Макс Мах - Сумеречный клинок

— Да.

— Отлично! Вина! — хлопнула в ладоши Дария.

Она все еще оставалась интересной женщиной, хотя возраст брал свое. Трудно выглядеть хорошо, когда тебе за семьдесят, но еще двадцать лет назад…

«Все проходит, — согласилась мысленно Ада. — Проходит молодость, стирается красота. И у людей это происходит гораздо быстрее, чем у оборотней. Увы!»

Двери открылись, и две служанки быстро, но практически бесшумно накрыли «легкий ужин»: вино, сладости, заморский шоколад и местные фрукты.

— Итак. — Дария взяла бокал, но не спешила пить. — Она и в самом деле дочь Леопольда?

— Полагаю, что да.

— Похожа на Вернов?

— Скорее на мать, насколько я могу судить. Впрочем, рот скорее верновский и еще, пожалуй, высокие скулы. Ну, и рост, разумеется. Девушка уже выше меня…

— Беда с этой наследницей! — Княгиня сделала глоток вина и отставила бокал. — Темная лошадка: возникла из ниоткуда, и история не сказать чтобы достоверная. Но если все бумаги настоящие, ее позиции неколебимы. Родная дочь императора, да и по материнской линии не кухарка. Знать бы наверняка!

— Спасибо за откровенность! — Ада тоже взяла бокал и сделала несколько глотков.

— А чего мне тебя стесняться?! — удивилась Дария. — Мы с тобой, почитай, свои люди. Но прежде чем перейти к переговорам, я хочу знать о ней больше. Кто? Что? Как?

— Спрашивай! — Ада отпила еще вина.

— Она? Ну, ты понимаешь, я просто не хочу произносить этого слова вслух, даже здесь. Она?

— Нет, — покачала головой Ада, хотя и знала, что, скорее всего, лжет. — Нормальная девушка, здоровая… красивая… умная.

— Красивая? — По-видимому, Дария все-таки уловила некоторую неуверенность в голосе Ады.

— Красивая, — отметая сомнения, заверила Ада. — Но не по этой части.

— Ну, это пока не попробовала, как узнаешь? Или ты уже?

— Я нет, но ей явно нравятся мужики.

— И? — заинтересовалась Дария.

— Пока ничего определенного, — отмахнулась Ада. — И никого.

— Но что же сама эта барышня? — Вопрос, казалось, возник в глазах Евгения раньше, чем сорвался с губ. Герцог был заинтригован. Его интерес был родом страсти, никак не меньше.

— Скажи, Александр, что она собой представляет? Опиши мне ее, расскажи, какая она, ведь ты же знаешь!

— Какая вам разница, Евгений! Зачем вам это, ваша светлость?!

Сандера возмущало это праздное циничное любопытство, но следовало признать, в этом был весь Евгений. Он не умел по-другому. Просто не мог.

— С каких пор ты обращаешься ко мне на «вы»? — почти искренне поднял брови герцог Гаррах. — Александр, мы же кузены как-никак! Будь проще!

— Как скажешь, — пожал плечами Сандер, хорошо знавший цену такого рода панибратству.

— Итак!

— Длинная, как жердь, — вяло ответил не желавший говорить на эту тему Керст, у него просто не было выбора. — Волосы рыжие, как пакля. Глаза раскосые и желтые. Кожа темная…

— В общем, уродина? — прищурился Евгений.

— Тебе станет легче, если скажу, что красавица?

— Скажи! — предложил герцог.

— Хорошо, — согласился Керст. — Красавица.

— Что, — сочувственно поинтересовался Евгений, — не дала?

— Вроде того.

— Сочувствую. И все-таки?

— Красивая, — признал Керст, вспомнив другую Тину. — Глаза миндалевидные, чуть раскосые, внешние края загнуты вверх. Цвет… янтарный, пожалуй…

— Мда…

— Кожа чуть смуглая, матовая, скулы высокие…

— Продолжай!

— Волосы цвета осени…

— Да ты поэт, Александр! Янтарь и краски осени! Весьма убедительно. И что, действительно такая высокая?

— Почти с меня ростом.

— Ого! Ничего себе малютка. А остальное?

— Что именно?

— Грудь, зад, что там еще?

— Ноги прямые, — криво усмехнулся Сандер и, перехватив заинтересованный взгляд герцога, объяснил: — Она носит мужские штаны.

— Вот оно как! — кивнул Евгений. — Это хорошо: церковь не любит шлюх, наряжающихся мужчинами! Так что там с сиськами?

— У нее полная грудь.

— Зад?

— Нормальный у нее зад.

— Ты прав, — согласился Евгений. — Нам не подобает, но… Понимаешь, Сандер, я должен быть уверен, что она будет хорошо смотреться на суде.

— Мы еще не дошли до суда, — покачал головой Сандер. — Пока она наследница престола, причем наследница первой очереди.

— Так-так, — покивал Евгений, становясь серьезным. — Назови цену.

— Герцогство Фокко!

— И не думай!

— Я внук императора Якова!

— Незаконный, — покачал головой Евгений. — Твой отец был незаконным сыном Якова, но его хотя бы признавал сыном герцог Фокко. А ты, Александр, уж прости меня, ради бога, бастард бастарда. Звучит как титул, но все-таки не титул.

— Но ты же только что назвал меня кузеном, мы двоюродные братья!

— Наедине я могу признать тебя хоть родным дедушкой, но официально ты всего лишь Сандер Керст.

— У моей бабушки был собственный титул, перешедший после ее смерти моему отцу…

— Ну, что ж, — согласился герцог с явным удовлетворением. — Это уже совсем другой разговор. Думаю, что организовать твое признание графом ан дер Глен…

— Бароном, — поправил Сандер.

— Да нет, — усмехнулся Евгений. — Твоя бабушка Надин получила от императора не баронский, а графский титул, но никто этого, разумеется, не знал. Я и сам, если честно, узнал совсем недавно. Я тебя удивил?

— Да, — признал Сандер.

— Надеюсь, это приятный сюрприз?

— Да.

— Тогда по рукам?

— Как только получу грамоту.

— Тоже верно, — улыбнулся Евгений. — Значит, завтра. Вечером. Здесь же.

— По вашему слову, принц, — Сандер склонился в поклоне. Это был глубокий поклон. Даже несколько излишне глубокий. Но Сандер не хотел, чтобы Евгений видел сейчас выражение его глаз. Ненависть — чувство, которое можно лелеять в себе годами, главное, не позволить ему сжечь тебя изнутри. Но если уцелеешь, отсроченный удар будет полон невероятной сладости.

«Ликуй, Евгений! — думал Сандер, склоняясь в поклоне. — Но знай, у всего есть своя цена, у моего предательства она тоже есть, и заплатить ее придется тебе, принц!»

«Черт возьми! — думала Ада, поднимаясь по скрипучей лестнице наверх. — Ад и преисподняя! Кто мог написать это письмо? Виктор? Сандер? Или это „тень Анонимуса“ разыгрывает под сурдинку некий хитроумный план?»

Как ни странно, ее куда больше заботила анонимность «мастера Ремта», чем его трансцендентная [28] Нечто лежащее за пределами опыта, недоступное опытному познанию. природа. Она понимала, что тот человек, чьей тенью являлся ее спутник, был некогда отнюдь не рядовым подданным императора.

«Граф! — напомнила она себе. — Тина назвала его графом, и, похоже, не только она, но и Виктор знают, кто таков „старина Сюртук“ на самом деле. Так это был он?»