Макс Мах - Сумеречный клинок

«Н-да… Вот вам, сударыня, и еще один повод для беспокойства…»

Как и накануне, над рекой плыли клочья тумана. Тем не менее Тина видела и боевые галеры, замершие прямо посередине реки, и немногочисленные лодки — длинные, черные, — скользившие по воде цвета темной стали, и громаду «Твердыни на Скале» — замка, построенного на Узком острове, поднимающемся из холодной воды прямо на стремнине, но несколько выше по течению, — и другую крепость, ту, что являлась городской цитаделью Лукки и была выстроена на вдающемся в реку скалистом мысе правого берега.

«Три армии… — подумала Тина, рассматривая крепости и корабли. — Патовая ситуация… Но что-то или кто-то нарушил равновесие…»

Откуда взялась такая уверенность? Что-то витало в загаженном миазмами и едким дымом воздухе этого утра или, возможно, было зашифровано в хаотичном — на первый взгляд — движении лодок на реке и всадников на берегу.

«Что я увидела? И… И о чем промолчала вчера Ада?»

Сейчас Тина отчетливо вспомнила их вчерашний разговор перед сном и поняла, что за произнесенными вслух словами оставались недосказанности, смысл и значение которых могли оказаться далеко выходящими за пределы темы разговора, даже при том, что разговор шел «не о пустяках».

По-видимому, она провела там, на берегу реки, немало времени. Во всяком случае, когда Тина вернулась в себя, вынырнув на поверхность сознания из смутной пелены грез, утро уже набрало силу. Стало светлее, туман на реке истаял, и звуки окружающего мира обрели силу и ясность. А еще у Тины замерзли ноги и кисти рук, даже несмотря на то, что шевровые шосы, сафьяновые сапоги и перчатки из сахарной [29] То есть из лайки (нем. Glacŭleder, буквально — сахарная кожа) кожи были не только изумительно хороши на вид, но и гораздо теплее той одежды, в какую одевалась Тина в прошлые, не такие уж отдаленные времена.

«Пора возвращаться домой?» Но «домой» решительно не хотелось. Слишком много всего накопилось в душе, чтобы идти с этим к людям, рисковавшим жизнями ради нее, «любимой». Еще сложнее, как оказалось, было представить новую встречу с Виктором. Что скажет он? И скажет ли что-нибудь из того, о чем она пока могла лишь мечтать? Но что, если скажет? Что ей делать тогда? Что ответить на его слова?

«А если нет? — подумала она, чувствуя, как ее охватывает паника. — Что, если он промолчит?»

— Итак? — Кто бы знал, чего ему стоил этот вопрос.

Прошедшая ночь не вернула покоя, она лишь усилила беспокойство. Как ни странно, в тишине и мраке ночи Сандера посетило сожаление, и даже более того — чувство, что сжало сердце и заставило его зарычать подобно раненому зверю, удивительно походило на раскаяние. Бессонный, одинокий и растерянный сидел он на постели, перебирая доводы «за» и «против», свои собственные воспоминания и классические литературные сюжеты. Потом он все-таки задремал, и ему приснилась Тина. Сны оказались мучительней яви. Они жалили больнее горных ос, показав Керсту то, чего он лишил себя, обратившись к герцогу Евгению. Проснулся он больным и не отдохнувшим, измученным, едва ли не обессилевшим. Однако, как стало очевидно, едва он снова взялся за «трудные мысли», «сделанного не вернешь».

«Пойти к ней? — попробовал он все-таки найти выход из создавшегося положения. — Открыться? Объяснить… Просить помощи у Виктора?»

«Поздно…» — понял он спустя мгновение.

Как бы то ни было, выбор сделан, и не время теперь судить да рядить, правильно ли он поступил. Человеку не дано идти по двум дорогам одновременно, даже если малодушие лишает его уверенности в себе и своей судьбе.

«Делай, что должно, — напомнил он себе слова древнего рыцарского наставления. — И надейся, что Бог не оставит тебя!»

— Итак? — спросил Сандер, появившись этим утром перед кузеном Евгением.

— Быстро родятся только блохи, — любезно улыбнулся герцог.

— По-видимому, ты мог сказать мне это еще вчера, — пожал плечами Керст, надеясь, что лицо не выдаст его разочарования.

— Верно, верно! — покивал Евгений, как бы соглашаясь со словами Сандера. — Но, видишь ли, Александр, я очень спешил. Ты ведь представляешь себе, что это такое — «жажда свершения»? Ведь так? Нет? Ты терпеливо ждешь решения своей судьбы? Ты хладнокровен, ты никуда не спешишь, «жажда свершения» не сжигает тебя изнутри, ты это хочешь мне продать?

— К чему ты клонишь? — Было крайне трудно сдерживать эмоции, но Сандер старался. Он и в самом деле хотел «продать» Евгению тот образ, что строил с таким тщанием много лет подряд.

— Я хочу получить корону.

— Так бери ее, она твоя, — пожал плечами Сандер. — Или возникли затруднения?

— Девушка… Я думаю, ты все прекрасно понимаешь, Сандер. Ты ведь замечательно считаешь шансы, не так ли? Ты знаешь, я могу договориться с Матеусом и Дарией. По правде говоря, я с ними уже почти договорился, учитывая, что и армия у меня не чета их ополчениям. Но Тина Ферен или, вернее, принцесса Зои Верн ломает все соглашения. Торги начинаются заново, и игра приобретает характер случайного броска монеты. Никакой определенности, Александр, один лишь проклятый случай, не оставляющий места для настоящего искусства.

— Такое ощущение, что ты перепутал роли, — покачал головой Сандер Керст. — Это моя реплика.

— Точно, — легко согласился Евгений. — Я говорю не свои слова, а твои. Зачем? А затем, чтобы определиться в цене. Ты знаешь цену, знаю ее и я. Но я хотел бы определенности: в какой степени я могу доверять тебе в дальнейшем?

— В той же, в какой смогу доверять тебе я. Ты станешь императором…

— Но даже императорам нужны свои люди, я имею в виду преданные люди, ты понимаешь?

— Ты сомневаешься, что я буду служить тебе верой и правдой? Вознеси меня, Евгений, и моя преданность будет оплачена сполна, как и моя помощь.

— Что ж. — Евгений подошел к столу и тронул пальцами несколько пергаментных свитков с печатями, лежавших на столешнице. — Ты прав, кузен, на самом деле я мог ответить тебе еще вчера. Все нужные люди находятся здесь, в Лукке, как и все необходимые бумаги. По правде говоря, дело случая. Могло сложиться и по-другому, но нам повезло, тебе и мне. Однако перед тем, как решиться на такой шаг, я хотел убедиться в серьезности твоих доводов.

— Убедился?

— Да.

— Расскажешь, как?

— Ну, полагаю, что тебе можно. Теперь, когда ты предложил мне свои услуги. Ведь я правильно тебя понял, ты собираешься стать кем-то вроде доверенного советника при новом императоре?

— Я могу многое, чего не могут те, кто вырос в замках и дворцах, — поклонился Сандер.

— Верно, — улыбнулся герцог. — На это и расчет. Ты знаешь жизнь куда лучше большинства вельмож. Но вопрос доверия непростой вопрос.