулся, и звуки потоком хлынули в мозг. Я падаю, но успеваю заметить, что Аля в безопасности… Она жива…

Очнулся я в своей комнате, не знаю, сколько прошло времени, но чувствовал я себя прекрасно. Я встал и ойкнул, взявшись за бок, и снова оказался в лежачем положении. Похоже, в той бойне я получил пару ранений, но ничего. Через несколько попыток я наконец-таки проснулся и сумел встать. На столе стоял мешочек, скорее всего с деньгами, и принесли мне его, когда я был без сознания. Я потряс мешочек. И свистнул.

— Солидненько оценил мою работу Тиэсай, надо будет отблагодарить старика. — Я нахмурился, хм, и говорить было больновато, грудь чувствовал я сплошным синяком. Интересно, какие ранения еще мне нанесли? Я осмотрел себя с ног до головы. Нда, скорее всего со стороны я был похож на восставшего зомби, правда, кто когда-нибудь тут видел настоящего зомби? Никто. Одна нога полностью в бинтах, все руки синяках и порезах, местами глубоких, голова перебинтована и жутко болела. Я посмотрел зеркало на свое лицо и охнул:

— Еще один шрам нарисовался… — Шрам был заметен невооруженным взглядом. Скорее всего, ударили сверху вниз, получилось, что начинался шрам чуть выше брови и порвал всю кожу ниже, кинжал (а скорее всего это был именно он) остановился на уровне губ, противник после этого был уже мертв. Я провел рукой сверху вниз по шраму, нда, теперь мне всегда надо будет ходить в капюшоне, мало ли что могут подумать власти в других странах. А если в других странах и капюшонов нельзя носить? Ладно, эту проблему мы решим на месте. И только сейчас я обнаружил, что стою в майке и штанах, без капюшона! Надеюсь, Аля не увидела меня. Аля! Что с ней? Я развернулся к двери, и увидел… Алю. Она смотрела на меня любящим и усталым взглядом. Она недолго еще так смотрела на меня, и потом заплакала, глядя на мои раны.