Инна Георгиева - Минус на минус

Она считала это хорошим аргументом, но мне почему-то легче не стало. Завтрашний день пугал своей неизбежно грядущей расплатой. А значит, нужно было выспаться и набраться сил. Кто знает, быть может, Полина окажется права, и моим единственным шансом на спасение будет умение долго и быстро бежать?

Наверное, это была худшая ночь в моей жизни. Я никогда не жаловалась на плохое воображение и сейчас явно представляла себя в образе доктора Лектера. Полина давно дрыхла сном праведника — ее не беспокоили возможные последствия нашего хулиганства, Богдан ворочался на полке и недовольно похрапывал — видимо, он привык к более роскошным кроватям, Алекс наверху мужественно сражался с семенами южного колчагара, а я почти до рассвета активно придумывала собственную эпитафию. Получалось плохо. Что-то вроде: «Погибла от руки монстра. Виновата сама».

Нет, я не Лектер — я Франкенштейн. Правильно Полина тогда говорила…

Только под утро мне удалось забыться беспокойным тягостным сном. И то — ненадолго.

Знаете, как забавно пробуждаться, когда над тобой нависает гневная всклокоченная рожа, которая того и гляди начнет плеваться огнем? Я тихонько застонала и подтянула простыню до самого носа, оставив неприкрытыми только глаза. Чтобы, так сказать, не выпускать врага из поля зрения. Хотя этого конкретного врага еще попробуй оттуда куда-то деть!

Алекс не просто стоял рядом — он сидел на краю полки, держась одной рукой за стол, а другую опустив на край моей подушки, и нависал злобной карающей десницей. В первое мгновение я решила, что с травой Поля все же напутала: такими большими были его зрачки и тяжелым дыхание. Очень хотелось спрятаться куда-то подальше. Например, нырнуть под полку, в багажный отсек. Или вообще — под вагон. Ну и пусть там холодные шпалы с камнями! Зато смерть будет быстрой и куда менее болезненной, чем та, обещание которой я прочитала у Шурика в глазах.

— Что с тобой случилось? — мяукнула из-под простыни.

— Ты случилась!! — рявкнул Алекс. Я поежилась: ну надо же! И ответ и вопль души прямо. Два в одном: очень зловеще и до боли проникновенно. На всякий случай решилась уточнить:

— А почему именно я?

Он посмотрел на меня как на будущего покойника, хрипло выдохнул и обернулся:

— Прошу всех покинуть купе.

Почему мне показалось, что меня это тоже касается? С облегчением улыбнувшись, я попыталась утащить свои косточки прочь, но, увы, была грубо остановлена еще на взлете.

— Не ты! — рыкнул Алекс.

Я опять вжалась в подушку.

— О великий и злобный человек! — бесстрашно выступила вперед Полина. Алекс перевел на нее метающий молнии взгляд, и она поспешно вернулась на прежнее безопасное расстояние. Относительно безопасное, потому что будь у Шурика желание ее сцапать, и даже прыжок в окно не подарил бы спасения. — Могу я выразить подруге мои сожаления и попрощаться?

— Что значит — «попрощаться»?! — сипло уточнила я. Поля скорбно вздохнула, и второй раз за утро я почувствовала себя потенциальным умертвием.

Кажется, Алекс заметил блеск отчаяния в моих глазах, потому что скрежетнул зубами и нехотя кивнул. Полина подошла ближе, бедром сдвинула братца с насиженного места и шепнула, опускаясь рядом.

— Это лекарство. — Маленький тюбик незаметно перекочевал из ее кулака мне под простыню.

— А чего с ним делать?

— Ну, если твой демон сильно разорется, можешь скормить, — хмыкнула подруга. — А вообще — втирать. Да не бойся ты так! Ничего он тебе не сделает.

И добавила, уже поднимаясь с полки:

— В крайнем случае, я за тебя отомщу.

Я даже ответ придумать не успела. А Полина подмигнула, схватила за руку Богдана, который спросонья, кажется, вообще не понимал, что происходит, и вышла с ним из купе. Шурик плавно потянулся и закрыл за ними дверь. Щелкнул замок. Мое сердце свалилось в пятки. Судя по звону в ушах — частями.

Братец сощурился, обернулся ко мне… и тут меня прорвало:

— Не подходи! Я буду кричать!

— Не поможет, — хрипло выдохнул Алекс.

— Я буду драться!

— Уже интереснее. — И бросился в атаку первым.

Фигушки ему! Да я, когда напуганная, такие чудеса эквилибристики способна изобразить — сама потом три дня в шоке хожу! А Шурику удалось напугать меня конкретно. Завизжав, я буквально взлетела на второй этаж, уселась там, поджав под себя ноги, и выжидающе уставилась на врага.

— Слезай! — рыкнул он.

— Не дождешься!

— Слезай, иначе я сам тебя сниму!

— Полка двоих не выдержит!

— Я готов рискнуть! — И в глазах при этом промелькнула такая жесть, что я поняла — да, рискнет.

— Не надо! — решила пойти на попятную. — Я спущусь. Только ты пообещай, что драться не будешь.

— Да что ты! — язвительно скривился братец. — Как можно?!

— Отойди к столу!

Шурик скрестил руки на груди и демонстративно сделал шаг назад. Я хмуро кивнула и поставила ногу на подставку.

А потом… как меня скрутили — я даже не поняла. Только в какой-то момент пол и потолок поменялись местами, и я всем весом рухнула на нижнюю полку. Алекс с безумным взглядом навалился сверху. Кошмар! Худшее, что можно было увидеть перед смертью — его бешеное лицо. Стало не страшно — жутко! Я дернула ногой, рукой и совершила непростительное. Случайно! Мазнула его ногтями по спине.

Бедняга-тиран на мгновение замер и стиснул зубы так, что я услышала хруст эмали.

— Прости, пожалуйста! — выкрикнула прежде, чем мозг подсказал: все! Если раньше у него и были сомнения, кто приложил руку к его «травме», то теперь я самолично развеяла их подчистую.

— Ты!!! — второй раз за утро прошипел братец. Я вздрогнула и жалобно пропищала:

— Могу все исправить!

— Только это тебя и спасет!

Казалось, он ждал этих слов: тут же сдернул меня с полки и улегся на нее сам. Задрал футболку:

— Приступай!

М-да… фиговастенько мы вчера пошутили. Несчастная спина выглядела так, что мне ее чисто по-человечески стало жалко.

— Лежи смирно. Будет немного жечь.

— То есть сейчас ты считаешь нужным меня предупредить? — с сарказмом переспросил Алекс, уткнувшись лицом в мою подушку.

— Я постараюсь быть очень аккуратной.

— Это в твоих же интересах!

— Будь благодарнее!

Ну, с последним я перестаралась — признаю. Особенно когда легонько хлопнула его по спине. А не надо было пытаться встать! У меня нервы слабые, я действую рефлекторно! Больной прошипел что-то угрожающее, вгрызаясь в подушку зубами, и выдал:

— Инквизиция по тебе плачет!

Я философски вздохнула: угадал. Семья Моргалис в свое время здорово попортила нервы этим поклонникам костров и ряс. Впрочем, сейчас нужно было думать не о былых подвигах, а о насущных проблемах.