Петр Мамченко - Приди, приди возрождение

Итачи продолжал сверлить её этими жутковатыми Шаринганами, казалось, что Учиха смотрит прямо в душу:

— Като Дан. Талантливый бесклановый шиноби, разработавший свою собственную эффективную систему, которую никто не мог повторить. К сожалению, я был незнаком с ним, но его неоднократно сравнивали с Намикадзе Минато, и даже утверждали, что он вполне мог бы, как и Минато, занять самую высокую должность… Но он погиб в самом конце войны, очень уж удобно для некоторых людей…

— Что ты этим хочешь сказать? — Вспылила Цунаде. — Я сама пыталась его спасти, но раны были слишком серьёзны, а потеря крови…

— Я не обвиняю вас, Цунаде-химе. Вы лечили, а вот раны наносил кто-то другой. Мне просто кажется, что мы с вами очень похожи, и наши проблемы имеют общие истоки.

— Не сравнивай меня с собой, отступник! Я не уничтожала свой собственный клан!

— Ты позволила другим его уничтожить! — Рявкнул в ответ Итачи. Наконец, его притворное спокойствие рухнуло, и стало понятно, что он ещё очень молод. — Какая разница, кто резал глотки, если всё закончилось одинаково! Ты была главой клана, но не смогла защитить своих людей! Упивалась своей потерей — и бежала от реальности! Ты горевала об одном человеке — а утратила всех! И пусть тебя не изгоняли из Конохи, но почему ты сидишь и пьёшь здесь, в жалкой забегаловке? Может, потому, что в квартале Сенджу тебя никто не ждёт?

Цунаде ударила в полную силу. Таким ударом она дробила огромные валуны и пробивала черепа врагам… Но проклятый Учиха с лёгкостью уклонился.

— Знаешь, я тоже не мог понять, как и почему так вышло… Отчего я не увидел другого выхода, почему даже не попытался поговорить с отцом… В конце концов, если уж Учиха стали поперёк горла Конохе, мы могли просто уйти. Бросить всё, и уйти — в Суну, в Кири, да куда угодно! Это даже в «правах кланов» прописано, в случае, если клану угрожает уничтожение, мы могли покинуть Коноху даже официально! Это была какая-то одержимость, безумие, очень напоминающее мне твой затянувшийся траур по Дану.

Последняя из Сенджу глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

— Я умею проверять свой разум и снимать ментальные закладки. Если ты намекаешь на это, то зря стараешься.

— Любой Джонин умеет, — Пожал плечами Итачи. — Иначе Конохой давно бы правили Яманака… или Учиха. Но я говорю не о ментальных закладках, а о воздействии на чувства. В своё время мне намекал на это мой временный напарник, известный тебе Орочимару, хотя понимание пришло позднее. Не обязательно ломиться в разум, если достаточно исподволь воздействовать на чувства… Далёкая музыка, необычный запах, вовремя сказанные в нужном ритме слова — и один глупец отправляется резать свой собственный клан, а другая долгие годы живёт потерянным прошлым. Не нужно злиться и обвинять меня во лжи, задумайся сама. Где та жизнерадостная и могущественная куноичи, что наводила ужас на врагов, где медик, способный исцелить всё, кроме смерти? Угасла? Спилась? Превратилась в свою собственную тень?

Шизуне смотрела на собеседников с искренним ужасом. Казалось, сейчас кто-то не выдержит, и начнётся настоящий бой. Хозяин кабака, с раздражением поглядывающий на странную пару, даже не подозревал, что шумящие и мешающие другим посетителям люди, могут обратить весь этот городок в дымящиеся руины за считанные секунды схватки!

— А ты, полагаю, предлагаешь мне помочь с этой, так называемой, «закладкой на чувства?» — Ехидно поинтересовалась Цунаде. — Какой добрый мальчик! И какой талантливый! Только что рассказывал, что не силён в Гендзюцу, а вот нестандартные закладки убирать умеешь!

— Не убирать. Скорее ломать. Возможно, с не самыми приятными последствиями. Ломать — не строить. Но я не настаиваю, хочешь и дальше жить памятью о мёртвом человеке — живи. Вот только сомневаюсь я, что твой Дан хотел бы для тебя такого существования.

Итачи поднялся из-за стола, и неторопливо зашагал к выходу. Не по прямой, а по дуге, что выглядело бы странно, если не знать о том, что он не хочет даже на миг выпускать из поля зрения свою собеседницу.

— Стой! — Цунаде тоже поднялась, и в два шага догнала Учиху. — Не сочти это проявлением недоверия, но…что мешает мне обратиться к твоему брату?

— Можешь обращаться, вот только помочь он тебе не сможет. Этот способ завязан на мой Мангекё Шаринган, а Саске пока им не владеет. Но даже если обретёт, со временем, его Сила Глаз может существенно отличаться от моей.

Последняя из Сенджу сомневалась лишь считанные мгновения. Затем положила руку на плечо ощутимо напрягшемуся Итачи и мило улыбнулась:

— Давай. Ломай эту закладку! Но сразу предупреждаю, если заподозрю, что что-то идёт не так, тут же сверну тебе шею!

Цунаде была почти уверена, что Учиха любыми способами будет разрывать дистанцию. Это вложено в плоть и кровь шиноби, всегда занимать позицию, в которой у тебя есть преимущество. А Итачи имел преимущество практически на любой дистанции — кроме той, в которой вероятные противники окажутся вплотную друг к другу, где чудовищная сила Сенджу может сыграть свою роль.

Но Учиха не отступил. Томое его Шаринганов вдруг развернулись, и соединились со зрачком, образуя нечто вроде необычного шурикена, с тремя изогнутыми лепестками. Так вот как выглядит Мангекё Шаринган! На портрете Мадары он был изображён совсем по-другому.

— Как скажешь. Цукиёми!

Чёрно-белые тона, багровое небо с низкой луной, грубо прорированные силуэты домов.

— Да уж, я вижу, что ты не специалист в Гендзюцу. Кай!

Стоящий рядом Итачи лишь покачал головой:

— Не выйдет. Цукиёми — нечто большее, чем просто Гендзюцу. Те, кого я сюда привожу, полностью в моей власти. Но тебе ничего не угрожает.

Цунаде оглянулась, и вдруг увидела вокруг десятки фигур. Она и Итачи, стоящие рядом, совершенно одинаковые, и даже движущиеся синхронно.

— Здесь мои возможности почти безграничны. Здесь я способен на то, что совершенно невозможно в реальном мире. Например, ломать закладки, о которых не имею никакого представления. А теперь — вспоминай!

Грубо набросанный чёрно-белый город истаял в тумане. А вместо этого проявилась совсем другая местность. Лес. Шиноби, расступающиеся перед спешащей, совсем ещё молодой Цунаде. И любимый человек, весь залитый кровью. Близко, слишком близко… Больно…

— Нет, не надо, пожалуйста! Я не хочу снова это видеть… Это больно… Даже сейчас я не смогла бы спасти его!

— Так нужно. Чтобы воздействовать на человека, надо поймать его в момент слабости. Потому нас и ловили, в момент сильнейшей душевной боли. Меня — после смерти Шисуи, тебя — после потери Дана. Придётся вновь пройти через боль, чтобы найти и устранить воздействие.